Двигатель бесконечности (СИ) - Эшер Нил - Страница 34

Вторая керамическая дверь открылась в большой туннель. Именно по нему уводили пленных прадоров. Лэлик мазнул ладонью по папиллярному сканеру и, когда дверь плавно растворилась, поманил «гостя» снова:

– Сюда.

Выживший выглядел вполне бодрым, так что особых приготовлений, как и с прадором, не потребуется. Прадора – кстати, молодого взрослого, имя которого переводилось как Сфолк, – нашли внутри перекореженных остатков королевского KB-дредноута, приплывшего сюда несколько месяцев назад. Вытащив прадора наружу, колонисты уже готовы были вырезать его из брони. К несчастью, он начал приходить в себя и стал, как водится у прадоров, очень агрессивным. Хендерсон сыграл роль приманки и побежал сюда, а Сфолк, пока еще больше повиновавшийся инстинктам, чем разуму, кинулся за ним.

– Сюда, – повторил Лэлик, когда керамическая дверь закрылась за ними.

Фигура в скафандре продолжала шагать. Возможно, парень был оглушен, контужен и просто не понимал, что делает. В конце туннеля открылась очередная дверь, которая вывела их в накрытое куполом помещение с одной большой и одной маленькой боковыми дверями. На полу валялась броня Сфолка, края по-прежнему светились – там, где их взрезали алмазные щупальца спрута. Вмятины и выбоины в стенах, которые оставил Сфолк, сопротивляясь удалению брони, еще не затянулись, заметил Лэлик, летя к меньшей двери. Там он остановился, проследив, чтобы выживший вошел в комнату, после чего снова коснулся сканера, открыл дверь, выскочил наружу и быстро захлопнул за собой створку. Коснувшись другого пульта, он запер большую дверь – и сразу прильнул к щитостеклянному окошку посмотреть, что теперь предпримет фигура в скафандре.

Парень остановился в самом центре – очень удобно. Улыбнувшись, Лэлик подтянулся к ближайшему гель-пульту и шлепком активировал его. Наверху загорелся экран, на котором возник выживший, он запрокинул голову и глядел на потолок, словно понимая, что сейчас будет. Коснувшись пузырей управления, Лэлик выбрал нужную программу и запустил ее. Теперь ему оставалось только наблюдать.

На самой маковке купола открылся радужный люк, и сверху на толстом ребристом черенке стал спускаться спрут. Его жесткие щупальца извивались, их внутренние стороны поблескивали: там быстро-быстро крутились пересекавшиеся ремни усообразных придатков, усыпанных микроалмазами. Спрут обтек фигуру, засосал в себя и попытался оторвать от пола, но секунду спустя на пульте вспыхнул сигнал биопредупреждения. Поднять парня спрут отчего-то не сумел. Лэлик быстро изменил программу, чтобы спрут мог работать прямо на месте. Загорелись новые лампочки, потом пульт ужалил хозяина, и Лэлик поспешно выдернул руки. Исступленные попытки спрута продолжалась еще несколько минут, затем он, будто оглушенный, резко остановился.

Лэлик смотрел – и не верил. Из чего, черт побери, сделан этот скафандр, если с ним не справляются алмазные щупальца, вскрывшие прадорскую броню? Спрут уже оторвался от человека и пополз наверх, в потолок, поджав все щупальца, словно обжегшись. Люк в куполе захлопнулся. Парень в скафандре стоял все там же, как будто ничего и не случилось. Никаких повреждений на нем не наблюдалось. Фигура лишь повернула голову, так что черный визор уставился прямо в экран – но и только. Больше парень не сделал ничего.

Трент

Трент вошел в палату и огляделся. Это был военный госпиталь, где места всегда не хватало, так что большинство оборудования висело на потолке – в роборуках или на пуповинах. А пациенты, если хотели, могли сбежать в виртуальность, так что койки стояли вплотную друг к другу, в четыре аккуратных ряда, оккупируя всё помещение, почти как в больницах из далекого прошлого. Каждое из двухсот мест было занято, но даже сейчас заполнялись другие палаты тех же размеров по обе стороны от этой. Повсюду гудели медицинские дроны, с потолка регулярно спускались автодоки, систематически проверяя состояние каждого больного. Однако, кроме осмотров, ничего не происходило, поскольку никто из пациентов еще не очнулся.

Остановившись у самых дверей, Трент сосредоточил внимание на трех койках в углу. Там лежали Риик, ее младший сын Йеран и старший, Роберт, с протезом левой руки. Энзимная кислота растворила все прадорские привои; кроме того, было произведено множество внутренних коррекций. Отек у мальчика уже спал, тело его быстро возвращалось к естественным человеческим функциям. Деградацию мозга тоже обратили вспять. А Коул тем временем занимался перестройкой сознания, стирая эмоциональные травмы, и был уверен, что Риик получит сына назад. Трент двинулся дальше.

– Теперь доволен? – спросила Сепия, быстро нагнав его.

Трент оглянулся на женщину-кошку, уверенный, что она не видела, куда он смотрел, и ее вопрос касался всех людей – «моллюсков» в целом.

– Я сделал для них, что мог, но сомневаюсь, что этого окажется достаточно.

– Ну, скоро мы выясним, – заявил только что вошедший Коул.

– Пора кого-то из них приводить в чувство?

– Да. Не можем же мы оставить их в таком виде.

– Они, конечно, будут сбиты с толку, – встряла Сепия, – но возможно, сумеют найти здесь и некоторую новизну.

– Не так уж и сбиты, – возразил Коул. – Я создал ограниченный пакет данных с описанием событий, которые привели их сюда. Они знают о применении энзимной кислоты, спасшей их жизни, и то, что они находятся на борту космостанции.

– А подробности? – поинтересовался Трент.

– Я же сказал – ограниченный пакет.

– Им известно о Цворне, о разрушении корабля Свёрла? – Трент за секунду умолк. – И о самом Свёрле?

Коул поморщился:

– Я многое опустил, поскольку в основе того, чем они пытались стать, лежало нечто сродни преклонению перед Свёрлом.

– Но ведь, наверное, лучше, если они узнают, каков он сейчас?

– Сложный вопрос, – ответил Коул. – Они будут осведомлены о наличии у них опыта, который они не изведали, и если я… перегружу их, они многое отметут. Дав им полное знание о Свёрле, можно превратить некоторых из них в законченных параноиков. Даже сообщать им об их нынешнем местонахождении, об этой станции, рискованно. Некоторые сведения необходимо представить… как часть их опыта.

Мысль о том, что ему не придется слишком много объяснять этим людям, когда их оживят, нравилась Тренту, но хотелось бы еще ближе подвести их к его собственному представлению о здравом рассудке, то есть к нежеланию умирать или превращать самих себя в чудовищ.

– Думаю, лучше начать с Мелиссы, – сказал он.

– Хорошо. – Коул был слегка возбужден. – Идем.

Он первым двинулся по узкому проходу между рядами и остановился у койки женщины, которую Трент прежде других увидел на этом корабле, – той, чья кожа была заменена искусственным панцирем. Теперь панцирь исчез, сменившись прозрачным покровом росших кожных клеток.

В отличие от тех, кто получил протезы конечностей и синтетические плоть и кожу, эта женщина в итоге будет выглядеть совершенно так же, как обычные люди. Однако в данный момент она больше походила на рисунок из древней книги по анатомии человека, демонстрирующий мышечную структуру. От ее сердца к стойке детоксикатора тянулись трубочки по которым бежала кровь – это постепенно отфильтровывалась прадорская органика, деактивировались наноботы и прочие оставшиеся внутри мертвые материи. Прилегавший к черепу диск сна Коул подцепил пальцем – и, сняв, отступил от постели.

Мелисса тут же открыла глаза, потом подняла руку и уставилась на нее. Когда видны все лицевые мышцы и даже глазные яблоки, потому что веки прозрачны, выражение лица трудно определить, хотя Тренту показалось, что женщина хмурилась. Секунду спустя она села, чтобы осмотреть свое тело. Провела пальцем по шунту, потом подняла голову и внимательно изучила каждого из стоявших рядом людей.

– Значит, я жива, – констатировала она вяло и даже несколько разочарованно.

В груди Трента будто сжался незримый кулак. Он почувствовал, что ответить необходимо.

– Живой ты можешь выбрать, оставаться тебе такой или нет. Ты пыталась превратиться в прадора, испробовала радикальные средства, а потом стала рабом прадорских феромонов. – Он хотел добавить еще что-то, но не знал, что сказать.