Колхозное строительство 5 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 7

Полиция прибыла, как всегда, вовремя — когда все двести тысяч человек увлечённо месили друг друга. И только в седьмом секторе восторжествовал интернационализм: и французы, и ливерпульцы вместе доставали мёртвых и живых ещё, но покалеченных, из-под обломков.

Интермеццо 2

— Девушка, я ведь знаю, что вы принца на белом коне ждёте!

— Ага.

— Ну, вот я и пришёл!

— Круто, а где принц?

Юрий Гагарин сталкиваясь с этим человеком, каждый раз испытывал чувство, словно тот глубокий старик. А ты маленький мальчик. И не дед он тебе, а прапрадед. Смотрит уставшими серыми глазами на тебя и чуть улыбается. Всё знает и о тебе и, вообще, о жизни. Спроси только. А спросишь, он хитро прищурится, чуть вздохнёт:

— Рано тебе ещё. Подрасти.

— А ты не умрёшь. Старенький ведь…

— И мне рано. Нужно вас на ноги поднять. Беги уже… Взрослей.

В этот раз нужно было тайком проехать в Англию.

— Как же, узнают ведь, — хмыкнул тогда Юра.

— Да, мы сами скажем. Но потом.

— Как это?

— Не будем на тебя в самолёте звёзды вешать. На меня повесим. А потом наоборот.

Гагарин эту шутку не понял. А когда увидел в аэропорту пиджак этого человека, присвистнул. Вся грудь в золоте. И наших орденов и медалей меньше чем иностранных. И когда успел? Даже два легко различимых «Почётного Легиона». Юра оделся, как и просил Тишков, в обычный костюм и чуть отпустил усики. В нашем аэропорту, конечно, узнали, а вот в Великобритании и точно, прошёл спокойно паспортный контроль и таможню. Мазнула девушка за стойкой проверяющим взглядом, сравнивая с паспортом, поставила штамп. Все проходи не задерживай, много вас тут ходит…

А потом был концерт. Гагарин слышал все песни этой необычной семьи. Музыку пишет маленькая девочка, а бесподобные стихи министр. Но вот эти. Английский Юра знал средне и оценить качество текстов до конца не мог. А вот музыка и исполнение. Он любил песни Битлз. Ну, нет, любил — это громкое слово. Они ему нравились. Насколько же серыми и убогими они выглядели рядом с нашими. И костюмчики их узенькие серенькие, только усиливали серость музыки и слов. Серость исполнения.

И драка. Нет. Перед дракой ещё был Интернационал. Гимн СССР из детства. Он стоял и пел вместе со всеми в первом ряду. Рядом с Фурцевой, рядом с Тишковым, рядом с девочкой Машей, которая не только пишет эту бесподобную музыку, но оказывается и поёт лучше любой оперной дивы. В него летели помидоры, а он пел и смеялся в душе над этими волосатыми уродами. Разве можно заставить замолчать русского человека, когда он поёт гимн. Его и пуля не остановит, а тут мягкий томат. В него попали пару раз. Им, этим людям было всё равно, что он первым на Земле полетел в космос. Узнают ли они его? Нет. В их глазах не было разума, там был ужас. Они боялись их. И не зря.

А вот потом была драка. И Керту билась, как чёрная пантера и Тишков прикрывал собой Фурцеву и Маша оттаскивала от эфиопки ублюдков. Он защищал Сенчину и Толкунову. Двух беззащитных девушек с волшебными голосами. Пару раз попадало ему, пару человек он столкнул со сцены. В конце самом, один длинноволосый чуть не отправил его в нокаут, попав прямо по скуле кулаком. Девушки оттащили его.

На следующий день в аэропорту его отвели в сторонку и сказали, что с ним хочет переговорить наследник престола Чарльз Филипп Артур Джордж, принц Уэльский. Двадцатилетний рыжий мальчик с испуганными глазами лепетал извинения. А разве мы обижаемся? Мы — победители!

Интермеццо 3

— А чего это у тебя сегодня фингал под глазом?

— Да вчера подрался из-за девушки!

— А с кем подрался?

— С женой!

— А, Катерина, заходи, чего на пороге торчишь?

— Леонид Ильич, я пришла извиниться.

— Вот как, чего опять натворила?

— Да, нет. Я по поводу Тишкова.

— Чего опять с ним не так? — Брежнев нахмурился.

— Нет, с ним всё так. Я ведь четыре дня назад на него всякой ерунды наговорила. А он настоящий коммунист.

— Вот как? И когда ты это поняла? Когда фингал под глаз получила? — Брежнев мотнул головой в сторону зеркала.

Фурцева даже не засмущалась. На самом деле под левым глазом расплывался великолепный синяк. Большой, молоденький ещё красно-синий. Екатерина Алексеевна его даже пудрой не присыпала, гордилась. В боях получен, как орден. Даже выше ордена.

— Поняла, когда с ним рядом Интернационал пела. Так мог поступить только настоящий коммунист.

— Хм. А ты знаешь, что он выиграл в тотализатор в Америке почти семьдесят миллионов долларов, — хмыкнул Брежнев, рассматривая фингал у Фурцевой.

— Значит, отдаст деньги стране. Ещё детские дома построит или школу, как Шолохов. Тот ведь тоже миллион получил.

— Ну, слава богу, та поумнела, Катерина. А как же твои подельники?

— Они заблуждаются. Можно я с ними поговорю. Я им докажу!

— Стой. Ты как Тишков. Вы с ним два сапога пара. Лишь бы шашкой махать. Нет уж. С этими товарищами я сам поговорю, когда время придёт. А ты, как и договаривались, молчи. Сиди вон дома лечись. Ходит синяком член Политбюро сверкает, — покачал головой Генсек.

— Так в бою заработан, как орден.

— Точно, как орден. Не переживай. За этот концерт и ордена не жалко. Вон как весь мир беснуется. И поделом. Молодцы вы.

— Это всё Пётр Миронович.

— Ох, Катерина, Катерина. Ничего ты не поняла. Это не Тишков, хоть он и молодец, и настоящий коммунист. Это СССР! Страна наша! Мы — победители! Всегда и во всём!

Глава 4

Событие 8

Потерпевший:

— В этом переулке у меня только что отобрали золотой кулон и часы!

Следователь:

— Почему же вы не кричали, не звали на помощь?

Потерпевший:

— Да вы что! Как бы я раскрыл рот? У меня же все зубы золотые!

Утро началось с двух телефонных звонков из-за рубежа. Оба с неплохими известиями. Вот только… Нужно было решать, чего делать. Он и так министерство забросил с этим баттлом. Всё само по себе крутилось, но рывков вперёд не было. Колхозы и совхозы получали трактора и комбайны. Очень потихоньку строились пять новых МТС — пять на всю страну. А где деньги взять в середине года, когда их расписывают на пятилетку? Тут чуть урвал, там кусочек сэкономил, в третьем месте перераспределил. В четвёртом подключил армию, придумал длинную комбинацию, якобы объект для будущего снабжения воинской части продуктами. Гречко даже морщиться не стал — для него копейки. Просто никто не заметит, тем более и статья такая в бюджет заложена. Может, и неплохо получается?

Конечно, не плохо, а очень плохо. Нужно не пять новых, пусть и очень крупных МТС, а пятьсот. Где взять деньги?

Вот! И тут вдруг из-за границы эти деньги предлагают.

Первым позвонил Эндрю Луг Олдем — Андрюха из Америки. Он там борется с некоторыми букмекерскими конторами, но пока всё идёт более или менее удачно. Надеется на сумму близкую к семидесяти миллионам долларов. Если учесть, что поставлено всего одиннадцать миллионов, то вполне себе красивая цифра. Ну, а если добавить, что доллар сейчас в пять примерно раз весомее, чем в 2020-м, то выходит прибыль примерно в триста миллионов тех будущих зелёных. Не пять копеек.

— Андрюха! Ты давай сделай так, чтобы об этом узнал весь мир.

— Зачьем?

— Это реклама. Пусть о «Крыльях Родины», об этом «Ринге Музыкальном», узнает как можно больше народу. И скажи, что я на эти деньги хочу купить самолёты.

— Зачьем?

— Чтобы обмануть. А сам, по-тихому, купи мне пять больших кораблей-сухогрузов. Не совсем новых — таких, что уже в работе.

— Зачьем?

— Ну так ведь с новыми-то — пока оборудование притрётся, ещё сломается, где их потом ремонтировать? А тут уже всё работает, все отремонтировали. И перегони их куда-нибудь в канадские порты.

— Зачьем?

— Нужно будет купить озимую рожь и пшеницу из северных регионов Канады — столько, чтобы полностью забить ею все пять сухогрузов.

— Зачьем?

— В СССР повезём.