Vacuum Horrendum. Не будет мира в Карфагене (СИ) - Багрянцев Владлен Борисович - Страница 11

Рав-серен Карка смутился.

— О, не беспокойтесь капитан! — рассмеялась Гафни. — Нам давно хотелось попробовать что-нибудь экзотического! Что может быть экзотичнее флотских пайков! — Принцесса глупо хихикнула.

— Все в порядке, Гафни, — каким-то неестественным тоном объявила ее подруга. — Здесь ничего нет. Нас никто не подслушает.

— Чего? — не понял капитан. У него был довольно глупый вид.

Принцесса порылась в поясной сумочке и протянула ему тонкую серебряную пластинку.

— Я принимаю командование.

— Да, конечно, моя госпожа, — отвечал Замабал, изучая пластинку с тем же глупым выражением лица.

— Мы же договорились!!!

— Как еще прикажете называть старшего по званию, шофетет-мишне?

— По имени, иначе ты провалишь операцию, — объяснила принцесса.

— А вы? — капитан повернулся к ибарзелианке.

— Я младше вас по званию, поэтому не стесняйтесь называть меня по имени и даже иногда отдавать приказы, — улыбнулась Слами.

— А как же командная цепочка? — уточнил Замабал. — К тому же, нейтральный статус Ибарзели и отсутствие формального союза…

— У меня карфагенское гражданство.

— А, понял, это самое, как его, «глубокое внедрение», — кивнул капитан.

Она нахмурилась, но коварный пуниец уже повернулся к старшей по званию.

— Признаюсь, я немного удивлен…

— Конечно, разве такого можно было ожидать от карфагенской принцессы? — Гафни поправила прическу и присела в ближайшее кресло.

— Нет, ну почему же, — капитан устроился в кресле напротив. Слами не предложили сесть, и она осталась стоять, весьма недовольная положением вещей. — Могу себе представить. Четвертая дочь…

— Пятая.

— …прошу прощения, пятая дочь четвертой жены Великого Магона, Царя Всех Новых Городов. Вроде бы самый верх, но вечная вторая роль. Разумеется, нужно доказать всем окружающим и самой себе, что ты нечто особенное не только потому, что родилась в царском дворце. И почему бы не на военной службе? После этого следуют долгие годы упорного труда и двойной жизни… — Замабал заметно увлекся.

— Довольно, довольно, — принцесса остановила его. — У нас еще будет время на разговоры о смысле жизни и нашем месте в ней.

— Так куда мы направляемся? — капитан сменил тон.

— Официально — свободный патруль системы, не правда ли?

— …при этом «всем известно», что мы летим гулять на Тизельнаби, — с кислым видом подхватил офицер.

— …а когда мы прибудем туда, ты получишь новые координаты, — закончила Гафни.

— Почему не сейчас? — нахмурился Замабал.

— Если ты попадешь в плен до этого, то ничего не сможешь рассказать.

— Да, конечно, но ведь это всего несколько часов полета…

— Ты с ума сошел! — воскликнула Гафни. — У тебя на борту две избалованные аристократки! Не забудь, что должен взлетать в режиме геликоптера, и чтоб никаких перегрузок!!! И никаких галерных режимов, плавное ускорение!

— Тогда четыре дня минимум, — подсчитал в уме капитан и встал. — Прикажете начинать?

— Да, но без особой спешки.

Замабал посмотрел на браслет часов.

— Отпуска у экипажа заканчиваются через два часа, подготовка к старту… Старт в полдень вас устроит?

— Вполне, мы успеем привести себя в порядок, — зевнула Гафни. — Вот только завтрак…

— Хорошо. Итак, в полдень. Желаете присутствовать на церемонии?

— Да, мы придем, — ответили хором карфагенские шпионки.

— Там и встретимся. Я прикажу старшему помощнику, чтобы он вас проводил.

V. Темная сторона силы

За несколько минут до полудня в реакторном отсеке звездолета выстроился почетный караул Пунических Космических Пехотинцев. Капитан, несколько офицеров и две благородные дамы (по такому поводу облаченные в скромные наряды с головными платками) собрались на обзорной галерее одним ярусом выше. Появился корабельный жрец, сеген Гамилькон, с помощниками. Молодой офицер явно волновался, поэтому поискал глазами капитана. Замабал одобряюще улыбнулся. Это был первый полет Гамилькона; прежний жрец, служивший под командованием Замабала, погиб при Альфе Базилеуса. Служитель богов машинально пригладил новые нашивки и откашлялся.

— Приступим, братья… и сестры! — Гамилькон повернулся к шахте реактора, увенчанной изображением толстого и мрачного существа, отлитого из блестящего медного сплава, в два человеческих роста, с красными горящими глазами. Существо чем-то напоминало сидящего Будду, которому поклонялись восточные варвары, но даже самый наивный буддист не смог бы их перепутать. (Сам реактор, никелированный купол, укрытый гудящим силовым полем, находился на три яруса ниже). Жрец поклонился идолу и всплеснул руками. — Восславим Баал-Халаля, Отца нашего и господина!

— Восславим Баала! — одновременно откликнулись все карфагеняне и одна лже-ибарзелианка. Это никого не смутило, многие граждане Ибарзели, Дармании, Итикима и других бывших карфагенских колоний до сих пор поклонялись пуническим богам.

— Свет к небесам стремится, Солнце над морем встало, даже скоты и птицы славу поют Баалу!

— Слава Баалу!

— Отец наш, пошли нам благополучный полет и защити в долгом пути через твои бесконечные владения!

— Слава Баалу!

— Баал-Халаль, прими эту жертву! Пусть эта кровь насытит тебя, и да не прольется на этом корабле более не капли крови до нашего возвращения домой!

— Слава Баалу!

Один из помощников протянул жрецу большую белоснежную коробку. Офицер Храмовой Службы опустил в нее руки и извлек содержимое. На свет появился упитанный розовый младенец. Очевидно, ребенка недавно покормили, поэтому он не кричал, а только улыбался и стрелял глазами. Капитан присмотрелся; это была девочка.

— Слава Баалу!!! — в очередной раз воскликнул жрец, и снова ему отвечал многоголосый хор. Идол тем временем претерпел трансформацию. Он медленно распахнул огромную пасть, украшенную двумя рядами острых медных зубов. Из пасти метнулся язык пламени. Жрец поднялся по лестнице, осторожно протянул ребенка и опустил его прямо в рот идола. Едва он успел отдернуть руки, как пасть захлопнулась. Криков никто не услышал. Глаза Баала мигнули, гудение силового поля прекратилось на ничтожную долю секунды, но тут же вернулось в прежний режим.

— Слава Баалу! Он принял нашу жертву!

— Слава Баалу!!!

— А это правда, что гесперийцы приносят в жертву 15-16-летних девственниц? — шепнула Гафни, наклонившись к уху капитана.

— Правда, — кивнул Замабал с гримасой отвращения на лице. — Грязные бессердечные варвары!

* * * * *

— Cui prodest? — спросил Сервилий Кар, проконсул Антиоха. — Кому выгодна эта война?

Сатрап Гераклий только пожал плечами.

Они сидели в том же кабинете, у экрана, на котором красовался голубой диск Александра. Римлянин явился с очередным визитом вежливости. Несмотря на войну, в Солнечной системе продолжали сохраняться Особые Отношения, выгодные всем участникам конфликта.

Римский проконсул был тридцати пяти лет от роду, ненамного моложе Гераклия. («Странно, — подумал сатрап, — мы покорили звезды, но средняя продолжительность жизни почти не изменилась с античных времен. Наверно, это оборотная сторона фалеры, плата за галактическое могущество…») Его профиль можно было лепить на римских монетах. В остальном его внешность являлась весьма заурядной, как и произносимая речь.

— Я могу понять и объяснить войны, бушевавшие на Земли в докосмическую эру, — продолжал римлянин, — но за что мы воюем теперь? За землю и воду? В Галактике тысячи свободных планет, их должно хватить всем! Так почему в космосе до сих пор не воцарился вечный мир?!

— Почему люди не летают? — ответил македонец. — В чем смысл жизни? Кто виноват и что делать?! — одновременно с последним восклицанием он вдавил одну из многочисленных кнопок на своем столе. — Достаточно. Теперь нас не смогут подслушать, да и увидеть тоже. А те, кто попытаются, увидят — или услышат — лишь ту самую запись годичной давности.

Сервилий Кар улыбнулся и покинул свое кресло; Гераклий поднялся ему навстречу. Они крепко обнялись, их губы нашли друг друга и слились в горячем поцелуе.