Блуждающая Земля - Цысинь Лю - Страница 2

Мы поднялись на борт так называемого океанского лайнера – древнего транспортного средства – и отчалили от берега. Лучи плазмы Двигателей Земли у нас за спиной становились все более далекими. После первого дня плавания они совсем пропали из виду. Море заливал свет от двух разных источников. На западе лучи плазмы по-прежнему освещали небо призрачным голубым светом; на востоке розовый солнечный свет поднимался над горизонтом. Противоборствующие лучи делили море на две половины, а наш корабль плыл прямо вдоль сверкающей границы их соприкосновения на его глади. Зрелище было фантастическое. Но по мере того как голубое свечение отступало, а розовое сияние нарастало, на корабле росла тревога. Мы с одноклассниками уже не поднимались на палубу. Мы прятались в своих каютах с плотно зашторенными иллюминаторами. Через день наступил тот момент, которого мы боялись больше всего. Нас всех собрали в большой каюте, служившей нам классной комнатой, чтобы выслушать объявление мисс Стеллы.

– Дети, – торжественно произнесла она, – мы сейчас пойдем смотреть на восход Солнца.

Никто не шевелился. Наши глаза неподвижно уставились в пространство, словно внезапно прикованные к одной точке. Мисс Стелла пыталась заставить нас выйти из каюты, но все сидели неподвижно. Один из ее коллег заметил:

– Я говорил об этом раньше, но нам действительно надо было запланировать путешествие «Знакомство с Землей» до того, как они начнут изучать современную историю. Учащиеся лучше адаптировались бы.

– Все не так просто, – ответила мисс Стелла. – Они узнают обо всем, глядя на окружающий мир, задолго до того, как мы начинаем преподавать им современную историю. – Она повернулась к старостам классов. – Вы, дети, пойдете первыми. Не бойтесь. Когда я была ребенком, я тоже нервничала перед тем, как увидела первый восход Солнца. Но после того как я увидела его, со мной все было в порядке.

В конце концов мы встали и один за другим вышли из каюты. Я внезапно почувствовал, как маленькая влажная ладошка сжала мою руку, оглянулся и увидел Линьгэ.

– Мне страшно… – всхлипнула она.

– Мы уже видели Солнце по телевизору. Это то же самое, – заверил я ее.

– Как это возможно? Разве увидеть змею по телевизору – то же самое, что увидеть ее живьем?

Я не знал, что ответить.

– Ну, нам все равно придется пойти и посмотреть. Иначе нам снизят оценки!

Мы с Линьгэ крепко взялись за руки и осторожно поднялись на палубу вместе с остальными детьми. Выйдя наружу, мы приготовились увидеть наш первый восход Солнца.

– В действительности мы начали бояться Солнца три или четыре столетия назад. До этого Солнце людей не пугало. Совсем наоборот. На их взгляд, Солнце было великодушным и величественным. Земля тогда еще вращалась вокруг своей оси, и люди каждый день видели его восход и закат. Они радовались восходу и прославляли красоту заката, – рассказывала мисс Стелла, которая стояла на носу корабля, и морской бриз играл с ее длинными волосами. За спиной учительницы первые лучи солнечного света взлетели над горизонтом подобно струе воды из дыхала какого-нибудь невообразимо огромного морского животного.

Наконец мы увидели язык пламени, от которого у нас сердце замерло. Сначала он был всего лишь точкой света на горизонте, но быстро вырос и превратился в сверкающую арку. Я почувствовал, как у меня от ужаса перехватило дыхание. Казалось, что палуба под моими ногами внезапно исчезла. Я падал в черноту моря, падал… Линьгэ падала вместе со мной, ее худенькое тельце дрожало, прижимаясь ко мне. Наши одноклассники и все остальные – весь мир, – все падало в пропасть. Потом я вспомнил загадку. Я спросил тогда у нашего учителя философии, какого цвета та стена. Он мне ответил, что она черная. Я подумал, что он ошибся. Я всегда представлял себе стену смерти белоснежной, как свежевыпавший снег. Вот почему я вспомнил о ней, когда увидел стену плазмы. В нашу эпоху смерть уже не была черной. Она была сверканием вспышки молнии, и с последней вспышкой молнии наш мир испарится в одно мгновение.

Более трех столетий назад астрофизики обнаружили, что скорость превращения водорода в гелий внутри Солнца растет. Они запустили тысячи зондов прямо в Солнце, чтобы исследовать его, и в результате построили точную математическую модель звезды.

Применив эту модель, суперкомпьютеры рассчитали, что Солнце уже отклонилось в своем развитии от главной последовательности диаграммы Герцшпрунга – Рассела. Гелий вскоре проникнет в ядро Солнца и вызовет разрушительный взрыв, так называемую гелиевую вспышку. После этого Солнце превратится в массивный низкотемпературный красный гигант, который будет расти, пока его диаметр не превысит орбиту Земли.

Но наша планета испарилась бы во время предшествующей этому гелиевой вспышки задолго до этого.

Все это, как предполагали, произойдет в течение следующих четырехсот лет. С тех пор прошло триста восемьдесят лет.

Эта солнечная катастрофа не только уничтожила бы и поглотила бы все обитаемые планеты Солнечной системы, она также полностью изменила бы состав и орбиты планет-гигантов. После первой гелиевой вспышки, когда тяжелые элементы снова собрались бы в солнечном ядре, в течение некоторого времени происходили бы повторные неконтролируемые ядерные взрывы. Хотя этот период представляет собой лишь короткую фазу эволюции звезд, он может продолжаться в тысячи раз дольше, чем вся история человечества. Если человечество останется в Солнечной системе, у нас нет шансов пережить такую катастрофу. Единственным выходом для нас была межзвездная эмиграция. При уровне технологии, доступной человечеству в то время, единственной видимой целью такой миграции была Проксима Центавра. Эта звезда ближе всех других к нашей, до нее всего четыре с половиной световых года. Достигнуть консенсуса в вопросе о пункте назначения было достаточно просто, реальные разногласия возникли в вопросе о том, как туда добраться.

Чтобы подкрепить урок, наш корабль дважды переплыл Тихий океан и показал нам два восхода солнца. К тому времени мы привыкли к этому зрелищу, и нас уже не надо было убеждать, что дети, родившиеся в Северном полушарии, могут уцелеть, ежедневно подвергаясь воздействию Солнца. Мы плыли дальше в рассвет. Солнце поднималось все выше на небе, и прохладный океанский воздух нескольких последних дней отступал, температура начала повышаться. Я погружался в сон в своей каюте, когда услышал снаружи какой-то шум. Дверь приоткрылась, и Линьгэ просунула голову в каюту.

– Эй, Планетники и Звездолетники[1] опять дерутся!

Мне было наплевать на них. Они сражались друг с другом последние четыреста лет. Но я все же поднялся, чтобы взглянуть. Снаружи группа мальчишек устроила драку. С одного взгляда стало понятно, что Тун снова взялся за свои обычные проделки. Его отец был упорным Звездолетником и до сих пор отсиживал срок в тюрьме за участие в восстании против Коалиции. Тун пошел по стопам своего отца.

С помощью нескольких крепких матросов мисс Стелле удалось растащить дерущихся. Несмотря на текущую из носа кровь, Тун поднял кулак и закричал:

– Выбросим Планетников за борт!

– Я тоже Планетница. Ты хочешь и меня выбросить за борт? – спросила мисс Стелла.

– Я выброшу за борт всех Планетников до единого! – Тун не желал сдаваться.

В последнее время Звездолетников поддерживало все больше жителей Земли, и они снова стали неуправляемыми.

– Почему вы так нас ненавидите? – спросила мисс Стелла. Несколько детей-Зведолетников тут же протестующе закричали:

– Мы не станем ждать смерти на Земле вместе с вами, глупыми Планетниками!

– Мы построим космические корабли и улетим! Да здравствуют космические корабли!

Мисс Стелла включила голографический проектор на своем запястье. Тут же в воздухе перед нами возникло изображение, которое приковало наше внимание. Мы на мгновение затихли. Голограмма представляла собой прозрачный хрустальный шар. Он был примерно десять сантиметров в диаметре и на две трети заполнен водой. В нем находились маленькая креветка, веточка коралла и обрывок зеленой водоросли. Креветка лениво плавала вокруг коралла.