Голограф (СИ) - Мусин Шамиль - Страница 3

Вообще-то не найти в Сан-Ремо развлечение – надо очень постараться: здесь на каждом шагу прямо на улице устраивают концерты. Вспомнив, что в парке под Набережной Императрицы до поздней ночи открыта концертная площадка, я повел Надю туда. Прошли мимо нашего отеля, и вышли на великолепный променад, засаженный императрицей бразильскими пальмами. Той самой императрицей, Марией Александровной, мужу которой поборники либеральных ценностей впарили бакшиш в виде бутылочки динамита.

Слева внизу утопал в зелени парк, среди которого и разместилась в блеске разноцветных прожекторов небольшая сцена с дансингом. Единственным условием входа было требование купить в баре коктейль, хотя называть это требованием было неправильно: кто бы добровольно от этого отказался. На сцене парень романтической наружности пел итальянские песни. Бар только открылся, и очереди еще не было. Взяв по Мохите, подошли ближе. Парень пел искренне, немного хрипловатым голосом, и, привлеченные его песнями, с набережной стали подходить новые зрители.

Постепенно публики прибавилось, и некоторые пары стали танцевать. Я отнес пустые стаканы и, взяв Надю за талию, медленно потянул к себе, она положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза, потом обняла за шею и прижалась сама. Словно электрический разряд пробежал по мне, настолько неожиданным и долгожданным было ее движение. Я обнял и всем телом почувствовал ее, всю, с ног до головы. Большего счастья я не испытывал никогда. Мы медленно кружили, не замечая никого вокруг, под всполохи разноцветных прожекторов, под песню Buona notte. Мне хотелось, чтобы эта песня не кончалась никогда.

Певец закончил петь, и колдовское очарование музыки кончилось. Его сменила группа из двух девушек и парня. Отстояв в очереди, я принес еще два стакана Мохиты, и мы решили посмотреть, что будет дальше. И не пожалели. Эта троица завела публику до предела. Они танцевали и пели самые известные хиты, меняя одежды каждые три-четыре песни. Публика повалила валом, и танцевать стало невозможно. Я просто стоял за Надей и, обняв, прижимал ее к себе, оберегая от толчков разгоряченной публики. Устав, мы стали выбираться из толпы, не дожидаясь окончания концерта. По безлюдной набережной дошли до отеля, и у двери комнаты она, поцеловав меня, отправила к себе:

— Хоть этой ночью выспись.

Наутро заглянул к Наде. Она уже встала и, одетая в джинсы и майку, лукаво улыбаясь, смотрела на меня:

— Выспался?

— Ты же прогнала меня, — обиженно буркнул я.

— Бедняжка. — и, погладив по щеке: — Куда мы пойдем?

— Здесь есть несколько маленьких пляжей, но мне нужно кое-что купить.

— Мне тоже. Можем идти, я готова.

Позавтракав в отеле, мы устроили шопинг, и в пределах ста метров купили себе все, что недоставало, в том числе плавки. Над ближайшим пляжем висел украинский флаг, но нас это не смутило, и мы, заняв два лежака, разделись. Спорившие по соседству русские и украинцы на извечную тему «Кто виноват, и что делать», внезапно замолчали и восхищенно уставились на Надю.

В том самом красном бикини она стояла передо мной и улыбалась, словно спрашивая: «Что скажешь?». Что я мог сказать? Более совершенной фигуры я не видел никогда. С усилием отведя глаза, я бросился в воду и плавал там, пока в холодной воде не пришел в норму. Здесь даже в июле прохладная вода, да еще ветерок. На пляж выходили вместе с Надей, и капли воды, блестевшие на теле, словно одевали ее в призрачную одежду, подчеркивая красоту.

Провалявшись на пляже два часа, вернулись в отель и, приняв душ, пошли обедать.

— Ты так расхваливал ту пиццерию, что я решила проверить твои слова, — сказала Надя, когда мы вышли на улицу. Вроде бы, нет никакой сложности в рецепте самого простого итальянского блюда, пиццы, но в Москве я ни разу не получил удовольствия от ее поедания, ни в пиццерии, ни дома. Та пицца, которую доставляют домой, пока ее довезут, принимает состояние резины, и есть ее можно только от отчаянья за свою загубленную судьбу, если совсем уж нечего есть.

Меню Везувия предлагало с десяток разного вида пиццы. Я водил по названиям пальцем и вопросительно смотрел на хозяйку, подошедшую к нашему столу на открытой веранде. Я ни слова не понимал, но смотреть, как она эмоционально, помогая себе жестами и мимикой, описывает и рекомендует или отклоняет каждое блюдо, было забавно, и, в то же время, приятно. Было такое ощущение, словно мы – члены ее семьи, и пришли к ней в гости. Надя переводила, поглядывая на меня.

Наконец, сделав выбор и дождавшись заказа, мы приступили к еде. Это были огромные блюда из теста, в которых в очень густом бульоне плавало великое множество всего, у меня мясного, у Нади – рыбного. В процессе еды бульон густел, и к ее окончанию отдаленно напоминал обычную пиццу. Эти блюда не имели ничего общего с московской пиццей ни по вкусу, ни по консистенции.

— Пойдем просто погуляем, — предложила Надя после обеда.

— Может, в Ла Пинья? Это старый город в центре Сан-Ремо, стоит на горе с одиннадцатого века.

— Пойдем, если ты хочешь, — сказала Надя, взяв меня под руку.

Через полчаса мы медленно поднимались по ступеням старого города. С двух сторон лабиринтов узких улиц нависали давно не знавшие ремонта стены домов. Говорили, что здесь обитают, в основном, бомжи и гастарбайтеры. Но, ни тех, ни других нигде не было. Здесь вообще никого не было. Только древние стены навевали пустоту и одиночество. Как здесь вообще можно жить? Но, видно, все же, здесь жили: на крошечной площади был даже вход в библиотеку, правда, закрытый.

Проходя через узкий переулок, мы услышали над собой пение какой-то незнакомой итальянской песни. Голос певца был красивый и сильный, и мы, заслушавшись, остановились. Песня закончилась, и Надя крикнула:

— Bravissimo! — Из окна над нами высунулся парень и с любопытством посмотрел на нас.

— Grazie, bella signorina. — Они, смеясь, перекинулись парой фраз, и мы поднялись в парк. Остановились у ограды, и я, повернувшись к Наде, спросил:

— Два дня назад в поселке ты сказала, что знаешь меня. Откуда?

— Из снов. Ты почти неделю снишься мне: здесь, в Сан-Ремо, в Монте-Карло, еще где-то, возле моря. Во сне мне кажется, что ты ищешь меня, и там такое чувство, словно, мы связаны с тобой на всю жизнь. С тех пор я несколько раз замечала, что кто-то следит за мной. В последний раз мне приснилось, что ты ушел перед тем, как на меня напали, и проснулась от ужаса в холодном поту.

— Я искал тебя. Женщина в твоей квартире сказала, что не знает тебя.

— Странно. Это сестра моей матери. Я иногда навещаю ее, заезжая к ним на пару дней.

— А чью рубашку ты мне дала?

— Тебя это очень интересует? — спросила она улыбаясь.

— Ты не представляешь, насколько.

— Это рубашка ее мужа. Я жутко испугалась тогда, да еще эта непонятная слежка, в общем, с утра я улетела к Андрею – рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

— Кто такой Андрей?

— Друг моего отца. Он помог мне получить образование и везде возит с собой.

Мы медленно спустились в город и поужинали там же, в «Синем море». По дороге в отель купили бутылку Асти Мондоро, и я надеялся, не без оснований, провести с Надей романтический вечер. Но в отеле нас ждал Андрей!

— Надя! Слава богу, ты жива и здорова, и даже успела обзавестись поклонником. Молодой человек, не обижайтесь, я не имел в виду ничего плохого, и даже благодарен вам за то, что позаботились о Наде. Надеюсь, она рассказала вам обо мне. О машине не беспокойтесь, ее заберут – на ней установлен датчик GPS. Надя, собирайся, моя яхта стоит здесь в порту, мы сейчас же уплываем в Испанию. — Он хотел добавить что-то еще, но, посмотрев на меня, понял, что предлагать деньги не стоит, чтобы не получить по морде.

Надя растерянно смотрела то на меня, то на него, собираясь что-то сказать, но никак не могла решиться. Наконец, собравшись, подошла ко мне и сказала:

— Не нужно тебе вешать на себя мои проблемы. Я буду звонить тебе.

Через час я стоял на берегу, провожая отплывающую яхту, и чувствовал, что от меня уплывает самая важная часть моей жизни, часть меня самого.