Обряд (СИ) - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 56

— Я-а-а не бу-у — уду! — взвыл главарь. — Не бу-у-уду больше!

— Absolvitur, — махнула рукой Агафья, и едва заметное пламя, постепенно съедавшее грабителя, угасло. Двое остальных точно так же вопили что-то нечленораздельное — но явно просили прощения. Агафья махнула рукой и в их сторону. И тотчас почуяла то самое внимание. Он пришёл. Тот, кто убил Агату.

* * *

Владимир заметил того человека — высокий, в плаще, лицо под капюшоном. Несколько необычно для жаркого летнего дня, не находите? Человек шёл быстрым шагом, изредка незаметно оглядывался — так, что и не поймёшь, что он делает.

Вопли Владимир услышал издалека — и, показалось, голос Агафьи. Чёрт, из кустов может не получиться выйти незаметно: “дымка” маскирует только самого человека и с чем соприкасается его кожа, с остальным может не помочь.

Он понял, что пора действовать, только когда человек достал из внутреннего кармана плаща пистолет с глушителем. Камень лежит у ног. Отлично. Владимир вышел из-за куста — “дымка” не позволила его заметить — и метнул камень в человека с пистолетом. Не попал, но отвлёк его от Агафьи.

* * *

Владимир появился невовремя. Хорошо, что догадался воспользоваться “дымкой”, но в остальном — сразу видно кабинетного работника. Нельзя полагаться только на везение! Стоило убийце захотеть Агафье зла, и с ним случилось то же самое, что и с шайкой уличных грабителей. Может, даже ещё эффектнее.

— Покайся, — велела Агафья, пинком отбросив пистолет в сторону. Владимир уже подбежал к Агафье и с ужасом смотрел и на ворочающихся неподалёку обожжённых грабителей, и на объятого едва заметным пламенем человека в плаще. — Покайся, иначе гореть тебе вечно.

— Я скажу! — крикнул человек, тщетно катаясь по траве. — Я всё скажу, перестаньте! Умоляю! — последнее слово окончилось воем. Владимир заметил, что к ним бегут — узнал Дубова и ещё нескольких полицейских из участка. Вовремя. Но как им всё это объяснить?

— Absolvitur, — распорядилась Агафья, и человек перестал вопить и корчиться. — Господин лейтенант, — повернулась она к Дубову. — Этот человек хочет что-то сказать вам.

Человека словно бензином облили и подожгли — так обгорел. При этом никакого запаха бензина, или чего-то ещё — даже запаха дыма нет. Только ожоги и волдыри на коже.

— Я всё скажу, — бормотал он, пока полицейские поднимали его на ноги. — Я скажу, кто заказал убить её, я всё скажу, только уберите её! — завопил он, указывая в сторону Агафьи.

— Что тут происходит? — поинтересовался Дубов с совершенно ошалевшим лицом. — Кузнецов, вызывай наряд, сами тут не справимся.

— Я думаю, они вам сами расскажут, господин лейтенант, — улыбнулась ему Агафья. — А к нам у вас нет вопросов, верно?

— Да, всё верно, можете идти, — согласился Дубов и, потеряв интерес к Агафье и Владимиру, принялся распоряжаться.

Агафья повлекла Владимира прочь. Едва они добрались до другой пустынной аллеи, Агафья обняла Владимира и всхлипнула. Долго стояла так, не издавая не звука, не отпуская. А когда отпустила, выглядела бесконечно уставшей.

— Спасибо, что беспокоились, — посмотрела она в лицо Владимира. — Но вы очень рисковали, правда. Я ужасно устала, хочу где-нибудь посидеть.

Владимир посмотрел на меню — “дымка” так и действует, она против своих не работает — и лёгким движением стёр, дезактивировал виграф.

— Идёмте в то кафе, — предложил он. — Там пусто, никому не будет дела. Заодно и поедим.

Агафья кивнула и Владимир повёл её. Под самый конец приходилось поддерживать её за руку — Агафья и впрямь устала так, что едва переставляла ноги.

* * *

Голова Агаты закружилась, едва она шагнула, следом за Лианой, в летний зной.

— Какая прелесть! — вырвалось у Агаты — она стояла, вдыхала полной грудью, и не могла надышаться. — Чудесное место. Где мы?

— У этого места много названий. — Лиана с улыбкой смотрела на восторженную Агату. — Но все они переводятся как “колыбель”. Здесь когда-то всё началось.

— Вы опять говорите загадками, — вздохнула Агата. — Ужас, как есть хочу. И… Какой приятный запах! — заметила она. — Яблоки?!

— Вон там, — указала Лиана направление. И верно: на соседней поляне, ровно посередине, возвышалась небольшая яблоня, чуть выше Агаты. И ветви дерева ломились от крупных, спелых краснобоких яблок. — Ешьте без опаски, — и подала пример.

===========

Princeps vult (лат.) — здесь: (такова) воля Владыки, буквально: "властитель желает".

Absolvitur (лат.) — он прощён/она прощена.

21. Странник

Агафья не только устала, но и проголодалась не на шутку. И вновь она смотрела на список десертов так, как смотрел бы умирающий от голода на богато накрытый стол.

Но теперь Владимир-второй любезно пояснил, почему. На “другой Земле” культ здорового образа жизни. И еда, среди прочего — полезная, вкусная, но без излишеств. Конечно, есть кондитерские изделия, но они — роскошь, которую нужно заслужить.

А на этой, привычной Земле, такая роскошь доступна практически каждому, кто может заработать не только на ломоть хлеба с куском масла.

— Не могу привыкнуть, — ответила в итоге Агафья. — Знаю, что это должно быть ужасно вкусно, но не могу. Не хочу и привыкать. Скажите, вы сами часто такое едите?

— Нет, — признал Владимир. И осознал — странное дело, но действительно не любитель. Даже когда мама решает побаловать сына и своего супруга чем-нибудь кулинарным, сын ест единственно из вежливости. Но ведь так было не всегда? — Не очень тянет, если честно. Наверное, привык всё это видеть.

Агафья покивала.

— Когда вы шли, я заметил, что вы вздрагиваете, когда к вам прикасаюсь, — понизил голос Владимир. — Те грабители успели вас ударить?

— Нет, я не ранена, — возразила Агафья. — И пояс уже всё вылечил бы. Нет, я просто чувствую чужую боль дольше, чем другие. Мэтр сказал, так бывает, нужно просто привыкнуть.

— Чужую боль? — не понял Владимир. — Надеюсь, это не я?

— У вас… не знаю, как и сказать. Правильная боль, человеческая. У вас отняли близкого человека, вам нужна такая боль — чтобы не сойти с ума. Нет, я про тех, кого наказал сегодня Владыка. — Агафья обвела голову ладонью — словно изобразила нимб — жест, который узнал Владимир-второй. Так положено делать, когда упоминаешь Владыку без очень веского повода.

До Владимира не сразу дошло. А когда дошло, мурашки проползли по спине.

— Вы чувствовали их боль?!

— Вы этого не знали? — отчётливое удивление во взгляде Агафьи. Не знал — это новость даже для Владимира-второго. — Ой, конечно. Простите. Мэтр сказал, у вас теперь есть допуск, мне можно объяснить. Да, я чувствую боль и страх тех, кого Владыка судит по моей просьбе. — И снова ладонь Агафьи протирает невидимый нимб.

— Они горели, — мрачно заметил Владимир, взяв ладонь Агафьи в свою. — Это должно было быть ужасно больно.

Агафья покивала.

— Так и есть. Мы не наслаждаемся их страданиями, мы переживаем их страдания вместе с ними. Но мало кто знает об этом. Мэтр говорит, девяносто процентов кандидатов отсеиваются после первого такого испытания. — Слабая улыбка на лице Агафьи. — Люди думают, что получают власть и возможность вмешиваться в жизнь и смерть. Но это не так. Если я попробую наказать невиновного именем Владыки, я умру. Так же, как умер бы несправедливо осуждённый.

— Вам часто приходилось наказывать? — посмотрел в её глаза Владимир.

— Нет, не очень. Я стараюсь не доводить до такого. И не только потому, что больно будет и мне тоже.

Владимир вздохнул. Попытался представить, каково это — ощущать, как горят заживо сразу четыре человека. Воображение отказывалось представлять подобное.

— Сложная у вас работа, — признал Владимир и посмотрел в сторону входной двери. — Смотрите — это же Белов! Отец вашего двойника!

— Называйте её Агатой, — попросила Агафья. — Я ей многим обязана теперь.

Белов, в сопровождении охраны, вошёл в кафе и сразу же направился к столику Владимира и Агафьи.