Уйти в отставку (СИ) - "Леонардо НеДаВинчиный" - Страница 11

Красная как адов пиздец «корова» осталась ночевать возле мусорных баков, планомерно засирающих мироздание ржавчиной и кислой вонью. Отмытый сегодня до распознавания цифр на кнопках лифт поднял на этаж. Звонко брякнули о новенький ореховый столик ключи, брошенные туда не глядя. Сколько раз слышал этот звук? Так, достать чистый шмот, потом ополоснуть потную тушку… Стянув футболку, он застыл перед зеркальной дверью шкафа. С каких ежиков забыл об этом? Почему новая память ничего не подсказала? Но как может вылететь из башки, что у тебя два глаза, две руки, две ноги?.. Они — часть тебя. Просто есть. И черная готическая L над левым соском тоже стала частью Ерена Йегера семь месяцев назад. Тату набил сам Дот. В обычный августовский понедельник, изнывающий от пыли и горячего ветра, Ерен вломился к «сенсею», твердо намереваясь устроить крашу сюрприз на пятничной свиданке. Ну, получилось. Почти. Увидев первую букву своего имени, Леви нехорошо ухмыльнулся. Пришлось успокаивать: «Никто не поймет. Все подумают, что я — фанат «Тетради смерти» или еще какую-нибудь хероборину». Дерьмо и жопа. Недвусмысленная и глубокая. Но той ночью, когда снял нашлепку с зажившей татухи, Леви смотрел иначе. В свинцовых глазах успокоились грозовые тучи, готовые выбросить пучки неоновых молний. Взгляд вдруг замерцал переливами серого перламутра. Указательный палец прошелся по тату с легким нажимом, считывая скрытое за черной латинской буквой. Набитой опытной рукой бывшего зека на стороне сердца. Именно сторону сердца — не разума — Ерен выбрал, приняв решение не ехать на последний этап конкурса. Леви понял это. И поцелуй оцарапал губы нежностью с привкусом табака и недавно выпитого на кухне чая с бергамотом. А дальше случилось маленькое чудо — суровый ебырь сдернул с него полотенце. Забив на аккуратно снять покрывало, толкнул на кровать:

— Раком встал, красавчик, — привычно грубые слова диссонировали с мягкой хрипотцой и задорным прищуром. — И быстро, а то передумаю.

Пальцы, мозолистые от привычки каждое утро упражняться на турнике, по-хозяйски раздвинули полужопия. Но вместо смазанного стояка в очко толкнулось влажное, горячее и… гибкое. Язык, смакуя, прошелся по складкам, отчего яйца мгновенно поджались, член поднял головку, а по телу прокатилась горячая волна от задницы до макушки и обратно к подрагивающим ступням. Кажется, Ерен всхлипнул — так резко еще не крыло. Смущение заставило вцепиться зубами в шершавую жаккардовую ткань. Коленки мелко тряслись. А язык продолжал играть с пульсирующей дыркой, то резко проскальзывал внутрь, то дразняще касался чувствительной точки ниже, о которой Ерен раньше не подозревал. И оставалось лишь сильнее стискивать зубы, пряча пылающее лицо в складках мокрого от слез и слюны покрывала. Потом влажное и горячее исчезло. Но тут же знакомые шершавые пальцы чутка растянули очко.

— Ух ты, какой вид! — довольно проурчали сзади.

Язык снова нагло полез внутрь. И сразу выскользнул, сцуко! Но тут же яйца обожгло дыханием.

— Пошире раскорячься. Что ты целку из себя строишь? — Основательно положив на имидж, человек-закон облизал дырку и скользнул вверх между полужопиями, вызывая дрожь по всему хребту до самой шеи.

Выплюнув воняющее средством для стирки покрывало, Ерен уперся макушкой в матрац и, уже не стесняясь, поскуливал. А потом сдавленно умолял бегом присунуть, пока спустил как сопля шестнадцатилетняя. Леви въехал в пульсирующее очко одним махом. Долго со вкусом трахал, выбивая их легких остатки дыхания, пока внутри не взорвалась сверхновая, вынося к чертям расплавившийся мозг, и превратила тело в безвольную стонущую кучу. Леви рухнул грудью сверху. Ухватил за плечи. Свел согнутые колени, сжимая бедра Ерена. Будто обнял всем собой.

— Твоя задница слаще любой пизды.

Хватило сил лишь невнятно промычать в ответ. Капли пота катились по спинам обоих. Смешивались. Стекая с боков, впитывались в скомканную тряпку. Запаленное дыхание сладко щекотало между лопаток. Той ночью они даже не пошли в душ. Нехотя отлипли друг от друга и заснули, переплетя пальцы. На грани яви Ерен услышал шуршание ткани, почувствовал, как на бедра лег краешек покрывала. Влажные губы мазнули над левым соском. Оглушительная усталость не позволила разобрать сказанные шепотом слова… А сейчас жизнь смешалась в кашу. Ту самую, манную, памятную с детского сада. Склизкую и с комками, которые застревали в горле. Он сам послал Леви Аккермана к хуям. И что делать? Пытаться убедить себя, что совсем не жаль? Что ни капельки не больно?

Интересно, проживи они рядом в мире титанов еще года три, случилось бы то же, что и здесь?..

Комментарий к Часть 2

* “Сайга” — гладкоствольное охотничье ружье на базе автомата Калашникова, выпускается Концерном “Калашников”.

** Red Hot Chili Peppers (часто используется аббревиатура RHCP; с англ. — «Красные острые перцы чили») — американская рок-группа. Далее упомянуты фамилии музыкантов.

*** Рут Воль - покойся с миром.

========== Часть 3 ==========

Шмидт Эрвин Леопольдович. Покойника никто не любит

Он знал — это конец. Смерть ходила за ним по пятам с самого детства. Впервые он услышал отдаленные тяжелые шаги на уроке, когда отец, учитель истории, растерянно кашлянул в кулак, отвернулся к замызганному окну и вместо ответа на вопрос буркнул: «Не сейчас, Эрвин». Позже, за ужином, Смит-старший долго ковырял вилкой заботливо взбитое матерью пюре, пока оно совсем не остыло, и, наконец, сказал, что уверен — людям внутри стен изменили память. Вот так взяли и стерли некоторые фрагменты. Оборвав на середине расспросы сына, он отодвинул тарелку, вытащил из кармана брюк смятую пачку папирос и вышел на крыльцо, хлопнув дверью.

Эрвин рос нормальным пацаном, которому хотелось выглядеть круто в глазах одноклассников и корешей с окрестных улиц. Просто рассказал мальчишкам отцовскую теорию, взяв с каждого торжественную клятву молчать. Которую, конечно же, нарушили. Кто и когда — неважно. Но однажды по дороге из хлебной лавки его остановил офицер Военной полиции. Обычный старикан с зеленым единорогом на форменной куртке не показался опасным. Поэтому на вопрос: «Откуда знаешь о том, что король Фриц изменил память людям, живущим внутри стен?» ответил честно: «Отец рассказал». На этом разговор закончился. А когда он добрался до дома, то увидел на дощатом полу осколки маминых любимых тарелок, блестевшие в ласковых лучах закатного солнца рядом с опрокинутым стулом, и почувствовал вонь пригорелого мясного рагу — кастрюля на дровяной плите уже почернела, к потолку поднимались клубы смрада. Именно тогда за спиной снова раздался неумолимый шелест шагов Костлявой. Потом он слышал Ее крадущуюся поступь в топоте копыт, когда неслись в атаку бойцы Разведкорпуса, различал в нелепой скачущей походке неразумных титанов, этих уродливых существ с лицами детей-имбецилов. Сквозь пение стальных лезвий УПМ до слуха доносился стук подкованных железом каблуков. Почему-то думалось — Смерть носит тяжелые черные ботинки. Ее шаги особенно отчетливо раздавались над ухом в тот миг, когда он лишился правой руки… Но Костлявая отступила. Тихо и с ехидным смешком. Или смех лишь пригрезился? Зато сейчас ясно отчетливо — Она спокойно приблизилась и нанесла удар, избрав своим орудием Звероподобного гиганта. Огромная обезьяна с крошечной головкой на заросших грязно-желтой шерстью плечах смела Разведкорпус ураганом камней. Мускулистые ручищи вращались, словно крылья ветряка под западным шквалом, швыряя острое крошево скал в орущих солдат. Что ж, он, командор, призывал их отдать жизнь за будущее человечества. Призывал к благородной жертве… И, видимо, настал его черед. Эрвин помнил, как обломок, летящий со скоростью пули, вонзился в печень. Помнил теплую кровь, тут же пропитавшую форменную рубашку. Помнил, что упал в мягкую траву. Помнил странное ощущение легкости и усталой печали — ну вот и все, тринадцатый. Пора умирать.

…Странный писк коснулся слуха, вырывая из мути забытья. Комната. Ночь. Он лежит на удобной постели, укрытый до горла одеялом. Тепло. Рана не болит. Словно ее и не было вовсе. Только слегка кружится голова. Получил по маковке и не заметил? Сквозь призрачно-белую штору просачивается неживой свет уличного фонаря. Запахи. Незнакомые. Или?.. Резкий и мерзкий — это хлорка. Ее перебивает парфюмированный освежитель, доносящийся из приоткрытой двери… совмещенного санузла. Комната называется VIP-палатой в городской больнице. Откуда такие странные названия?! Рука. Правая. Сжимает пластиковый цилиндр. Провод от него тянется за спинку кровати. Туда, где пищит все тревожнее, настырнее, резче. Хотя нет. Это не рука, а… бионический протез! И палец давит и давит на встроенную кнопку. Где он? Что с ним? Стоп. С чего надо начинать, если есть травма головы? — нужно вспомнить свое имя. Его зовут…