Всерьёз (СИ) - Крон Марта - Страница 69

Но я не собираюсь поднимать вопрос морали.

Я просто хочу начать жить для себя и ребёнка, поэтому к взглядам генерального отношусь снисходительно.

Закрыв за мамой дверь и скрестив за неё пальцы, я планирую провести вечер в гордом одиночестве и скрасить его за просмотром какой-нибудь комедии, чтобы насильно утянуть себя от приступа меланхолии. И никак не ожидаю, что мне позвонит Ян Барсов и сообщит, что он подъедет через десять минут.

Первая мысль — не впускать.

Вторая мысль — это квартира его без пяти минут жены, так что придётся.

Третья мысль — они ещё не женаты, а я беременна. Мне можно совершить глупость и свалить всё на гормоны. Не побьёт же он меня в самом деле? И уволить не может — опять-таки я беременна. Может, сказать, что я тут помираю от головной боли и нормально поговорить не получится?

Нет. Тогда опять всех на уши поднимет и меня увезут на каталке, как недобитую с прошлого раза.

Ну, не умею я с ним общаться. У меня язык с мозгом отказывают. И ногу правую сводит.

Понятия не имею, что Вольская в нём нашла. Один только его надменный взгляд чего стоит. А как рот откроет и обольёт словесными фекалиями, так вообще с утёса скинуться хочется. Лишь бы остановить это издевательство.

Наверняка, с подачи Березина едет. Сам затаился, больше не объявляется, но друга подговаривает.

Чего делать-то? Позвонить Миле и попросить, чтобы развернула Яна домой?

Обидится тогда. Он ничего плохого пока не делал. Спас Милу от бывшего и сослал Еву в ссылку. Но это к добру. Так что мои претензии не обоснованы.

На мне проклятье что ли какое!?

Где эта полоса, блин, белая? Мне позарез нужно!

Пока взываю к небу, раздаётся звонок домофона, и я вжимаю голову в плечи.

Ян приехал.

Кто не успел, тот опоздал. Крепись, Алиса. Представляй бабочек и малину. И гору сала. С шоколадом.

ДЗЫНЬ!

А? Иду.

На всякий случай перекрестившись, напускаю на себя приветливый вид и открываю дверь:

— Здравствуйте, Ян. — учтиво здороваюсь и округляю от увиденного глаза. — …и все остальные.

А эти откуда?

Настороженно обвожу взглядом Гену и Глеба, и вопросительно впиваюсь в Барсова.

— Мы приехали поговорить. — спокойно произносит он. — Без отлагательств. — дополняет, когда не видит согласие на моём лице.

— Входите. — натягиваюсь, как пружина и впускаю мужчин внутрь.

В груди сжимается от темы предстоящего разговора, но ещё больше от взглядов всех троих. Они такие же мрачные, как и у Марка Мироновича.

Нет-нет. Я не хочу ничего знать. Я не готова слушать про его жизнь, про его невиновность и как он там загибается.

Нет.

Я тут из пепла возрождаюсь каждое утро. Он знал, что со мной будет в случае его предательства. Знал и сделал. Всё понимал и пошёл на это. Убил меня осознанно.

Так почему я должна жалеть его? Потому что до сих пор люблю? Потому что он так хочет? Потому что так считают его друзья?

Нет. На одной любви далеко не уедешь. Если нет уважения и доверия, то о чём вообще разговаривать?

Превращаюсь в дикобраза и оберегаю себя острыми иглами.

Мой ребёнок живёт только за счёт последних сил, что я восстанавливаю по капельке каждый день. Я не отдам их на пожирание этим мастерам слова.

По глазам вижу, они уже целую речь подготовили.

— Нам нужна твоя помощь. — выступает первым Барсов.

— Какая? — скептически настроена я.

— Поговори с Березиным. — пронзает меня повелительным тоном. — Убеди его образумиться.

— В каком смысле?

— Он начал пить. — поясняет Глеб. — Очень сильно.

Спокойно, Алиса. Тебя это уже не касается. Он взрослый человек и справится сам. Ты в этом не виновата. Он сам. САМ изменил. Сам выбрал этот путь. Сам отказался от меня. Я бы его любила… всем сердцем поддерживала и направляла в правильную сторону. Но он не захотел. Ему этого мало. Секс и развлечения важнее меня. Мне больно без него. Да. Но продолжать быть бесценкой, хоть и при нём, я не хочу.

— Он никого не слушает. — взволновано твердит Гена. — Разгромил квартиру. Забил на жизнь и просто пьёт. Посылает всех. К двери даже не подходит.

Медленно выдыхаю. Шею стягивает незримая петля вины, но голова продолжает настаивать на том, что всё происходящее это только заслуга Игоря. Легче всего лечь на пол и разлагаться.

Но мы говорим о Березине. Он по жизни любит привлекать к себе внимание. Что не по его, так мы крушим всё вокруг и доказываем свою правоту. Давим на психику остальным, чтобы они выполнили его требования. Если на поводу у него не идёшь, тогда он переходит границы и вытворяет что-нибудь вон выдающее. Сейчас такая же цель. Добиться своего. Он строит из себя жертву, чтобы вернуть свой прежний комфорт, который он выстраивал под свои нужды.

А как это ещё назвать? Любил бы — не изменил.

Я всего лишь нужда. Физическая потребность. Успокоительное средство. Не больше.

Так что перебесится и найдёт замену. Вопрос времени.

— И что вы предлагаете? Поехать к нему и погладить по голове? — понижаю я голос. — Он сам за себя в ответе. Не нужно его слабости перекладывать на меня.

— Предлагаем поехать к нему и привести в чувства. — парирует Ян. — Несмотря на то, что вы расстались, в твоих же интересах поднять Березина на ноги. Иначе лишишься вложений в ребёнка.

Услышанное настолько мерзко звучит, что у меня рефлекторно кривится рот:

— Вы плохо меня знаете, Ян Маркович! Деньги меня интересуют в последнюю очередь.

— Ян. — во всеувидение осуждает Глеб. — Сейчас вообще не в тему это сказал.

— Не поверю, что так просто взяла и отступилась от него. — настаивает Барсов.

— Это от меня отступились! — отвечает во мне обиженная женщина.

— Да не изменял он тебе! — срывается на голос мужчина. — Если бы ты взглянула на запись, то поняла, что там таким бухим нереально так быстро трахнуть бабу, снова одеться и ещё тащить её против силы вон.

— Березина вы тоже плохо знаете! — отбриваю его нападки.

— Я отлично знаю его! Если он сказал, что верен тебе, значит так и есть! — раздражённо фыркает он. — Он тебя всерьёз любит!

— Хватит. — выставляю руку в стоп-жесте и делаю глубокий вдох, вспоминая, каким он бесполезным был когда-то с Владом. — Я вам не давала права учить меня жизни и руководить мной, как вздумается.

— Никто не руководит, Алис. — встревает Гена, загораживая собой пыхтящего от недовольства Барсова. — Мы просто хотим, чтобы ты с ним поговорила.

— Я не хочу, Ген… не могу. — сжимаю губы, сдерживая дрожь. — Вас много, и вы рядом с ним. Поговорите по-мужски, отнимите выпивку и пригрозите проблемами. Это его быстро отрезвит.

— Хотя бы попробуй… — просит Глеб. — Что ты теряешь?

— Я могу потерять ребёнка. — эмоционально качаю головой. — Мне плохо, когда я только думаю о Березине, а вы просите ехать туда…

— Алиса… — умоляюще тянет Леванов.

— Вы не поймёте. — обречённо вздыхаю я. — Не знаете, что такое страх выкидыша. Вы же слышали заключение врача — мне нельзя волноваться…

— Да, но… — пытается переубедить меня Богатырёв.

— А сейчас вы заставляете меня нервничать. Ни к чему хорошему это не приведёт. Я не могу вам помочь. Пожалуйста, уходите. — тараторю так быстро, что заплетается язык. — Уверена, что Березин с такими друзьями не пропадёт и вам удастся втолковать ему о вреде алкоголя. — специально отворачиваюсь, чтобы не видеть их упрекающие взгляды и указываю на выход. — До свидания.

Энергетика становится настолько термоядерной, что я опускаю плечи только, когда за ними закрывается дверь. Грудную клетку сдавливает от тяжести моего решения. Сердце плачет, но умом понимаю, что отныне мы с Игорем обособлены друг от друга.

Я всегда буду любить его, но простить…

Только чудо поможет мне переступить через себя… ради него.

И, видимо, эта фраза материальна.

Не проходит и семи часов моего самоанализа, как глубокой ночью, нас с мамой будет неожиданный стук в дверь. Открыв которую, я просто-напросто теряю дар речи. Передо мной на колени падает мать Березина, цепляется за мои руки и горько взвывает: