Обряд (СИ) - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 9

Пусто. Нет людей, нет Агафьи. И коридор выглядит как-то по-другому. Что происходит?!

Владимир постоял, закрывая и открывая дверь — увы, коридор оставался пустым и скучным. Затем Владимир прогулялся до адвокатской конторы. Странно, но дверь приоткрыта — и слышен голос Вероники. Есть ощущение, что Агафьи там нет и не было. Очень сильное ощущение.

Ладно, поехали домой. Владимир минут пять сидел, не осмеливаясь тронуться с места — руки отчётливо дрожали, долго не проходила дрожь. А когда добрался, то понял, что больше всего сейчас недостаёт Агафьи. Всё вокруг стало скучным и унылым. А ведь солнце на дворе, лето, какая может быть скука?

Владимир вернулся на кухню — посуду нужно вымыть, заодно и от мыслей отвлечься. И с удивлением увидел, что посуда вся вымыта. Стоп, когда Агафья успела?! Сам он точно этого не делал. Или всё же делал?

…Постоял в том самом месте, где Агафья молилась — несомненно, то была молитва. Показалось, что слышит её голос и непонятную латынь. Оглянулся и увидел тот самый лист бумаги, ручка так и лежала поверх. Владимир улыбнулся и сел за стол. Взял лист и перевернул его. И оторопел.

“Я, Агафья Камышова, стажёр второго ранга департамента внутренних расследований отделения Инквизиции в Новониколаевске, сим заверяю, что всё, что происходило со мной во владениях младшего дизайнера Владимира Кременя, происходило по моей собственной доброй воле, безо всякого принуждения или иного насилия.”

Дата. Подпись. И странный чёрный квадрат рядом — зачем он, и вовсе неясно.

Вот оно что. Владимиру стало сильно не по себе. “Нет, но вы хотите”, сказала она. А бумага, выходит, чтобы у Владимира не было неприятностей, что бы ни случилось с Агафьей у него дома.

— Провались всё пропадом! — Владимир поднялся, чувствуя накативший гнев, и, схватив лист, порвал его пополам — и ещё раз пополам. Бросил обрывки на стол и уселся вновь, тяжело дыша.

Обрывки сдвинулись с места. Поползли, шурша, друг по дружке (Владимир вскочил со стула — чуть не полетел кубарем) и соединились в целый лист. И он уже не шевелился. Владимир не сразу осмелился подойти и потрогать лист — вначале авторучкой. Лист как лист, ничего особенного. Как новенький! И гнев схлынул — а изумление и неведомо откуда пришедший восторг остались.

— Спасибо, Ганя! — Отчего-то казалось, что Агафья услышит. — Я рад, что это не пригодилось.

6. Агата

Агафья никогда так не радовалась уютным стенам родной Инквизиции. Для обывателей суббота — выходной, но государственные службы никогда не отдыхают. Особенно такие важные, как Инквизиция. Пусть даже у самой Агафьи суббота — выходной, никто не удивится, застав её на работе. А потребуется выходной вне расписания — достаточно просто позвонить на вахту. Государство всегда идёт навстречу служащим, если те прилежно исполняют обязанности. А Агафья очень прилежная.

Агафья шла, и на душе было солнечно как никогда. И Владимир теперь не шёл из головы. Странный он, как все дизайнеры — но таким храбрым оказался! И добрым, в подлинном смысле. А такие странные слухи о нём тут ходят. Агафья помотала головой, выгоняя прочь нечестивые мысли. Слухи — для обыденных, низких людей. Государственному служащему не пристало опираться на слухи.

И утренняя молитва… давно уже Агафья не испытывала такого прилива сил и радости. Как тогда, в самый первый раз. Потом даже молитвы становятся обыденными, рутинными, словно омовение по утрам и вечерам. Это было испытание, теперь понятно. И Владимир там был не случайно — наверное, это и для него было испытание…

Она почувствовала, проходя мимо ниши информатория — на его панели всегда самые важные объявления. Агафья улыбнулась, шагнула в нишу, опустилась на колено и скрестила руки на груди.

— Доброго дня, Ваше Преподобие!

Он появился словно из ниоткуда. Конечно же, он просто стоял здесь, прикрытый дымкой — и ещё неделю назад Агафья, вероятно, прошла бы мимо, не заметив. Но вчерашняя встряска…

— Мы не на церемонии, дочь моя, можно без формальностей, — улыбнулся мэтр Агапит Зервас. Седовласый, рослый, властный взгляд, прямой нос и тонкие губы… Подчиняться получалось рефлекторно. Именно он когда-то выкупил Агафью у её родителей, именно из его рук она взяла когда-то первое в своей жизни ванильное мороженое…

— Слушаюсь, мэтр! — улыбнулась Агафья и посмотрела ему в глаза, поднимаясь на ноги. Мэтр сейчас в обычном деловом костюме. Агапит Зервас жестом указал — идёмте, и Агафья пошла вместе с ним по коридору.

— Итак, кто он? — поинтересовался мэтр.

— Владимир Кремень, младший дизайнер департамента технической поддержки, — отозвалась Агафья тотчас.

— Трудолюбивый, амбициозный, на хорошем счету у руководства, — заметил мэтр. — У него большое будущее. У вас обоих, Агафья.

Агафья поняла, что в горле пересохло. Она остановилась — против этикета, мелкое, но нарушение — и заметила, что и мэтр остановился, улыбаясь.

— Вы одобряете, мэтр? — спросила Агафья, глядя в лицо ему, но не в глаза.

— Одобряю, — признал мэтр и прикоснулся ладонью к голове Агафьи. — Ему нужны ваши интуиция и терпение, вам помогут его настойчивость и уверенность. Вы хорошо проявили себя на испытании — вы оба. Завтра в восемь тридцать утра жду вас с отчётом. Нет, не беспокойтесь. Устный отчёт, в свободной форме. А сегодня отдыхайте. Вы заслужили.

— Благодарю вас, мэтр! — поклонилась Агафья. Аудиенция окончена. — Fiat lux aeterna!

— Fiat veritas aeterna, — отозвался мэтр.

— Esto perpetua, — произнесли они хором, и мэтр… исчез. Он не тратит время на излишние церемонии.

Агафья с трудом заставила себя выйти из Управы чинно и спокойно, как подобает служащей её ранга. Хотелось бежать, подпрыгивая от радости.

И ещё очень не хватает Владимира. Очень-очень не хватает.

* * *

Владимир попробовал продолжить исследования. Он вновь попытался порвать лист — и записал на смартфон, как обрывки сползаются и срастаются. Не пытался уничтожить его как-то иначе, например — сжечь. Вдруг сгорит, и с концами? В итоге спрятал “заверение” в папку для документов, которую носил в сумке. Пусть там пока полежит. И вот это всем чудесам чудо — если продвинутую обувь, одежду и телефон вполне можно представить, то вот такое…

“Я должен найти её”, подумал Владимир. Она обещала приходить, но когда ещё это будет — не раньше понедельника. И куда она успела деться из коридора? Бегать — мчаться — она мастерица, но ведь там и другие люди были! Или померещилось? Нужно было записать на смартфон.

И ведь знает он её меньше недели, и общались, если не считать последних суток, всего ничего, да и о ерунде всякой — а теперь ни о ком другом и думать не хочется.

Нужно делом заняться. Как ни банально звучит, это помогает. Дежурных, ожидающих заказов полно — заодно и развеяться. А потом прокатиться в какой-нибудь ботанический сад, побродить среди природы. План есть — будем исполнять. Да, и в квартире нужно порядок навести — понятно, почему Агафье было неуютно в гостиной. Это сам Владимир присмотрелся к вечному бардаку. Можно поспорить: у Агафьи дома, в общежитии, полный порядок во всём.

* * *

В общежитии тоже было особенно уютно. Агафья навела порядок — хотя и так всё в порядке, только переодеться, а ношеное в стирку — и поняла: нет никакой возможности сидеть в четырёх стенах. Подруги, они же коллеги по отделу, давно уже в парке или на стадионе — как и все нормальные люди, ведут разнообразный, здоровый образ жизни.

“Я так не выдержу”, подумала Агафья. Она никогда не могла увидеть Владимира иначе, как в том закутке: в технический отдел просто так не войти, нужен допуск и веское основание — да и не пристало захаживать, чтобы поболтать. Работа дизайнера очень трудная и ответственная: это известные начертания и инкантации может использовать даже ребёнок, а изобретать новые — и сложно, и опасно. Она успела увидеть, сразу после той молитвы, как меркнут нанесённые на стены охранные начертания. Владимир во всём основателен: несомненно, он там давно живёт, и принял все положенные меры безопасности. “А я просто растерялась, и испугалась, как маленький ребёнок”, подумала Агафья, и снова стало стыдно. И зачем было убегать там, в Управе, от чистильщика? Ведь ни в чём не виновата! Прошёлся бы рядом, и всё. Если нет скверных мыслей, если ничего не нарушила — бояться нечего. Все это знают.