Брать живьем! 1919-й (СИ) - Юров Сергей - Страница 12

– Что, товарищи сыскари? – произнес Светловский, закуривая папиросу. – Если бы брат Меченого умел стрелять, будь исправной брошенная им граната, то сейчас мы бы Данилой здесь не сидели. Такие вот дела!.. Ну, и очередной жертвой самочинщиков стал Павел Терпугов… Да, да, Константин Терентьич, не к Талдыкиным сунулись они ночью, а к этому бывшему купцу. Видно, не стоит больше и надеяться на клев… При этом погиб понятой, некто Будников. Терпугов предположил, что он узнал главаря грабителей, высокого тощего типа в кожаном длинном плаще. А расклад на сегодня такой: Карпин и Щербинин по-прежнему толкутся на базаре. Посматривайте по сторонам, ребята, слушайте, все подмечайте. У Терпугова забрали крупную брошь с расходящимися лучами и печатку с черным агатом. Возможно, уже сегодня эти вещицы могут появиться на базаре или толкучке…

– Не сомневайтесь, Григорий Иваныч, – сказал за двоих Карпин. – Глаза и уши у нас будут открыты!

– Майн Рида начитался?

Молодой розыскник улыбнулся и вынул из кармана книжку, на обложке которой золотилось название: «Отважная охотница».

– Что касается Cкворцова, – посмотрел на матроса начальник, – то он отправляется на железнодорожную станцию. Спиридон Прокофьевич, вот что явствует из ночных сводок: вчера вечером исчезли вагоны с мануфактурой и продовольствием! Поговори с работниками вокзала, путейцами, проверь документацию, может, и выудишь какую-нибудь важную информацию… Константин Терентьич, у тебя сегодня прогулки по Нижнему парку. Вчера на Сиреневой аллее какой-то тип ножом хвастал и намекал, что он из банды «затейников». Бравада, поди, либо поддал больше, чем надо. Но ты походи там, посиди на лавочках, понаблюдай за отдыхающими. Глядишь, усмотришь что-нибудь любопытное. Я останусь здесь и доведу до стажера Нечаева тонкости нашей работы. Приступайте к выполнению заданий!

Проводив подчиненных, Светловский достал из кармана липовую расписку, аккуратно разгладил ее на столе. Взял папку с надписью «Болховитинов А.А.», отыскал в ней какую-то бумажку и положил рядом с распиской. Знаком позвал меня встать рядом. Подойдя к столу, я разобрал на бумажке: «Пламенный привет уголовному розыску!»

– Давай-ка сличим почерки, – проговорил начальник, вынув из ящика стола небольшую лупу. – Так-так… Ну, что ж, сомнений, практически, нет: руку к запискам приложил один и тот же человек!

– Уж не сам ли главарь «монастырских»? – вырвалось у меня.

– Почему бы и нет!.. Вот, гад! Вырезает на лбу сотрудника Угро звезду, издевательски шлет нам приветы, лично верховодит ряжеными грабителями!.. Ничего, доберемся до тебя, Белый!

– А нет ли его в картотеке?

– Нет, бандюга лишь недавно заявил о себе.

Глава 6

Светловский затем решил немного рассказать мне о своей работе в уголовном розыске. В этой интересной, но нелегкой профессии он порядком поднаторел. Я его слушал и невольно сравнивал методы борьбы с преступностью тех лет с теми, что были в ходу в XXI веке. Прогуливаясь по кабинету с папиросой в уголке рта, он красочно обрисовал задержания преступников в революционной столице, вспомнил о первых месяцах пребывания в Петродаре.

– В город я приехал 30 декабря 1917 года, а уже в ночь на 1 января зазвучал колокольный звон: началось восстание против большевистской власти! Были избиты и посажены под замок едва ли не все члены Совдепа. На улицы Петродара вышло не менее пяти тысяч человек, они без труда разоружили несколько десятков красногвардейцев. И если бы не солдаты запасного полка, подоспевшие нам на выручку, быть бы большой беде! Опытным бойцам удалось сравнительно быстро разогнать бунтовщиков и арестовать всех, кто их подзуживал.

– Сегодня ночью тоже было тяжело, – заметил я. – Извините, Григорий Иваныч, заглянул в ваши записи.

– Это ничего… Точно, запаниковали многие, тяжело пришлось городу.

Выкурив папиросу, Светловский присел за стол.

– Теперь о насущном, о тех самых дворянчиках. Намеренно разговариваю с тобой наедине, Данила. Как я уже отмечал, к Скворцову у меня вопросов нет. Человек проверенный, надежный. А вот другие…

– По виду они всей душой за власть Советов.

– Так ли это на самом деле, вот в чем вопрос?.. Ладно, будем на чеку… Итак, дворянчиков, похоже, и впрямь следует искать в бывшей чайной Корчицкого, ныне лучшей в городе столовой на Советской, бывшей Дворянской. В шифоньере у нас обретается несколько приличных костюмов и все, что к ним прилагается, от царских сыщиков достались накладные усы и бородки. Если спросят, представишься иногородним репортером, заехавшим в Петродар попить местной минеральной водицы. Хорошо бы свести с теми двумя знакомство, или хотя бы узнать, где они живут. Там будет видно, как мы поступим далее.

Он встал и вытащил из шифоньера новый прикид. Я тут же и примерил.

– Отличненько! – улыбнулся Светловский, осмотрев меня со всех сторон. – Вот тебе деньги, пообедай в столовке. – Он подошел к сейфу и вытащил из него пистолет. – А браунинг прикрепи резинкой на руку. Мало ли чего… Пойдем, прогуляемся. В доме по соседству для тебя нашлась неплохая комнатенка.

Мы спустились вниз и прошли по тротуару к углу квартала. Перебежав через проезжую часть, по которой катились экипажи, стали не спеша подниматься верх по Первомайской. Меня разбирало любопытство насчет конечной цели прогулки. И как же я удивился, когда Светловский толкнул дверь бывшего дома купчихи Сидоровой! Неужели я буду жить в здании, на котором сто лет тому вперед висела вывеска нашего сыскного агенства? Оказалось, что именно так. Более того, меня вселили в комнату, где оно располагалось!

– Здесь обитал один из красногвардейцев, – объяснил Светловский. – Сегодня утром, отдав ключи дежурному, уехал в родной Тамбов. Возьми, теперь они твои.

Я положил ключи в карман, прошелся по комнате, испытывая странные чувства. Там, где было мое рабочее место с компом, стояла кровать, у окна – стол со стулом. Место Свешникова занимал книжный шкаф со стеклянными дверцами, в углу стоял табурет с примусом и чайником. Я вышел на середину комнаты и, оглядев все вокруг, покачал головой. Светловский заметил мое волнение.

– Ты, Данила, выглядишь так, словно уже был здесь когда-то.

– Возможно, – сказал я, подходя к окну и трогая пальцами подоконник, на который любил ставить чашку с кофе.

– Извините, – раздался женский голос.

Мы обернулись. У раскрытой двери стояла стройная кареглазая девушка с просительным выражением на симпатичном личике.

– Вы новые жильцы? – поинтересовалась она, поглядывая то на меня, то на начальника.

– А вам, извините, что за дело? – нахмурился Светловский.

– Я соседка, моя дверь почти напротив.

– Тогда понятно. – Светловский кивнул в мою сторону. – Вот кто будет вашим соседом.

– Очень приятно, – сказала девушка, глядя на меня. – Я делаю перестановку в своей комнате, не поможете передвинуть комод?

– Похоже, требуется грубая мужская сила, – улыбнулся начальник. – Подсобим барышне, Данила?

Из моей пропахшей табаком берлоги, мы перебрались в светлую, премилую комнатенку. Ажурные занавески на окнах, белоснежное покрывало на кровати, туалетный столик с пузырьками и флаконами, пуфики на крохотном диванчике, аккуратный ковер на полу, тонкие ароматы, все говорило о том, что здесь проживает особа женского пола.

Справившись с плевым делом, мы обменялись с хозяйкой любезностями и вернулись обратно. Пообщавшись еще немного, вместе вышли на улицу. Начальник, пожелав мне удачи, пошел той же дорогой в Угро, допрашивать Плешивого, а я пешком направился на бывшую Дворянскую, к дому Туровских. По дороге в кармане пиджака нащупал какие-то бумажки. Они оказались вырезками из дореволюционной газеты, одна с таксой легковых извозчиков, другая с заметкой криминального характера. В 1916 году из одного конца Петродара до другого можно было доехать днем за 40 копеек, ночью – за 50; на вокзал – за 40 копеек; из одной полицейской части в другую – за 25 копеек; поездка в пределах одной полицейской части обходилась седоку в 20 копеек.