Ведьмачья сказка или практика для чародейки. Том 4 (СИ) - Умнова Елена - Страница 41

Во дворе я появилась первая, но вышагнувшая из портала Йеннифер не заставила себя долго ждать. Легкий мороз не доставлял мне, в отличие от нее, никакого неудобства. Впрочем, как я только теперь заметила, мои руки и, надо полагать, лицо (а может и всё тело, под одеждой было не видно) были покрыты морозными узорами. Бледная до синевы кожа искрилась на постепенно клонящемся к закату солнце. Что ж… в этом не было ничего удивительного. Я была так зла, что магия во мне определенно не могла оставаться в покое и таким нехитрым способом выходила наружу, несмотря на мой контроль. Собственно, и место поединка я выбрала на улице на всякий случай, чтобы не сдерживаться, опасаясь разнести замок.

Не медля, я окружила двор защитным куполом, дабы свести разрушения к минимуму. А вот Йен, похоже, никуда не торопилась, испытывая мое терпение и решимость. Она потопталась на месте, поправила и без того идеально сидящие перчатки, смерила меня очередным высокомерным взглядом, явно намекая на несуразность поединка какой-то без году неделя как обучившейся колдуньи и матерой, закаленной в боях чародейки. Но я отступать не собиралась. Хватит уже, я и так слишком часто уступала ей. Наконец, наигравшись в гляделки, она сделала точно такой же жест, как я, и накрыла двор своим защитным полем. Я мгновенно встала наизготовку, внимательно следя за дальнейшими движениями наставницы, но атаковать первой она явно не планировала.

— Что? Передумала? — крикнула она с другого конца двора.

Я лишь молча запустила в нее давно заготовленным энергетическим шаром. Она, разумеется, его играючи отбила, да я и не планировала нанести ей им хоть какой-то вред, лишь начала поединок. А вот в ответ мне уже полетели весьма и весьма серьезные заклинания. С первых же минут боя я почувствовала, что Йеннифер подошла к делу серьезно, а не в игрушки сюда пришла играть.

«Тем лучше, — удовлетворенно подумала я, отбивая очередную молнию. — Разберемся раз и навсегда…»

И я, перестав только обороняться, сама пошла в атаку. Огонь, вода, воздух, земля — в меня летели заклинания всех стихий, но больше всего было так называемой пятой стихии — сути магии, которая была наиболее коварным источником магической энергии и которой в совершенстве владела Йен. Сопротивляться этим заклинаниям было сложнее всего, но и я пользовалась своим преимуществом, черпая магию из своей силы льда и экономя время на пропускание внешней энергии через себя. В этом мне также помогала моя злость, которая буквально генерировала лед вокруг меня. Так что бой был весьма ожесточенный и в поддавки никто из нас не играл. К сожалению, одной сильной магии в бою с такой искусной чародейкой было недостаточно. Шаг за шагом, заклинание за заклинанием, Йен уверенно теснила меня и загоняла в угол как физически, так и магически. И если от неожиданно возникшей за спиной стены я могла легко уйти телепортом, то в магии все чаще начала ошибаться. Дождавшись особо удобного момента, Йеннифер всадила в меня луч Ияны, так что я едва успела подставит щит. Однако черноволосая чародейка значения этому не придала, а лишь сильнее надавила лучом, продавливая мой щит. Я поспешила влить в него больше магии и почувствовала, как у меня дрожат руки.

«Ну уж нет! Не в этот раз, — пообещала я самой себе, сжимая ладони в кулаки и пригибаясь к земле под тяжестью щита. — Я ни за что не проиграю, пусть потом хоть десять выбросов будет, я выиграю!»

Я вдохнула и призвала всю магию из глубин себя. Предплечья мгновенно покрылись коркой льда, как броней, но белые до синевы кисти рук остались на свободе, так что я легко сложила их в нужный знак и смогла выровняться, подняв щит, а потом и вовсе сделала шаг вперед. Злость на себя и на Йен придала мне сил и служила хорошей мотивацией. Я должна одержать верх и сделаю это!

Еще шаг, другой и теперь отступать была вынуждена Йен. Я, не став тратить силы и время на иное заклинание, теснила ее тем же самым щитом, от которого валил густой снег. Через несколько шагов чародейка перестала отступать и, упершись каблуками в лед под ногами, навалилась на луч, противостоя моему щиту. Я едва заметила ее усилие, продолжая переть вперед. До победы оставалось всего несколько шагов.

БАХ! Щит и основание луча соприкоснулись, и упрямую чародейку отбросило взрывной волной на несколько метров и повалило в снег. Я опустила руки, не развеивая, впрочем, заклинание. Переполненная удовлетворением, я подошла к сраженному противнику поближе, чтобы насладиться своей победой. Женщина выглядела жалко. Вся в снегу, со спутанными волосами, но самое главное был взгляд. Испуганный взгляд снизу вверх на повергнувшего ее соперника — лучшая награда.

— Бри-и-ин! — неожиданно раздалось откуда-то сбоку. — Не делай этого!

Я удивленно повернула голову в ту сторону. Там стояло еще несколько человек, и все они смотрели сюда. Похоже, они обращались как раз к этой сидевшей в снегу женщине. А кто она вообще такая? Ее зовут Брин?

Едва помирившись с той, без которой дни казались совсем бессмысленными, Эскель не хотел расставаться с ней так скоро. Но Брин была настроена решительно. Едва научившись управлять своими невероятными перемещениями во времени (что несказанно радовало ведьмака), она сразу же решила пустить их в дело и выполнить своё, безусловно, важное, но, по мнению ведьмака, не слишком срочное обязательство. Брин же буквально загорелась идеей поскорее разобраться с восстановлением библиотеки, а когда она была чем-то так увлечена, спорить с ней было бессмысленно. Да по большому счету никаких доводов против, кроме собственного нежелания, у ведьмака и не было. Так что, попрощавшись, он напомнил себе, что слишком долгие белые полосы заканчиваются всегда феерической задницей, и поспешил отвлечься на дела крепости. В конце концов, неделя не самый большой срок, когда-то он ее год ждал (а до того и вовсе всю жизнь без нее провел), справится и в этот раз. Знал бы он, как был неправ, догнал бы Брин и всеми правдами и не правдами уговорил остаться…

В первый день он не придал своему неожиданно испортившемуся настроению значения, хоть и удивился немного своей излишней эмоциональности, но списал на недавний разлад и попытался заглушить чувства работой и тренировками. Однако день ото дня становилось только хуже. Брин не было, и в душе из-за этого будто появилась дыра, которая с каждой минутой всё разрасталась, поглощая все мысли и стремления, оставляя только думы о чародейке. Ведьмака одолевала тоска, черная и беспробудная. До ломоты в пальцах хотелось прикоснуться к своей женщине, обнять, вдохнуть ее неповторимый аромат, почувствовать ее отзывчивое тело в своих руках. Сначала Эскель пытался отвлекаться от этих мыслей в обществе других ведьмаков или за физическими нагрузками, потом пробовал находиться в их с Брин комнате в окружении ее вещей и ее запаха, но поняв, что все становится только хуже и хуже, сбежал оттуда на самый верх необитаемой и даже неотремонтированной башни. Осознавая в полной мере свою неадекватность, ведьмак пытался как-то отрешиться от чувств или хоть бы понять, почему его вдруг так накрыло, но все попытки были тщетны. В один из дней он мельком видел Трисс, но в таком состоянии не рискнул подходить к ней и спрашивать о Брин, о чем позже пожалел. В какой-то момент он понял, что если так продолжится дальше, он банально рехнется от своих будто заколдованных, ходящих по кругу и причиняющих невероятную боль мыслей.

====== Часть 49 ======

Когда он услышал легкие шаги на лестнице, то сначала не поверил своему счастью, но, подскочив к проему, убедился, что его чародейка вернулась. Не теряя ни секунды, он кинулся ей навстречу. И едва смог прикоснуться к желанной чародейке, как разум и тело затопила эйфория. Наконец, после стольких дней непрерывных терзаний, Эскель смог получить то, чего так вожделел! Он не слышал, что говорила Брин, и даже не заметил, как они оказались в их комнате, он наслаждался и не мог насытиться прикосновениями к любимой. В голове будто набатный колокол звенел, а разум от внезапно свалившегося счастья словно впал в прострацию. Успев как-то отстраненно подумать о том, что Брин, возможно, так ощущала эманации в самый первый их раз, он неожиданно снова почувствовал боль в душе.