Колхозное строительство 5 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 19

Не всё хорошо и с мотороллерами — и не в лезвиях дело. Дело в количестве. Хотели всё делать с чувством, с толком, с расстановкой. И чего? А то, что проклятые итальянцы подняли жуткую шумиху. Нужно не сто штук в месяц, а сто тысяч. Чешский оружейный завод в Страконице все дела бросил, напрягся и выдаёт по пятнадцать тысяч в месяц. Бик не напрягаясь увеличил производство пластмассовых деталей. Капиталист хренов! Гусь-Хрустальный, кряхтя, до этого объёма тоже дотянул — с фонарями всё в порядке. А слабое звено есть, и это Краснотурьинск. Ведь у нас плановая экономика! Раз запланировали маленькую фитюльку на несколько сот штук в месяц, то и получили именно её. Сейчас рядом кипит стройка, Тарасов очнулся — а пока львиную долю на себя взял Ковров. Даже Устинов приезжал к Петру порычать — да знает ли он, сопляк, чего на самом деле делают в Коврове? Нет. И не узнаешь. Твою ж дивизию! Но есть Косыгин, он попросил товарищей военных осознать важность. Валюта и престиж. Осознали, скрипя зубами. Завод имени В.А. Дегтярёва теперь кроме пулемётов и автоматов известен во всём мире и мотороллерами.

Ещё в Краснотурьинск стоит очередь в Противотуберкулёзный центр. Оказалось, что с помощью продуктов пчеловодства (экстракт пчелиной огнёвки), а также продуктов собаководства и химиководства, туберкулёз лечится. Антибиотики пока поставляет Бик — но обещал договориться с фирмой «Байер», которую они с Петром частично купили, о строительстве небольшого цеха и в Краснотурьинске.

И есть совсем уж производитель дефицитного дефицита — колхоз «Крылья Родины». Кроме продуктов пчеловодства, расфасованных в биковские яркие, красочные пластмассовые баночки, выпускает он ещё и ковры-картины. Полностью от узоров мусульманских отказались — им нельзя людей и животных, Аллах запретил. Только он ведь им запретил, нам-то ни слова не сказал. Творите, проклятые атеисты, чего хотите — один чёрт, в ад попадёте.

Вот в меру сил и творят. То тигра натворят, то павлина, то Фудзияму. Ещё Ленина с Марксом. Всем «нада». Лучший подарок на юбилей партийному руководителю, хрен откажется. Шо, Ленин тебе не нравится? «Нет, нет, товарищи, это я не скривился — это от радости перекосило. Иметь дома на полу такой ковёр — предел моих желаний. Буду по Ленину ходить и представлять себя в коммунистическом будущем». «А ещё можно на стену его повесить. А под него фанеру. Зачем? А во что дротики будут втыкаться?».

Теперь ещё и за мебелью будут ездить. Отгрохали фабрику. Красота! Умеют проклятые капиталисты. У нас выпустят чего, да в серый цвет покрасят — а чтобы не отвлекал от созидательного труда. А у них, «проклятых», всё яркое, красивое, в том числе и станки. Почему? Да они там с жиру бесятся. Вон, какая симпатичная голубая краска. Мне бы! Я бы! Они это, сволочи, чтобы продать — так-то не берут. Да кому такие станки непокрашенные нужны? Нам? Нам-то нужны, но я ведь не про нас. Мы бы и на серых, а краску в банке — отдельно. В сад. Теплицу покрасить. Нет, не по стеклу — по трубам, а то ржаветь будут.

Подошёл Пётр к ленточке, разрезал. А ведь и правда — красота. И как всё оснащено, станков сколько. Умеют. Обидно!!! Прошёл, всё посмотрел, да и дошёл до главного участка. Вот тут почти всё вручную. Резьба по дереву.

Оба-на! Знакомец. Выпускник Краснотурьинской колонии строгого режима. Под амнистию попал. Нисколько не изменился — руки все синие от перстней, на носу очки в роговой оправе. Сильные очки — угробил резчик зрение.

— Твою фамилию с именем не забудешь. Анатолий Карпов? Не ошибся?

На днях был свидетелем интересной сценки. Приехал в министерство высшего образования СССР к министру Вячеславу Елютину с целью подтолкнуть товарища к созданию в Краснодарском и Ставропольском краях сети заочных факультетов в сельхозинститутах. Необязательно ведь в каждом городе домину навроде МГУ строить — можно ведь и в школах, и в клубах, и во дворцах всяких с заочниками общаться. А на выходе из кабинета увидел знакомую по газетам личность, ну никак к образованию не относящуюся. Михаил Ботвинник в своих красивых заграничных очках пришёл к министру высшего образования СССР с ходатайством выделить для Анатолия Карпова дополнительное место в МГУ, так как полагает, что его подопечному для достижения крупных спортивных успехов надо жить в Москве. Чего вдруг? Оказалось, что юноша в этом году поступал в МГУ и не набрал необходимых балов, не прошёл по конкурсу. Вот двоечник.

— Вячеслав Петрович, я поддерживаю просьбу Михаила Моисеича. Давайте будем растить достойную смену нашим шахматным чемпионам.

Взяли того Карпова в университет.

— Ну и как ты тут устроился, Анатолий? Показывай своё хозяйство.

— Так я не один. Со всей страны народ «уговорили» сюда перебраться. Резчики есть и гораздо лучше меня.

— Интересно, а почему на зонах столько хороших резчиков по дереву?

— Да просто всё, гражданин начальник. Времени свободного много — вот рукастые люди себе и находят занятие, — и грабли свои синие показал.

— Ого, а это что?

— Это я свой музей из колонии перетащил. Тут ведь какое дело: выберешь, бывалыча, дерево, начинаешь резать — и тут внутри бревна какой-нибудь дефект — гниль скрытая, рак. Деревья ведь этой гадостью тоже иногда болеют, особенно яблони. Или какими-нибудь личинками древесина изъедена. А бывает дефект от народившегося, но отмершего сучка — или ещё что-нибудь древесину-то попортит. Редко, но бывает еще, что в дереве попадаются инородные предметы — пули, гвозди, монеты, камни, стекло и прочее. Металл здорово окрашивает древесину вокруг себя, и оттенки разные — от черно-коричневого до изумрудного. Смотря что попало. Вот однажды внутри такого бревна ясеня, возрастом века в полтора, я нашёл в маленьком заросшем дупле стеклянный бутылек, ещё дореволюционного изготовления. Маркировка на дне была — 1915 год. Да вот он, смотрите.

И ведь на самом деле музей. Интересно.

— Анатолий, а ты у остальных резчиков поспрашивай — может, у кого ещё что подобное есть, или на зонах осталось? Вот бы настоящий музей такой сделать.

— Да запросто. Совет хотите, гражданин начальник? Вы в газету «Правда» статейку про это напишите, и в конце попросите народ откликнуться. Уверен — засыплют вас «подарками».

— Так и сделаю. Ну, показывай оборудование.

Глава 11

Интермеццо 4

— Ваши спецслужбы пытались отравить бывшего шпиона и совершили покушение на журналиста! Что вы на это скажете?

— Эти люди, о которых вы говорите, — они выжили?

— Да.

— Тогда это не мои спецслужбы.

Кадри Лехтла и Элизабете Зимета добирались до своей очередной цели сильно кружным путём, и внешность на части пути им очень мешала. Одна из Эстонии, и вторая девушка тоже из Прибалтики. Смешанных кровей — отец латыш, а мать полячка. Одна выше другой на голову, но обе — длинноволосые блондинки. Среди мексиканок блондинок не слишком много, из-за чего пришлось ещё в СССР перекраситься. Более того, пришлось и подстричься! Любимую причёску мексиканских модниц можно назвать красивым русским понятием — «под горшок». Вот так их и подстригли. Плюс к этому — цвет кожи. Как ни загорай — а именно этим они занимались в закрытом санатории КГБ в Крыму — в мулаток прибалток превратить сложно. Загорали не только на солнце, но и под специальными лампами. Всё равно заметно, что это загар, а не естественный цвет кожи, потому им уже в Мексике выдали несколько тюбиков тонального крема. Вот он шоколадность загара как бы сменяет на серо-коричневость. Нет, любая мексиканка их раскусит легко, тем более и акцент остался — только они ведь будут работать не в Мексике, а в США.

На Кубу они летели обычным рейсовым самолётом. Две пересадки, придирчивое рассматривание паспортов. Даже смешно. Они там, в Канаде, что — думают, можно найти советских шпионок, вылетевших из СССР, по поддельным паспортам? Как во время второй мировой немецкие шпионы попадались по скрепке из нержавейки, так сейчас советские шпионки из СССР с советскими паспортами на бумаге без водяных знаков? Смешно. А этот очкастый фрукт на таможне посмотрел паспорта на свет. На что надеялся?