Немного магии (СИ) - Ахметова Елена - Страница 37

Я подавила тяжёлый вздох. Вечная история: стоит сконцентрироваться на учебе, как все знакомые мигом забывают о тебе. Но как только ты бросаешься воскрешать едва не оборвавшиеся связи, как все успехи в обучении моментально сходят на нет!

А самое обидное, что именно сейчас мне тоже следовало отправиться в библиотеку. Из-за регулярных перепалок с Фасулаки я отставала от собственного плана, а со следующей недели должны были начаться практические занятия. Так ведь мало того, теперь ещё придётся готовиться к провинциальному балу! Хорошо ещё, что хотя бы участие в экспериментах Фасулаки временно откладывалось…

Я так глубоко ушла в планирование занятий на следующей неделе, что от прикосновения к локтю вздрогнула, едва сумев подавить испуганный возглас. Тэрон, впрочем, все равно отдернул руку с таким видом, словно я всё-таки закричала, призывая оградить приличных девиц от общества бастарда-полукровки.

— Прости, я задумалась, — виновато улыбнулась я. — Что-то не так?

Полуэльф сконфуженно кивнул. И разом осложнил все планирование, признавшись:

— А я танцевать не умею…

Глава 16. Танец зяблика

Дурная была идея.

Настолько, что я имела все причины подозревать, что именно это высекут на моем надгробном камне. Впрочем, если задуматься, «Давай попробуем ещё раз» — не самая плохая эпитафия.

Где бы только взять достаточно черного малахита, чтобы отсылка выглядела красноречивой и ясной с первого же взгляда?

Тэрон стоял передо мной навытяжку, словно собирался не вальсировать, а маршировать на фронт. Это была четвертая по счету попытка разыскать где-то у корней его фамильного древа эльфийскую грацию и любовь к танцам, но пока удалось найти только некоторую общую древесность.

Плюсом в сложившихся обстоятельствах было то, что новые знакомства начали завязываться ещё до праздника. Тэрон оказался не единственным первокурсником, имеющим весьма отдаленные представления не только о вальсе в два па, но и о танцах в целом, а слухи по университетскому городку разносились с феерической скоростью. Это создало плодородную почву для общения — соученики даже стали забывать, кто такой Тэрон Доро и почему у меня такая же фамилия, как и у него. Все хотели блистать на балу: вольнослушательницы — потому что это был редкий шанс отыскать перспективного мужа, который не стал бы попрекать скандальным пребыванием в Эджине; студенты — потому что уже ознакомились с самой расхожей сплетней о женщинах в университете, а с самими женщинами — как-то не очень. Зато успели прикинуть, что прекрасного пола на первом курсе в несколько раз меньше, и партнёрш может и не хватить.

Словом, теперь после лекций чуть ли не весь первый курс ритмично топтался по газону перед залом накопителей. После обеда дежурный преподаватель покидал свой пост, а со стороны полигона танцоров не было видно из-за глухого забора — место было идеально. Страдал только газон.

И мое чувство прекрасного. Но в этом я благовоспитанно не сознавалась.

И если газон элементарно восстанавливался после каждого занятия совместными усилиями магов земли (вот уж где они начинали двигаться синхронно и плавно, как следовало бы в танце!), то с красотой и гармонией по-прежнему не складывалось. Особенно после того, как о ежедневных танцевальных классах каким-то образом пронюхал Фасулаки.

К счастью, первые три занятия прошли без него, и сейчас дорогие сокурсники уже демонстрировали какие-никакие успехи. Движущиеся пары несколько отвлекали внимание, но я все равно спиной ощущала взгляд — черный, как темнота в подвале с крысами.

Фасулаки не участвовал в танцах. Он просто стоял у ограды, небрежно прислонившись плечом, — босой и простоволосый, в полураспахнутой рубашке, будто и не замечал осенней прохлады. За ним пришла миз Вергиди, и ее удалось-таки втянуть в круг, но сам Фасулаки не двигался с места.

Я не сомневалась, что назавтра увижу рядом с ним ещё и Налбата со Спанидисом, раз уж мой расширившийся круг общения лишил их повода подзывать меня к столу по утрам, как прикормленную собачонку. И уж они-то не станут стоять в стороне…

Что ж, это означало, что сегодня нужно вложить в обучение Тэрона все силы. Завтра их может и не оказаться.

— Закрытая позиция, — напомнила я и подняла руки.

Вот это у Тэрона получалось идеально. Он тут же положил руку мне на спину и подхватил мою ладонь — только в первое мгновение, когда я отклонилась назад, попытался поймать меня и вернуть обратно.

Это мы тоже проходили, и в следующую секунду полуэльф расслабился, по-прежнему не отводя от меня глаз, словно надеялся загипнотизировать. Пока не получалось.

— Партнёр начинает движение лицом вперед, — подсказала я шепотом.

Где-то здесь и крылась основная сложность. Мы катастрофически не подходили друг другу по росту — Тэрон возвышался над большинством однокурсников, как кипарис над зарослями туй, и я не столько танцевала рядом, сколько путалась у него под ногами. Хемайон была чуть выше меня, но от попыток научить полукровку вальсу отказалась почти сразу. Я, по крайней мере, успевала отдергивать ноги.

Зато Хемайон кружилась, как лепесток на ветру, и легко сходилась с другими партнёрами. С ней уже успел перетанцевать весь курс — и, кажется, даже пара второкурсников, незаметно затесавшихся в компанию. В условиях постоянной нехватки партнёрш Хемайон стала настоящим спасением.

Кто бы ещё всё-таки спас Тэрона…

Чисто технически он все делал верно: закрытую позицию воспринял легко, шаги выучил в первый же день, и на второй уже разобрался, как вести. Но, собранные вместе с высоким неуклюжим телом и чудовищным смущением, эти навыки не приводили ни к чему хорошему.

Он действительно маршировал в такт, не расслабляясь ни на секунду, и никак не позволял мне отстраниться хоть немного. Мне чудилась в этом какая-то призрачная связь с так и не разорванной тхеси, и это напрягало ещё больше.

Это — и ровное, умиротворённое спокойствие, патокой разливающееся по груди всякий раз, когда Тэрон держался так близко — и, кажется, каждую секунду боролся с собой, чтобы не прижаться ещё теснее.

Он задевал ногами мои юбки, вскользь касался колен, сжимал пальцы и все сильнее напрягал руку на моей спине. Неотрывно смотрел мне в глаза — и, похоже, снова тянул из меня дар, выплетая из общей силы плотную канву связи…

Дурная была идея.

Но не отступать же теперь?..

Неделя полетела кувырком. Я не напрасно опасалась задремать на медитации — только к тому моменту, когда до нее дошел черед, меня это уже не волновало ни капли. Свинцовая усталость смыла все остатки благоразумия и дальновидности — и без того, прямо скажем, весьма скудные.

Поскольку носами клевал весь первый курс, моя неготовность к практическим занятиям осталась незамеченной, но после дремоты вместо медитации я несколько посвежела, встряхнулась и решила, что дальше так не пойдет. В конце концов, я оставалась в Эджине не ради танцев — и даже не ради крепкой дружбы, сколь бы приятным ни был этот поворот. Следовало взять себя в руки и вернуться к куда более важным делам.

Словно в ответ на мои мысли, после пятничных лекций меня подкараулила миз Вергиди с ворохом писем.

— Вы пользуетесь такой популярностью, миз Доро, — мрачно сказала она, впихнув мне небрежно перевязанную бечёвкой пачку корреспонденции и ещё два конверта без обратного адреса, — что я была бы чрезвычайно признательна, если бы вы иногда сами навещали почтамт.

Я сумбурно извинилась за доставленное беспокойство и, отговорившись занятостью, отправила Хемайон к залу накопителей одну, а сама закрылась в комнате и разложила письма перед собой.

Три — из «Серебряного колокольчика»: Сапфо, Кибела и Аглея решили продолжить переписку. Ещё одно — с официальным приглашением в поместье отца Сапфо: до каникул оставалось ещё больше полугода, но подруга предпочла позаботиться обо всем заранее, и нельзя сказать, чтобы я не была ей за это благодарна. Немного определенности было как раз кстати.

Пятое письмо оказалось от поверенного. Фасулаки мог быть счастлив: договор пришел обратно почти без правок, зато — я звучно скрипнула зубами — с личной подписью виконта Оморфиас. Отчима тоже интересовали связи с военными, но, судя по письму от мамы, от идеи с помолвкой он тоже не спешил отказываться. Сэра Хадзиса не отпугнул даже огненный дар, и я недовольно поджала губы, откладывая плотно исписанный лист.