Карточный домик - Доббс Майкл - Страница 56

Когда на следующий день Урхарт в 8.10 утра появился на пороге своего дома на Кембридж-стрит, его ожидали около сорока корреспондентов прессы, радио и телевидения. Перед тем как выйти из дома, ему пришлось провести некоторое время в нервном ожидании, прежде чем он убедился, что корреспонденты радиопрограммы Би-би-си «Сегодня» и утренних телевизионных программ новостей готовы к репортажу о его появлении в прямом эфире. Привлеченные толкотней и гвалтом, поднятым корреспондентами, которые старались занять наиболее выгодное место перед входом в дом, к ним присоединились группы прохожих и пассажиры пригородных поездов, только что прибывших на расположенный поблизости вонзал «Виктория стейшен», пожелавшие узнать причину переполоха. На телевизионных экранах это выглядело так, словно толпа народа приветствует человека, возникшего в проеме входной двери.

Вопросы, которые выкрикивали корреспонденты, были практически идентичными. Урхарт поднял руку, призывая их к тишине и спокойствию. В руне он держал экземпляр утреннего выпуска газеты «Телеграф», и собравшимся показалось, что его поднятая рука символизирует уверенность в предстоящей победе, что вызвало еще большую сутолоку, но в конце концов ему удалось добиться относительного порядка, и он начал говорить.

— Леди и джентльмены, будучи Главным Кнутом, мне хотелось бы думать, что вы собрались здесь потому, что вас интересуют детали программы дальнейшей деятельности правительства в законодательной области, однако подозреваю, что на уме у вас совсем другое.

Эта мягкая шутка вызвала ухмылки у журналистов, Урхарт стряхнул остатки нервозности и почувствовал себя в своей тарелке.

— Я с большим удивлением и естественным интересом ознакомился с сегодняшним утренним выпуском газеты «Телеграф». -Он снова поднял руну с газетой и на секунду-другую замер, давая корреспондентам возможность отснять ее крупным планом. — Я глубоко польщен тем, что такая важная и авторитетная газета столь высокого мнения о моих личных способностях, оно много выше собственных моих оценок своих сил и возможностей. Как вы знаете, я дал всем ясно понять, что не имею намерения баллотироваться, поскольку считаю — Главный Кнут выше соблазна участвовать в данном состязании.

Он откашлялся, прочищая горло.

— Вообще говоря, я продолжаю придерживаться этой точки зрения, В газете «Телеграф» подняты, однако, неноторые важные вопросы, требующие их тщательного обдумывания. Надеюсь, вы мне простите, если я не смогу тут же, на тротуаре, ответить на интересующий вас вопрос. Мне нужно посоветоваться с коллегами, узнать их мнение, а также серьезно и обстоятельно поговорить с супругой, и то, что она мне скажет, для меня особенно важно. С этим я и лягу спать, а завтра утром дам вам знать о принятом решении. Пока же позвольте провести несколько часов с семьей и спокойно все обговорить. Больше мне пока нечего сказать, так что прощаюсь с вами до завтра.

Он еще раз махнул руной с газетой и, задержавшись на несколько секунд, чтобы удовлетворить вопящих фотокорреспондентов, вошел в дом и плотно закрыл за собой дверь.

К вечеру понедельника Матти пришлось задуматься, не слишком ли она поспешила с уходом из редакции. Выскочив из кабинета Престона, Матти убедила себя в том, что тем самым разрешила все свои личные и профессиональные проблемы: теперь у нее не было ни Краевского, ни Престона, и она могла полностью сконцентрировать свое внимание на работе со статьей. Но теперь уверенность ее поколебалась. Она провела в одиночестве выходные дни, пытаясь определить, в какой из газет ей хотелось бы работать, и, занимаясь этим, быстро поняла, что ни в одной из них не было того, на что она, собственно, надеялась — вакансии в отделе внутренней политики, которую она могла бы заполнить. Для газетного мира характерна высокая степень конкуренции, и хотя Матти обладала молодой энергией и немалым талантом, но она только что выбросила свой послужной список, которому большинство редакторов при найме новых работников придают важнейшее значение.

Она сделала много телефонных звонков, но ее не торопились приглашать на беседу. Через некоторое время Матти поняла, что кто-то активно распространяет слух, будто она расплакалась и выбежала из кабинета, когда Престон выразил сомнение в точности оценок, содержавшихся в ее очередной статье, а дамская истеричность никогда не ценилась в редакторском, в подавляющем большинстве своем мужском, кругу. Ее настроение отнюдь не улучшило сообщение, что Английский банк резко повысил процентные ставки, чтобы защитить, пока не избран новый премьер-министр, фунт стерлингов от спекулятивных махинаций. В свою очередь, строительные фирмы пригрозили поднять ставки процентов по закладным, и она осознала, что, собственно, не сможет расплатиться по ним. Ей приходилось с трудом выкручиваться даже при регулярном жалованье. Без него это просто невозможно.

И она была одинока. Ее постель вновь стала холодной, как Антарктика, где хорошо только пингвинам. Но расследование продолжало владеть ее мыслями, спасая от смятения и отчаяния. Последняя редакционная статья в «Телеграф» дала этой работе новый поворот. Все утро она смотрела телевизионные программы новостей, одну за другой. Главное внимание все они уделяли обсуждению того, будет ли баллотироваться Урхарт, и все с разной степенью подробностей рассказывали аудитории, чем занимается Главный Кнут и кто, собственно, такой Урхарт.

Ей было необходимо поделиться с кем-то своими соображениями, разобраться в новой ситуации. Вскоре уже стояла на деревянной платформе, покачивавшейся на приливных волнах Темзы, у вокзала «Чаринг кросс». Спустя несколько минут она увидела служебное речное такси, перевозившее сотрудников газеты «Телеграф» между расположенной ниже по течению ее типографией и центральной частью столицы.

Как она и надеялась, с катера сошел Краевский. Увидев ее стоявшей на пирсе, он молча принял молчаливое предложение пройтись.

Был сухой и безоблачный ноябрьский вечер. Застегнувшись на все пуговицы и подняв воротники, они молча побрели по набережной, вместе с ней огибая те места, где речной берег делал свои резкие повороты, и направляясь к залитым электрическим светом Залу фестивалей и видневшимся за ним зданиям парламента с его башней Биг Бена. Прошло некоторое время, прежде чем он нарушил молчание. Никаких вопросов по поводу той ночи, решил он. Он догадывался, что у нее сейчас на уме.

— Так как тебе это нравится? Что ты об этом думаешь? — спросил он.

Она смущенно улыбнулась, оценив его чуткость и то, что он не потребовал никаких объяснений, которые она не хотела — или не могла? — ему дать.

— Это удивительно. Как они стараются создать ему имидж мессии, который мчится галопом на коне, спеша спасти страну. Зачем это понадобилось Греву?

— Не знаю. Вчера поздно вечером он влетел в офис, вывернул наизнанку газету и вынул из кармана новую передовую редакционную статью. Ни предупреждений, ни объяснений. А сколько шума она наделала. Может быть, это и правильно?

Матти покачала головой.

— Это не он. Надо иметь шарики в голове и волю, чтобы вот так, резко, развернуть газету в другом направлении. Это не его решение. Его могли принять лишь в одном месте -за столом нашего… вашего!., любимого владельца газеты — мистера Лэндлесса. До этого он тоже решительно вмешался, чтобы сбросить Коллинриджа, а теперь старается вручить его корону кому-то другому.

Они шли по изгибающейся в этом месте дугой набережной реки, подкидывая ногами опавшие листья деревьев. Позади осталось массивное здание министерства обороны.

— Но почему Урхарт? Почему именно он?

— Понятия не имею, — созналась Матти. — Урхарта мало кто знает, несмотря на то что он провел в палате общин уже много лет. Он производит впечатление немного аристократичного, патрицианского деятеля старой школы. Держится обособленно, не в куче с другими своими коллегами, не окружен всеобщей любовью, друзей у него немного, но и ненависти он не вызывает, чтобы травить его так, как они поступили с Самюэлем. Никто толком не знает, каковы его действительные взгляды; будучи Главным Кнутом, он и не обязан был их высказывать.