Любовь на руинах (СИ) - Иванова Ксюша - Страница 43

— Генерал запретил.

— Он сказал, что я не должна сбежать, но не говорил, что в туалет нельзя!

— Нет.

— Ты — человек, или кто? Ну, пожа-а-алуйста! Ну, пойдем со мной вместе, будешь караулить. Я даже не буду тебя заставлять отвернуться, честно! Прошу тебя! Не могу больше терпеть! Ты же знаешь, какой ваш генерал несдержанный — заорет на меня снова, и я тут в штаны написаю!

Дверь открылась. Я радостно улыбнулась — теперь совсем легко будет! Взяла его за руку и сказала ласково, глядя прямо в красивые карие глаза:

— Я в комнате. Ты ничего не видел. Закрываешь дверь и стоишь тут.

Отпустив его, замкнула дверь, торчащим в замке ключом и неспеша пошла по коридору. На повороте обернулась, парень стоял спиной к закрытой двери, невидящими глазами глядя в стену напротив. Ай да, Тая! Ай да, умница! С этой радостной мыслью я завернула за угол и впечаталась с размаху в широкую грудь генерала! Как так? Я же не слышала его шагов? Бежать! Бежать немедленно! Он меня убьет! Попыталась вырваться, но это, естественно, было нереально.

48

Таисия.

— Я приказал оставаться в комнате, — по голосу я поняла, что дело совсем плохо. — Скажи мне, ты — самоубийца?

— Нет.

— Зачем ушла?

— Чтобы рожу твою не видеть больше!

— Чего? Чем моя рожа тебе не угодила? — мне показалось, или он смеется? Я отстранилась, пытаясь всмотреться в лицо Антона, чтобы оценить степень его злости, но он, не дав мне возможность как-то возразить или препятствовать этому, взвалил на плечо, что, наверное, у него уже вошло в привычку, и потащил, как будто он — неандерталец какой-нибудь, а я — его добыча, в свою пещеру. Сейчас еще бойца своего увидит и тогда, мне точно конец!

Я притихла на плече, как мышь, вцепившись в его куртку. Хотелось что-то съязвить, но чувство самосохранения не позволило. Возле двери он поставил меня на пол и спросил парня, все также смотрящего в стену и даже не повернувшего к нам голову:

— Серый, что я тебе приказал?

В ответ — тишина. Антон пощелкал пальцами у парнишки перед глазами, но тот даже не моргнул. И тогда великий и ужасный генерал перевел на меня свой взгляд. Ради этого изумления и… восхищения (?) в его глазах, я бы не испугалась повторить все проделанное еще раз! Но в голосе Антона звучал металл:

— Это ты его так?

— Нет. Это — волшебная фея прилетала.

— Ах, фея!!!

Антон отомкнул торчащим в замке ключем, дверь, открыл ее, впихнул меня обратно в комнату и вошел, хлопнув ею так, что, наверное, Серый вышел из транса.

Я сжалась, прислонившись к стене, непроизвольно закрыв голову руками. Но удара так и не последовало. Быстро устав стоять в такой нелепой позе, медленно опустила руки и еще медленнее открыла глаза. Он находился в двух шагах от меня и внимательно наблюдал за моими действиями.

— Слушай, фея, а ты и меня так могла?

Соврать или признаться? Соврать или признаться? Совру — может вообще запереть где-нибудь в подвале, чтобы я не дай Бог, его не заколдовала! А правду скажу, бояться не будет! Хотя, блин, чего себя успокаивать — он вряд ли сильно испугался!

— Пробовала. Не получилось.

— Пробовала? Когда? — Антон спрашивал так вкрадчиво, что мне захотелось рассказать.

— Несколько раз. Я думаю, просто мне нужно быть спокойной, тогда получится. А так, я рядом с тобой сама на взводе, сосредоточиться не могу, вот и ты не поддаешься! В следующий раз я…

Я не знаю, что он услышал такого в моих словах, только не дав мне договорить, закрыл рот горячими губами, и всем своим каменным телом прижал к стене.

Я думала, что так ярко, так феерично чувствую его потому, что это во мне чужая энергия плещется. Но сейчас, когда я вроде бы успокоилась, ощущала его еще острее!

Мне все нравилось в нем — красивое, с немного грубоватыми, мужественными чертами, лицо, литые мышцы под моими пальцами, его явная, нескрываемая сила. И эта непонятная нежность… Вроде бы, злится на меня, психует, а дотрагивается бережно и так ласково, что замирает сердце!

И снова, как и час назад, внизу живота тянуло, и мне хотелось чего-то большего, мне хотелось, чтобы он, наконец, довел дело до конца, чтобы больше я не испытывала такого неприятного щемящего чувства незавершенности, как в прошлый раз. Я абсолютно не жалела своей девственности — меня манили новые неизведанные ощущения, перед которыми просто не могла устоять. Но он только целовал, держа мое лицо в своих ладонях. И скоро мне этого стало мало.

Пьянея от своей смелости, я положила руки на его ягодицы и притянула к себе, поймав своими губами его хриплый стон. В живот уперлась твердая плоть. А руки! Бессовестные, приказам мозга совершенно не подчиняющиеся, так и остались там, на твердых ягодицах, более того, то сжимались на них, то поглаживали. И он словно обезумел — резко развернул меня и начал поддталкивать к постели. Генерал, наверное, думал, что он меня соблазняет! Но все было совсем наоборот! Мало того, что я нашла способ успокоить его, так ещё и сама получала безумное удовольствие!

Ноги уперлись в кровать и я, вдруг потеряв опору в виде Антона, рухнула на нее. И да, я с нетерпением ждала, что он снова начнет меня раздевать, но он сел рядом и обхватил голову руками, как если бы она у него вдруг разболелась.

— Антон?

— Лежи и молчи. Иначе не сдержусь и трахну тебя.

Он что снова меня решил вот в таком состоянии тут бросить, когда я сама готова на нем повиснуть?

— Нет, так дело не пойдёт! Ты снова решил на самом интересном месте свалить, да, генерал? Зачем тогда меня возбудил? Чтобы я здесь на стенку лезла в одиночестве?

Моя природная откровенность всегда выбивала людей из колеи. Но сейчас Антон был в шоке! И мне это нравилось!

— Та-ак, — протянул он. — Значит, ты не против?

— Секса с тобой? Нет, я даже за! И очень даже за!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Он развернулся и задумчиво смотрел на меня, как бы решая, что делать дальше.

— Но ты же девственница? Разве они так себя ведут?

Мне стало смешно. Я столько книжек прочитала на эту тему, что мне иногда казалось, я знаю гораздо больше, чем некоторые проститутки — в "моей" библиотеке был целый обширный раздел эротического чтива.

— Я — девственница здесь, — намеренно провоцируя, прижала руку себе между ног, — но не здесь!

Теперь показала пальцем себе на голову. И заметила, как вспыхнули его глаза.

— И ты не обидишься, если потом я не смогу всю ночь тебя утешать и должен буду уйти?

— А мне будет разрешено пойти с тобой?

— Торгуешься?

— Ага, продаю свою девственность.

— Я подумаю.

Прежде чем сказать следующую фразу, я с трудом сглотнула, ставшую вдруг вязкой, слюну и все-таки прошептала:

— Тогда иди ко мне, мой генерал…

49

Антон.

Уходил из своей комнаты в бешенстве, будучи уверенным, что она меня подставила, что обманула. И пока я здесь целовал ее, там случилось что-то непоправимое.

Выскочил на широкое крыльцо, заметив, что на вышке и крышах хозяйственных построек не видны стрелки, то есть мои бойцы и Ярослав не видят никакой опасности в том, что творится вокруг.

Толпа волновалась. В кучу сбились все, даже те, кто считал оскорблением позволить к себе прикоснуться (а были здесь и такие фанатики). Все головы повернуты в сторону выхода с территории завода. Там же, вдоль решетчатого забора выстроились те счастливчики, которым было видно. То здесь, то там слышались странные фразы. Как если бы кто-то, кто видел, что там, за забором, комментировал, а остальные подхватывали и разносили по всему двору. В смысл я вникнуть не смог. Ярослава на балконе не было.

Осмотрелся. Увидел одного из своих, подозвал:

— Сергей, что происходит? Где Дорофеев?

— Яр вышел за ворота. Там наши ребята, Давид с Десантником, кажется, вернулись.