Ты постучишься в дверь мою (СИ) - Акулова Мария - Страница 22

Сначала перед ней чашка опустилась, потом тарелка с эклером.

— Бонус, — Бродяга хмыкнул, устроился напротив со своим чаем.

— Ты не обязан со мной сидеть… Спасибо за кофе, — Ксюша запоздало опомнилась, что оговорка будет не лишней. В конце концов, ни она, ни Георгий не знали, сколько ей здесь торчать придется. А у Бродяги, может, свои планы были…

— Чай-то хоть дай допить, потом выгонять будешь, — он же отреагировал очередной шуткой. Такой… Фирменной, видимо. Не слишком деликатной, без особой витиеватости. Он весь из этого состоял — прямой, резкий, решительный.

— Я не гоню, — Ксюша кофе отпила, зажмурилась… Здесь было хорошо. Как минимум, потому, что тепло. А еще… Можно было из-под опущенных ресниц на него смотреть. — Вы утром с другом таращились на нас.

— Не на вас, на тебя, — и снова мурашки по рукам, а еще глубокий вдох, так, чтобы запах кожи и мужчины заполнил легкие, побежал по крови. — Думаешь, я всех застрявших на правом берегу однокурсниц тащу в кафе? — ухмыльнулся, голову на бок склонил, ожидая ответа.

Нет, она не думала. Она вообще сейчас как-то туго думала.

— Ты мне нравишься, Принцесса.

Первые две «принцессы» ее царапнули, эта… тоже по крови побежала.

— Рада за тебя, — и подыграть захотелось. Улыбнулась, тоже голову склонила.

— И я за себя рад. И за тебя тоже. Повезло…

Не выдержала — прыснула.

— А ты себя любишь! — сказала уважительно. Его самоуверенность не напрягала отчего-то, хотя обычно реагировала на подобные заявления Ксюша раздражением.

— И ты полюбишь… Со временем.

Он же продолжал, не видя берегов… И совершенно не напрягаясь их поиском…

— Думаешь?

— Уверен. Кофе пей. Остынет. И ешь, — а потом чуть ближе к ней тарелку придвинул, и… Она такого даже от матери с отцом не терпела бы. Ест — когда хочет. Пьет — если есть желание. А тут… послушалась. Надкусила, жевать стала… Покраснела чуть, когда поняла, что он за этим процессом наблюдает внимательно…

— Почему себе не заказал?

— Денег пока только на один, — ответил без экивоков. Ксюше же стыдно стало, она пирожное обратно на тарелку положила, уже к нему подвинула.

— Пробуй. Вкусно… Если не брезгуешь…

Он хмыкнул. Не брезговал. Нарочно укусил с той же стороны, с которой она кусала и… Господи, Ксюша готова была умереть от стыда, но это выглядело… Будто у них первый поцелуй. Через пирожное. А потом второй. Потому что она тоже… укус со стороны его укуса.

— Вкусно, — Бродяга прожевал, но от продолжения банкета отказался. Предпочитал другие поцелуи. Да и к сладкому равнодушен был.

Через минуту ее телефон зазвонил, Ксюша взяла.

— Алло, пап.

— Ксень, мне Гоша позвонил, сказал, что ты в университете застряла… — Ваня отвернулся к окну, делая вид, что разговор его не занимает. По факту же слышал каждое слово.

— Все хорошо, пап. Я в кафе, жду его. Не переживай. И мама пусть не переживает.

— За тобой другую машину прислать? Гоша сказал, будет час ехать, а так… Через полчаса заберут.

— Не надо, па… Я подожду.

Ксюша смотрела на профиль Бродяги, пользуясь тем, что парень отвлечен. Он ей нравился. Весь нравился. Нахальный и красивый, честный и прямолинейный.

— Ты не одна хоть? С подружками?

— Да. С подружками.

А еще несдержанный. Хмыкнул. И не стыдно подслушивать ведь…

Правда Ксюша не сомневалась — ему не стыдно.

— Ладно. Тогда держи в курсе, как встретитесь с Гошей — маякни.

Веремеева скинула, телефон на стол положила, бровь вздернула, ожидая объяснений от Бродяги.

— Отцу врешь, значит… Я не потерплю…

Фыркнула. Тоже еще… Моралист. Захочет — будет врать. Если во благо — за милую душу.

— Я повторять не стану, Ксения, — а потом застыла на мгновение, моргнула, потому что… Действительно не станет. И не шутит. И… врать не будет, кажется.

— Не хочу, чтобы волновался…

— А я — повод для волнений? — снова хмыкнул. Он был очень переменчивым. Будто гоночная машина, которая несется от виража до виража.

— Ты… Боюсь, да, — скользнула ладонью по столу, коснулась кончиком указательного пальца одной из выступающих на его кулаке костяшек… Потом в ямку… И другую костяшку… И снова в ямку…

Ей так отчего-то нравились эти руки… И их обладатель.

— Тебе пойдет моя фамилия, — они оба смотрели, как Ксюша «играет», она легко улыбаясь, он сохраняя серьезность. Потом же взгляды друг на друга подняли.



И Ксюше впору сказать, что он слишком многое мнит о себе, что ему не светит ничего, кроме этого спонтанного похода в кафе. Что единственный поцелуй, который возможен между Бродягой и Принцессой — это поцелуй через эклер, но… Накрывает его кулак своей ладонью, приподнимается, тянется к губам еще недавно незнакомца и шепотом:

— Посмотрим…

А потом он ее целует.

Настоящее…

Максим будто переживал дежавю, только обратное.

Уникальная женщина Ксения Игоревна шла к машине от двери клиники со звучным названием «Путь аиста», как-то трепетно, аккуратно, еле заметно улыбаясь…

Она не посвящала его в свои планы, но чуйка подсказывала, что процедура была проведена именно сегодня, и теперь…

Вероятно, ему стоило бы попытаться ее отговорить, но как? Да и на каком основании?

«Подождите, Ксения Игоревна, к вам муж скоро вернется, вы и без этого ребеночка заделаете…»?

— Почему серьезный такой, что-то случилось? — Ксюша снова улыбнулась, глядя Максу в глаза, когда тот ей дверь придерживал в машине, он же попытался стать менее «серьезным», но все как-то не выходило.

— Нет, все хорошо. Ничего не случилось. Голова болит просто с самого утра, — с того самого утра, как Иван ему сообщил о своих ближайших планах.

— У меня таблетка есть, — Ксюша опустила руку в сумочку, достала упаковку, протянула…

— Да мне одной хватит, — отмахнулась, когда, выдавив одну, остальные Макс хотел вернуть.

— Бери. Мне все равно нельзя теперь… У меня малыш может будет, Макс… — улыбнулась трепетно… Практически одним взглядом… Юркнула в машину, продолжала улыбаться, когда он, серьезный, дверь захлопывал, машину обходил.

Вот так… Значит, успела. И теперь… Что дальше будет — одному богу известно…

— Она ЭКО сделала…

Макс набрал Тихомирова, как только выпала такая возможность. Не сомневался, что знать это Ивану необходимо, не понимал только, какой реакции ждать.

Бродяга долго не отвечал, что в голове творилось — страшно представить.

— Это точно? — вопрос задал вроде бы спокойным, холодным голосом.

— Напрямую не спрашивал, но сегодня в очередной раз ездили в «Путь»… А потом она сказала, что таблетки от головы ей теперь нельзя. Что малыш может будет…

И снова тишина на том конце несуществующего провода.

— Следи за ней. Если не получится… Боюсь за нее.

— Сделаю все, что в моих силах. А вы… Возвращайтесь, Иван Николаевич. Мы тут без вас, как видите… Не тянем.

Прим. Днепр условно делит Киев на две части: Правый и Левый берег. Описанная в эпизоде ситуация с мостом действительно имела место, но совсем недавно, в книге же аналогия использована в связи с уместностью, но описанная сцена происходит +- в 2009–2010 годах.



Глава 16

Настоящее…

Прошли почти две недели после манипуляции, Ксюша успела утром сдать кровь для анализа и теперь ждала результатов. Врач анонсировал их на завтра…

Ксюша изначально готовила себя к тому, что эти дни станут для нее непростыми. Она каждое утро, проснувшись, первым делом прислушивалась к себе, пытаясь понять… Есть изменения? Все идет по плану?

Тихомирова настраивала себя исключительно на положительный исход, ведь, говорят, это — половина успеха. Она старалась отстраниться от всего дерьма, которое уже произошло и продолжало происходить в ее жизни. Она разговаривала с Ваней перед сном, представляя, что его голова лежит на соседней подушке, что он внимательно слушает, фирменно хмыкает, отвечает односложно. Верит… Вместе с ней верит, что все будет хорошо.