Голограф (СИ) - Мусин Шамиль - Страница 19

— Не возражаю. Вы сможете вспомнить фамилии политических деятелей или выдающихся людей там, где вы побывали?

— Только тех, что на слуху – политикой не интересовался, да и времени на это не было.

— Сейчас вас отвезут в другое место, там составьте, список этих людей с вашими оценками с точки зрения их вреда или полезности для страны в будущем. Не беспокойтесь, никто их арестовывать не будет. Опишите их личностные и деловые качества. Не торопитесь, взвесьте все как следует: возможно, ваши слова в корне изменят их судьбу. Ни с кем, кроме Владимира Ивановича, об этом не говорите, ему вы можете доверять полностью. Возможно, к вам появятся новые вопросы, все, что вы напишете, передавайте ему лично в руки.

Не понимаю, почему мне поверили, я ведь ничем не мог подтвердить сказанное, в то же время, КГБ – не та организация, которая легко верит словам. Может, Фрэнк раскололся? Я бы и сам хотел узнать то, что знает он. Надо будет спросить у Жукова.

Нас вывезли в Красково и поселили на ведомственной даче с огромной территорией. Кроме нас там постоянно были два охранника в штатском, мужчина, следивший за домом и две женщины, ведшие хозяйство. Дача большая: холл, столовая, санузлы с импортной техникой, много пустых комнат. Нам достались две соседние спальни на втором этаже.

Добрались поздно, в первом часу ночи. Наверняка во всех комнатах установлена прослушка, поэтому разговор с Надей я отложил до утра. Приняли душ и легли спать, но я долго не мог уснуть, в мыслях переживая завтрашний разговор. Меня терзал страх, что Надя отвергнет меня, узнав, что я не тот Алексей, которого она любит.

Утром после завтрака я вывел Надю в парк и все рассказал. Там, где речь шла о ней, я говорил «ты», а не «она», подчеркивая, что в каждой ее новой ипостаси открывал ее с новой стороны, и всегда любил ее, стоящую сейчас передо мной. Надя изумленно слушала меня, то хмурясь, то улыбаясь. Наконец, виновато взглянув на нее, я закончил рассказ:

— Теперь ты можешь возненавидеть меня – я не тот Алексей, которого ты знаешь.

Затаив дыхание, я ждал ответа, готовый к самому плохому исходу для себя, даже такому кошмарному, как в Заречном. Надя улыбнулась:

— Я уже сама догадалась. Ты третий месяц снишься мне. Во сне мы любим друг друга, но в жизни я вижу тебя совсем другим: сухим, черствым, постоянно пьяным. Только в последние дни я узнала в тебе того, другого, которого видела во сне.

Невозможно передать словами то ликование, что испытал я, услышав ее слова. Я поднял ее на руки и закружил, пьянея от восторга. Обняв за шею, Надя прижимала меня к себе и смеялась звонким колокольчиком. Осторожно опустив ее на землю, я впервые поцеловал ее в мягкие нежные губы. До обеда я ни на минуту не отпускал ее от себя, гуляя по парку или целуясь, сидя на лавочке в беседке.

После обеда я сел за список, вспоминая наиболее примечательные личности в тех реальностях, в которых побывал. Сзади подошла Надя и, прижавшись к спине, обняла меня, заглянув через плечо в то, что я пишу.

— Леша, ты не думал, что сейчас решаешь чью-то судьбу? Ведь здесь эти люди не совершили ничего. Ни хорошего, ни плохого. Может быть, в других обстоятельствах их судьба сложилась бы совершенно по-другому. А ты росчерком пера меняешь их судьбу за то, чего они никогда не совершали.

— Надя, я же не под расстрел их подвожу, здесь есть правосудие, никто сажать невиновного не будет. Но если у человека гнилое нутро, оно проявит себя обязательно раньше или позже. И вот еще что: сколько организаторских талантов было зарыто, потому что обстоятельства не дали им проявить себя. Пусть попробуют. Не получится – уволят, не беда.

Перед ужином пришел Жуков, и, прочитав листки, завел разговор.

— Алексей Владимирович, я сейчас опишу вам то, что сейчас происходит в нашем обществе, а вы ответьте мне, что бы вы сделали теперь на нашем месте. Настало время, когда все, снизу до верху, стали понимать, что все резервы социалистической системы исчерпаны. На каждый вложенный в экономику рубль мы получаем одну копейку отдачи. Еще немного, и вкладывать в экономику станет убыточно.

— Это тупик. — кивнул я.

— Крайне низкая производительность труда, — продолжил он, — ведет к столь же низкому уровню жизни. Отсталые технологии в промышленности и сельском хозяйстве. Постоянно низкие урожаи вынуждают нас закупать зерно за границей, и дешевеющая нефть перестала покрывать эти расходы. Новые технологии нам никто не продает даже за золото – предлагают одно старье. В социалистических странах и союзных республиках идет брожение. В Российской Федерации мы пока удерживаем положение, но и это на пределе.

Жуков описывал нашу страну в конце восьмидесятых годов прошлого века, только в еще более запущенном состоянии. Лечить такую болезнь нужно радикальной операцией, только как бы от такого лечения больной не отошел в мир иной или не остался инвалидом. Соседи от доброты душевной тоже полечили бы всласть, чтобы в итоге даже хоронить ничего не осталось.

— Сейчас общество разделилось на две группы: сталинистов и демократов. — добавил Жуков. — Первые требуют усилить дисциплину, ввести обязательные нормы выработки, полностью зажать оппозицию, но их меньшинство. Другие стремятся в капитализм в чистом виде, чтобы сделать рубль свободно конвертируемым, все нерентабельные предприятия закрыть, оборонную промышленность урезать до минимума, армию сократить, медицину сделать платной. Есть еще третья группа, социал-демократов, ставящая в пример Шведское государственное устройство с геометрической налоговой шкалой потребления.

— Я бы предложил постепенно переходить к третьему варианту, — посоветовал я, — первый вариант уже привел в тупик, второй вариант приведет к разрушению государства, третий, если все сделать правильно, может постепенно привести к процветанию. Возьмите в пример реальность, в которой была создана установка, с которой и начались мои злоключения.

— А ваш родной мир?

— Получше того, в котором меня убили. Разница в том, что Тарасов с национальной элитой легли под американцев, а у нас толстосумы объединились, чтобы защитить свои капиталы. У нас бесплатная медицина и минимальные социальные гарантии. Но много и общего: несоизмеримые доходы обычных людей и узкой группы лиц, высокий уровень преступности. Возможно, Тарасов выбрал правильное направление, движение к Европе с их законами и порядками, но неверную реализацию.

— Не понял?

— По официальной статистике, в моем мире Россия занимает высокое место по количеству убийств на 100000 населения. Эта цифра характеризует общий уровень преступности в стране. Причина в том, что у нас, в отличии от развитых цивилизованных стран, не прецедентная система правосудия. Это означает, что за одно и то же преступление можно получить наказание от нуля до пожизненно. В Английской, прецедентной системе правосудия наказание за преступление назначается такое же, какое было назначено в прошлом за такое преступление. Отсутствие страха перед неминуемой карой тянет за собой все остальное. Итог – сырьевая экономика, доходы от которой, в основном, у узкой группы лиц.

Пораженный услышанным Жуков забрал исписанные бумаги и, уезжая, напутствовал:

— Охрана приставлена не к вам, а к объекту, но я бы не рекомендовал удаляться далеко от дома, сами знаете почему.

После ужина решили прогуляться за территорией – неприятно постоянно ощущать себя под колпаком. Метрах в пятидесяти от ворот к нам подошел мужчина лет сорока пяти и обратился ко мне.

— Рад видеть вас живым и здоровым в этом мире, но боюсь, что это не надолго. Вы опрометчиво отдали список Жукову. Через пару дней на вас объявят охоту как сталинисты, так и демократы, это вдобавок к американцам, которые давно смотрят на вас голодными глазами. Если хотите посмотреть множество других миров, поедем со мной. Нет, так нет – решайтесь.

Почему-то я сразу поверил ему, но, в то же время, я не хотел рисковать Надей, поэтому с сомнением посмотрел на нее, ожидая ее решения.