Убийство в Пражском экспрессе - Любенко Иван Иванович - Страница 3

Северо-западная армия генерала Юденича, после недавнего наступления, выдохлась и к первому ноября откатилась до реки Наровы (Нарвы).

На южном фронте Добровольческая армия оставила Орёл и Ливны. В результате упорных боёв, неся большие потери, войска отступили на линию Конотоп – Глухов – Дмитриев – Косторная.

На Донском фронте части Добровольческой армии отошли за Дон и Хопёр, удерживаясь на линии Лиски – Урюпино.

К концу октября на западном направлении войска генерала Драгомирова оставили Чернигов.

Да и в тылу у Белой Армии обстановка складывалась не лучшим образом. Многотысячная повстанческая армия Махно, пройдя на конных повозках за одиннадцать дней шестьсот верст, овладела территорией между Нижним Днепром и Азовским морем. Мелитополь, Бердянск и Мариуполь были заняты повстанцами.

Далее в новостях рассказывалось о частном визите недавнего премьер-министра Чехословацкой республики Карела Крамаржа в Россию. Уйдя в отставку, председатель правительства и глава национал-демократической партии Чехословакии решил предпринять частный визит в ставку генерала Деникина. «Вместе с русским послом во Франции Маклаковым и в составе французской военной миссии генерала Манжена, через Париж, Марсель и Тулон, ему удалось добраться до Константинополя на борту крейсера «Прованс». И уже оттуда, на военном корабле «Вольтер» – до Керчи. Затем, – как сообщала газета, – пересев на маломерное судно “Ла-Скарн”, бывший чехословацкий премьер прибыл в Таганрог, где и встретился с Главнокомандующим. После чего Крамарж посетил Новочеркасск, Екатеринодар и Крым. На всех приёмах и собраниях он выступал от имени всего чехословацкого народа с яркими антибольшевистскими речами. По возвращении на родину Карел Крамарж пообещал оказать финансовую помощь всем силам, ведущим борьбу с коммунистическим террором».

«Вот и прекрасно. Всё идёт по плану», – подумал Клим Пантелеевич и отложил газету. По его лицу пробежала едва заметная улыбка. На редкость тёплое солнце, и доносящийся откуда-то женский смех, и мерный стук экипажей, спешащих по старым пражским улицам, – всё настраивало на спокойное и благодушное восприятие окружающего мира.

Конечно же, Прагу Ардашев выбрал не случайно. Город, находящийся в центре Европы, позволял с лёгкостью организовывать встречи с агентурой.

Второй причиной было и то, что в Хебе, находящимся в трёх часах езды на поезде от Праги, открыли школу военных авиаторов, сформированную из пленных русских офицеров, оказавшихся на территории бывшей Австро-Венгрии. Отучившись, вчерашние курсанты должны будут отправиться в Россию сражаться с большевиками, и Клим Пантелеевич негласно обеспечивал безопасность лётной школы через штабс-капитана военной разведки Ветлугина. По вторникам он встречался с ним в вокзальном кафе.

Третьим немаловажным обстоятельством выбора Праги являлось личное знакомство Ардашева с упомянутым в газетах недавним премьер-министром республики Карелом Крамаржем (несмотря на отставку, он пользовался авторитетом как среди населения, так и правящей элиты). Именно его личное участие помогло Климу Пантелеевичу не только получить вид на жительство в Чехословакии, но и открыть сыскное агентство. Правда, для этого пришлось принять на работу помощника. Им стал только что вышедший в отставку тридцатипятилетний агент пражской полиции Вацлав Войта. Собственно, Войта и подавал прошение на открытие агентства, а бывший присяжный поверенный Ставропольского Окружного суда числился его подчинённым, хотя, на самом деле, всё было наоборот.

Новый соратник Ардашева не только души не чаял в своём начальнике, называя его «патроном» и «шефом», но и обладал целым рядом несомненных достоинств: был внимателен к деталям, прекрасно вёл слежку и умел артистично перевоплощаться. Жаль только, что Войта, как и многие полицейские, с трудом анализировал собранные доказательства, да и отбрасывать второстепенные, малозначимые версии не торопился. Именно из-за этого он зачастую и не мог предвидеть возможные шаги преступника, прекрасно идя по следу, но, то и дело, запаздывая. Устав от многочисленных выговоров и нареканий от начальства он решил покинуть сыскное отделение. Надо же было так случиться, что в день, когда Войта подал рапорт об отставке, в участок заглянул Ардашев. Климу Пантелеевичу отчего-то понравился этот вполне безобидный на вид чех, и он пригласил его на разговор. На счастье, оказалось, что рожденный от брака русской дворянки и чешского коммерсанта местный сыщик владел языком Пушкина, как родным. К тому же он был прост в общении, чем сразу же расположил к себе супругу Ардашева – Веронику Альбертовну. Внешности же господин Войта был самой обыкновенной: среднего роста, слегка полноватый, но подвижный, с заметной лысиной и густыми усами. В его глазах, часто бегающих, читалось простодушие и открытость. И потому окружающим он виделся этаким «рубахой-парнем». Войта умело использовал обманчивое впечатление и, в случае надобности, вызывал людей на откровенность. Некоторых, поверивших его чистому и открытому взгляду, она приводила к длинным срокам в Пльзенской тюрьме – самой суровой в Чехословакии.

Вторым новым и близким для четы Ардашевых человеком стала Мария Сергеевна Калашникова – горничная, русская эмигрантка тридцати двух лет, оставшаяся в Праге без средств после скоропостижной кончины её мужа, бывшего столичного чиновника. Высокая, стройная брюнетка была немногословна и отличалась аккуратностью. В её обязанности входило получение и отправление корреспонденции, встречи и проводы клиентов. Ей приходилось печатать на «Ундервуде» и отвечать на телефонные звонки. Ещё она прекрасно варила кофе по рецептам Ардашева. Вероника Альбертовна встретила Марию случайно в продуктовой лавке. Марии тогда не хватило денег, чтобы расплатится за хлебный батон, и Вероника Альбертовна, узнав, что она безработная, привела её к Климу Пантелеевичу, который в тот момент искал секретаря.

Бывший руководитель политической разведки России снял квартиру на втором этаже вышеупомянутого дома, как раз над только что открывшимся собственным сыскным агентством «1777». И потому, чтобы попасть на работу следовало просто спуститься вниз по лестнице. Кстати, цифра «1777» была выбрана Ардашевым не случайно. Она напоминала ему о России. 1777 год – дата основания Ставрополя – родины Клима Пантелеевича.

Детективное агентство служило не только прикрытием разведывательной деятельности, но и давало возможность зарабатывать. Получить лицензию адвоката человеку, имевшему лишь разрешение на жительство, в Чехословакии было невозможно.

Сам дом № 3/142, построенный в стиле неоренессанса, имел невероятно интересную историю. Её поведал Ардашеву всё тот же Вацлав Войта, считавший себя – и не без оснований – местным краеведом. «Не будь я сыщиком, я бы стал экскурсоводом. В Праге я знаю не только каждый переулок и проходной двор, но и, связанные с ними, истории, – говаривал недавний полицейский и, вздохнув, добавлял – большей частью криминальные». Здание, в котором располагалось детективное агентство, было известно жителям Праги, как дом «У Ротта». По словам Вацлава, на том самом месте уже в XIII веке стояло здание, построенное римлянами. Позже, именно в нём, и была напечатана первая библия на чешском языке. Изображение дома даже попало на старинные гравюры, повествующие о коронационном шествии Марии Терезии в далёком 1743 году. Как только это архитектурное сооружение не называли! И «Питликовский», и «У Волка», и «У Трех снопов»… Были и иные названия, но канули в лету. Потом, когда в доме поселились три сестры, на нём появился знак из трёх лилий.

Старая легенда гласила, что сёстры, несмотря на юный возраст, были девушками заносчивыми и своенравными. Друг с другом не ладили и потому жили на разных этажах, и, стараясь, лишний раз не видеться, пользовались отдельными лестницами. Объединяло их то, что каждая из них мечтала выйти замуж. И однажды повезло всем троим. Каждая встретила своего возлюбленного. Но все женихи оказались иностранцами. Сёстры бросили дом и уехали. Только вот незадача – за ними ухаживал один и тот же авантюрист-мошенник, который, пользуясь их отсутствием, завладел домом. Несчастные девушки остались прозябать на чужбине, а все их богатства достались ловкому пройдохе. Скептический склад ума Ардашева сразу же отметил несколько нестыковок в рассказе Войты, но Клим Пантелеевич терпеливо дослушал длинную историю до конца.