Гром гремит дважды. Дракон (СИ) - Бачурова Мила - Страница 38

Этого я не мог понять при всём желании. Даже Зиан, марионетка Кианга, не пытался, в общем-то, убить Ниу. Он лишь использовал её, чтобы выманить и устранить меня. Это я мог понять. Кианг уже плюнул на всё, решил, что главное — разобраться со мной, а все на свете духи — подождут. Пока жив Лей Ченг, покоя ему не будет. А если я после смерти вернусь в прежнее тело, выдавив оттуда пацана? Думал ли он об этом?

Я нехорошо усмехнулся своему бледному отражению в боковом стекле автомобиля. Я отражался на сером фоне — не то дороги, не то неба, не то пейзажа. Всё было одинаково серым сегодня.

Представил, как вернусь в прежнее тело, представил всю ту боль, что на меня обрушится. Но это ничего, это — привычное. А потом — я знаю, что буду делать. Чернокнижники. Твари, что умеют как-то налаживать переходы между мирами. Пусть пример Гуолианга у меня перед глазами — плевать. Гуолианг не был мной. Не был тварью, сдвинутой от боли и ярости. Не был избранным духом. Я сумею найти чернокнижника. Я сумею его убедить перенести меня обратно сюда, в последнее обиталище Кузнецова. А плюс ко всему, с моими нынешними техниками, может, я сумею даже подлатать своё взрослое тело — как знать?

— Лей, — вывел меня из транса Джиан. — Что эта сучка сказала? На тебя смотреть страшно.

— А ты не смотри, — чуть ли не прорычал я. — И не болтай.

— Понял, — коротко сказал Джиан.

Я увидел, как его рука на секунду повисла над пачкой сигарет, которая лежала в нише под магнитолой. Повисела — и вернулась на руль.

Закрыл глаза, сконцентрировался на вдохах и выдохах. Вернулось… Всё — вернулось. Вся моя иррациональная ненависть к Киангу, которая, как я думал, умерла вместо Ниу, нарушив естественный ход вещей, воскресла.

Воскресла, как Ниу.

Только бы успеть, только бы заполучить эти сраные фитнес-часы. Надо же, наркоманка на фитнесе, кто бы мог подумать… Если Наташа не солгала, если её наводка хоть вполовину так хороша, как я думаю — ладно. Постараюсь сделать для неё кое-что. Вытащу из клетки — и пусть валит на все четыре стороны. Куда угодно, главное — подальше от меня.

После просторного участка загородной трассы началось напряжённое городское движение. Джиан мастерски выбирал обходные пути, где машин было поменьше, но я всё равно скрежетал зубами. Несколько раз порывался выйти из машины и врубить Крылья Ветра. Вот так вот, посреди дня, послав лесом неписанный кодекс избранных духами.

Но выдержал. Дотерпел до конца эту изматывающую гонку и открыл дверь, лишь когда Джиан остановился напротив моего дома.

— Мне что делать? — спросил Джиан.

— Жди! — бросил я.

Перебежал дорогу, подошёл к бывшему домику Наташи. Постучал в дверь. Так, как стучал в двери даже не подозреваемых, а насквозь прожжённых подонков, к которым в прошлой жизни, порой, заходил, как к себе домой, говорил, что мне нужно, и уходил, не сомневаясь, что всё будет исполнено в точности.

Послышался топот ног, торопливый и радостный. Дверь открылась, и на меня снизу вверх посмотрел пацан лет восьми, которого я видел однажды на крыльце, он что-то мастерил из деталей конструктора. Пацан был в белой майке с мультяшной картинкой, синих шортах и носках, сползших на пятки. На меня смотрел с удивлением, но без страха. Явно ждал кого-то другого. Разочарованно сказал:

— А мамы с папой дома нет.

Я заставил себя улыбнуться:

— Во-первых, никогда не открывай дверь посторонним. А во-вторых, если мамы с папой дома нет, говорить об этом надо не так.

Ценный совет, безусловно. Хотя, если бы пацан не открыл, я бы просто вынес дверь. Но ведь далеко не все люди — я. От нормальных людей закрытая дверь обычно неплохо помогает.

— А как? — спросил пацан.

Я мягко отстранил его и вошёл внутрь. Взгляд тут же упал на угол, в котором сидела окровавленная Наташа. На мгновение мне показалось, будто я вновь её вижу. Трясущуюся, рыдающую, с россыпью таблеток вокруг, с окровавленным ножом. Закрыл глаза, помотал головой.

— Надо говорить: «Мама и папа заняты, они в ванной пулемёт чистят», — наделил я пацана сомнительной премудростью.

— Но у нас нет пулемёта…

— Беда, — искренне посочувствовал я. — Но ванная-то хоть есть?

— Есть!

— Давай посмотрим? Может, и пулемёт найдётся.

Пацан бежал вслед за мной, хлопая изумлёнными глазами. Я шёл так, будто бывал здесь уже тысячу раз. Но просто дом и в самом деле был спроектирован точь-в-точь так же, как мой. И ванная комната оказалась там же. Только сама ванна в ней была старой, с облезшей эмалью.

— Нет тут никакого пулемёта, — озвучил пацан очевидный факт.

— Да уж вижу, — вздохнул я, найдя взглядом решётку вентиляции. — Так и запишем: живут без пулемёта.

Я встал на бортик ванной, одной рукой уперся в стену, другой взялся за решётку. Она поддалась легко, никаких винтов не было и в помине. В Цюане мне, помнится, пришлось откручивать винты при помощи ножа, чтобы сделать тайник.

Тайник. Вентиляция. Наркотики. Кианг. Каким-то непостижимым образом всё это затянулось в единый узел. Так крепко, что верёвки вот-вот треснут. Не знаю, как ещё описать это чувство, откуда оно вообще у меня взялось. Может быть, это было что-то сродни тому, что витиевато описывал Гуолианг. Только он чувствовал острее, он благодаря этому своему чутью сумел отыскать меня в чужом мире.

— Не надо снимать решётку! — закричал мальчик.

Вздрогнув, я обернулся.

— Почему?

— Там Маогуй!

— Кто?..

— Маогуй, — повторил пацан.

— Это… дух кошки?

Пацан утвердительно закивал.

— Он смотрит из вентиляции, хорошо ли я себя веду, и если буду вести себя плохо… — Пацан содрогнулся.

— Разберёмся, — пообещал я. И, привстав на цыпочки, осторожно запустил руку в открывшееся отверстие. Старался вести ладонью по верху, но всё равно кончиками пальцев что-то толкнул и чуть не взвыл от досады. Замер, обливаясь лихорадочным потом.

Нет, как будто не столкнул.

Я медленно опустил ладонь. Пальцы схватили пластиковый ремешок. Есть! Я нащупал и сами часы, зажал их в кулаке, вытащил наружу. Сердце колотилось. Есть! Получилось! Даже если Кианг узнал — я опередил его. Часы у меня. И я скорее сдохну, чем разожму кулак.

— Что это? — простодушно удивился мальчишка.

— Ошейник Маогуя, — сказал я. — Передай-ка решётку, будь другом. Я заберу ошейник, и дух уйдёт его искать. Придёт ко мне — получит по морде.

— Разве кошки носят ошейники? — с сомнением спросил пацан, передавая мне пластиковую решётку, которую я второпях бросил в ванну.

— Маогуи — носят, — заверил я, водружая решётку на место. — Они к ошейнику привязаны, без него никак. Хочешь избавиться от Маогуя — найди его ошейник и закопай в полночь на кладбище.

Я спрыгнул на пол. Пацан смотрел на меня с восхищением.

— Дядь, а откуда ты столько знаешь?

— Так я ведь сам — избранный духом. Я про духов всё знаю.

— Врёшь!

— Да чтоб я сдох! Смотри.

Я вышел из ванной. В дальнем конце коридора на тумбочке стояла ваза. Не дорогая, но красивая — из какого-нибудь безделушечьего магазина. Я вытянул свободную руку.

Лассо

Невидимый луч петлёй захлестнулся вокруг горлышка вазы и рванул её ко мне. Ваза пролетела по коридору. Поймал я её под восхищённый вопль пацана, который в этот момент явно стал моим фанатом номер один во всём мире.

— Круто! Ничего себе!

— Вот такие дела, щегол. Тебя как звать-то? — Я отдал ему вазу.

— Меня? Вейж.

— Как? — удивился я.

— Ве-ейж, — протянул мальчик, не понимая, что не так с его именем.

Я улыбнулся, хотя к горлу подступил комок. Взъерошил мальцу волосы.

— Хорошее имя, Вейж. Большой мудрец. Ладно, я пойду. Не бойся больше, нет дома никаких плохих духов, только хорошие остались.

В дверях я ещё немного замешкался. Достал кошелёк, вынул оттуда несколько крупных купюр.

— Вот, это папе с мамой. — Пацан по имени Вейж всё ещё обнимал вазу, которая, наверное, теперь станет его реликвией. Я свернул деньги трубочкой и воткнул в узкую горловину. — За беспокойство. Пусть потратят на психоаналитика, им, кажется, не помешает.