Терпи, неудачница! (СИ) - Иванова Ксюша - Страница 27

     С трудом заставив себя оставить попытки, я сходила в душ, расстелила свой диван и легла спать. Естественно сон не шел. Я вновь и вновь переживала сегодняшний ужасный день, накручивала себя, ругала. И в итоге пришла к выводу, что скорее всего Саша больше мне не позвонит. Потому что я - дура! Потому что легкомысленно полетела навстречу к другому мужчине, когда у меня уже был Он! Потому что вечно со мной одни неприятности! Потому что Саша точно решит, что я сама впустила Арсения к себе в квартиру! Потому что я - неудачница! 

    Конечно же ревела, конечно же крутилась на кровати, и конечно же заснула только к утру. А проснулась разбитая, несчастная, с больной  головой и опухшим лицом.

   Умылась, привела себя в порядок, подкрасилась даже и снова попыталась дозвониться. Да, было стыдно перед Сашей. Да, не знала, что скажу, если он возьмёт трубку. Но звонила  все равно снова и снова. Потому что... Потому что любила его.  Потому что боялась даже представить себе, что это - всё, что мечтать о нем больше нельзя, что я сама, своими руками в самом зародыше убила свое счастье! 

     Ревела снова. Звонила. Ревела. Сбрасывала звонки от Люськи, Ирки и Маруськи. Потому что... потому что не фиг! Они тоже виноваты! Вообще больше знать их не хочу! Не открыла даже Людмиле Ивановне - притворилась, что меня нет дома. Только с Варькой, как обычно, на ее лагерном тихом  часу поговорила  несколько минут и, сославшись на головную боль, отключилась.

    На часах было пять вечера, когда в дверь позвонили. Подумала, что волнующаяся соседка пришла снова. Не открыть еще раз было бы уж совсем свинством, тем более единственному человеку, которому я небезразлична. Закутавшись в плед, я поползла в прихожую. 

    Теперь, наученная вчерашним горьким опытом, я внимательно всмотрелась в глазок. На площадке, молча и опустив головы, переминались с ноги на ногу все три мои опальные подруги. Не открою, решила я. 

    - Женька, открывай, мы знаем, что ты дома! 

    Ага, сейчас! Это не я там к двери несусь, каблуки ломая! 

    - Женечка, - Люська, больше всех чувствуя свою вину, говорила ласково, как с ребенком. - Открой, пожалуйста! Давай поговорим!

    Нету меня для вас больше! Умерла. Уехала. Исчезла!

   - Знаешь, что? - Ирка говорила решительно и строго, как всегда. У этой заразы чувство вины напрочь отсутствует! - Не откроешь, мы у Людмилы Ивановны ключ запасной возьмем и сами снаружи в твою берлогу пробьемся! Последний раз говорю - открывай! 

    Я задумалась. Возьмут. Откроют. Еще и соседку притащат. А она с ними ругаться станет, разволнуется! Зачем расстраивать пожилого человека? Рука потянулась к замку. Ладно, сучки, заходите! Ненадолго. Даже разуться не успеете, как я вас по домам отправлю!

    Щёлкнула замком и, даже не открыв двери, встала с грозным видом, подбоченясь, отступив всего на шаг от двери.

   Зашли. Побросали какие-то сумки и пакеты на пороге. Люська с Маруськой в пол смотрят - понятно, чья инициатива вчера была меня сосватать. Я молчу, и они молчат. Ирина, расстегивая сандалии, начала первой:

     - Мы уже в курсе, что этот идиот вернулся к тебе потом. Он сам рассказал. Давай, чайник ставь, будем разговаривать!

    - Нету у меня для вас чаю!

    - А мы с собой принесли. И чай, и кофе, и коньяк. Мишка дал, в качестве извинения за своего непутевого братца, - Людмила заискивающе поглядывала на меня. - Прости меня, Жень! Мне он нормальным показался. Да он и был таким, пока не нажрался, скотина! На подвиги потянуло козла похотливого! Мишка их обоих сегодня выпроводил утром, пусть только попробуют еще в гости заявиться! 

    Видя, что я слушаю молча, Люська тоже разулась и, подхватив пакеты, осторожно обогнула меня и протиснулась в кухню. 

    - А мне Олежек таким милым мальчиком показался, тварюка женатая! - грустно сказала Маруся. - Сказал, что с женой развелся! Колечко в кармашек спрятал... А потом, представляешь, презервативы полез в карман доставать, оно и вывалилось! 

   - Презервативы? Ты что спать с ним собралась? Первый раз увидела и сразу в койку? Ну ты и дура!

   Маруська почему-то не обиделась. Наоборот, все три мои подруги переглянулись и рассмеялись. Как будто, если я с ними заговорила, значит, простила! 

33.

    И снова Евгения. 

    - Так прямо и сказала? - Ирка хлопнув рюмку коньяка, застыла с куском сыра в руке, так и не донеся его до рта. - Какая же ты дикая, Женька! 

   - Я ей тоже самое говорила. Что с мужчинами так нельзя. Так нет же, она на него по-началу наезжала будь здоров! Тюленем обзывала, стишки какие-то сочиняла...

    - Не сочиняла я. Это Лариса Рубальская. Ир, помнишь, "ой, Морозов, ты слышишь, Морозов, разогрей мое сердце, оттай"?

    - Ха! Да, судя потому, что я сейчас слышу, - Ирина не хотела слушать моих объяснений. - Ты троллила его, как Степка мой говорит! И как он под маской жуткой грымзы разглядеть тебя нормальную сумел? И вообще, не могу понять никак, чего ты с Арсением этим вчера церемонилась? Такая вся барышня задумчивая, воздушная, зефирная... Я уж, грешным делом, решила, что он тебе понравился. А ты, не могла в своей обычной манере отшить так, чтобы семь лет в сторону баб смотреть не хотел?

    Я пожала плечами, а потом проворчала, в душе соглашаясь с ней, признавая правоту:

   - Могла, наверное... Сама не знаю. Просто я с вами сидела в кафе, а умом и сердцем с Сашей была. Потом по улице с Арсением шла, и тоже... не о нем, в общем, думала. Скучаю по нему... очень. Как будто месяц не видела. А теперь... после того, что он увидел вчера здесь... после циркового представления с Арсением этим дурацким... он, вообще, никогда больше...

   Я прямо чувствовала, что до слез осталось пара слов... или пара рюмок. Мы уверенно двигались в этом направлении. Люська разлила остатки коньяка в бокалы, получилось на донышке. Лна же первая подняла выпивку левой рукой и сказала свой любимый тост:

    - За любовь, - потом отсалютовала коньяком в мою сторону и добавила. - За такую сногсшибательную любовь, которая умную бабу делает дурочкой! 

    Ах ты ж, зараза! 

   - Я бы попросила! - я грозно нахмурилась. - Я тебя и Мишку твоего еще не простила! А будешь оскорблять, и не прощу никогда!

     Люська выпила. Скривилась, но закусывать не стала. Закрыла глаза и с показательной грустью опустила голову:

   - Ну что мне сделать, чтобы ты прекратила это уже? Сколько я прощения просить буду? До скончания века? 

   - А знаешь что, - я смерила ее задумчивым взглядом. - Сгоняй в качестве наказания за второй бутылкой!

   Маруська испуганно прикрыла свою рюмку ладонью:

   - Да вы что, девочки, мне же завтра на работу выходить!

   - Самые запоминающиеся пьянки в моей жизни начинались именно после этих слов, - задумчиво протянула Ирина. 

    А Люська решительно поднялась с дивана, резко отодвинула протянутые мною деньги и четко и стремительно зашагала на выход, так, будто не в ближайший ларек за бутылкой спешила, а на кафедру свою в универ - философам своим лекцию читать!

   Ирина крикнула вдогонку:

   - И шоколадку мне купи с орешками!

  - Перед тобой я вообще-то ни в чем не провинилась!

   - Так в качестве жеста доброй воли или просто из любви к подруге! Не выделывайся, кандидат, блин, наук!

   Люська ушла. А Ирина, на правах моей самой близкой подруги встала из-за стола, обняла меня за плечи, положив подбородок на макушку:

    - Женька, поверь моему опыту, если он пробился через твой черепаховый панцирь, если сумел разглядеть тебя, ту, которая там, под ним находится, если он хотя бы вполовину такой, как вы с Маруськой нам описываете, он позвонит. Обязательно.

   - А вдруг он решил, что я - легкомысленная, доступная, ветреная? Вдруг подумал, что я его так просто на другого променяла? Целый день звоню, и сейчас рука тянется к телефону. А он не берёт! 

    Мои губы, как я не сдерживалась, все-таки задрожали и слезы, закипевшие на глазах, защипавшие где-то в носу, готовы были политься, побежать по щекам.