Цыганская свадьба - Картленд Барбара - Страница 17

— Я счастлив, что могу быть вам полезен, — ответил маркиз. — По правде говоря, вы, мадам, прервали скучную беседу трех холостяков. Позвольте представить вам моих друзей: сэра Элджернона Гиббона и капитана Чарльза Коллингтона.

Молодая леди сделала два необычайно грациозных реверанса и, позволив усадить себя на обитый дамасским шелком диванчик перед камином, приняла бокал вина.

Маркиз предложил ей пообедать, но она отказалась, объяснив, что пообедала перед отъездом из Брочет-холла, где гостила.

— Ваше сиятельство направляется в Лондон? — осведомился сэр Элджернон.

Княгиня улыбнулась ему.

— Моего мужа недавно откомандировали в русское посольство, — ответила она. — Это мое первое посещение вашей знаменитой столицы, и я просто жажду поскорее там оказаться.

— Нам следует позаботиться о том, чтобы вы хорошо проводили там время, мадам, — сказал капитан, Коллингтон. — Впрочем, я уверен, что так и будет: приемы в русском посольстве всегда самые удачные из всех, что устраиваются представителями дипломатического корпуса.

— Я рада это слышать! — откликнулась княгиня.

— Помню, когда я приехал в Россию, — поддержал разговор сэр Элджернон, — то был просто поражен царящим повсюду гостеприимством.

— Вы бывали в России? — изумленно воскликнул маркиз. — А я об этом не знал.

— Это было очень давно, — ответил сэр Элджернон, — в последний год прошлого века. Мне в то время было всего двадцать лет, и я совершал путешествие для завершения образования — по тем странам Европы, которые не воевали.

— И вам у нас понравилось? — спросила княгиня.

— Я так и не смог забыть красоту вашей природы, обаяние ее людей и, конечно, искусство ваших несравненных танцовщиц!

Маркиз увидел, что в гладах Савийи вспыхнул огонь, и немного встревожился, как бы в своем энтузиазме она не забыла о той роли, которую должна была играть.

— Надо полагать, вы говорите об императорском балете, сэр Элджернон, — заметила она.

— Императорский балет — это, конечно, наслаждение, которое нельзя передать словами, — признал сэр Элджернон. — Но я был совершенно заворожен вашими цыганскими танцами. Честно говоря, князь Павел Бармин, у которого я тогда гостил, несколькими годами спустя женился на танцовщице-цыганке.

— Но ведь это, наверное, было очень странно? — спросил маркиз, вспоминая, что Савийя рассказывала ему об отношении цыган к бракам с горджио.

— В России — не странно, — ответил сэр Элджернон. — В России танцоры и певцы занимают особое положение, не такое, как во всем остальном мире.

Увидев недоверчивое выражение лица маркиза, сэр Элджернон обратился к княгине:

— Я попрошу ваше сиятельство подтвердить, что некоторые цыгане живут в великолепных домах, выезжают в роскошных экипажах и ничем не уступают самым знатным представителям русской аристократии — ни во внешнем виде, ни в образованности.

— Да, это правда, — признала Савийя.

— И вы не станете со мной спорить, — добавил сэр Элджернон, — что это дань не только их удивительным и великолепным танцам, но и силе их песен.

Увидев, что маркиз и капитан Коллингтон слушают его с глубоким интересом, он продолжал:

— Разве вы не слышали, Рэкстон, что многие мировые знаменитости-певцы родом из русских цыган? Их ценят слушатели, не только их собственной страны, но и самые придирчивые критики-иностранцы.

— Должен признаться, что этот факт мне неизвестен, — ответил маркиз.

— Разве вы не слышали о Каталани? — осведомился сэр Элджернон. — Итальянка с самым лучшим в мире оперным сопрано. Когда, находясь в России, она услышала голос одной московской цыганки, то была настолько им очарована, что сорвала с плеч кашмирскую шаль, которую ей «как лучшей певице мира» подарил сам Папа Римский!

«Она мне больше не принадлежит!» — заявила итальянка, набрасывая эту шаль на плечи цыганки.

— Я должна поблагодарить вас за те чудесные истории, которые вы рассказываете о моей стране, — сказала княгиня, когда сэр Элджернон замолк, чтобы перевести дух.

— Все дело в том, что я считаю Россию страной исключительной и совершенно незабываемой! — заявил сэр Элджернон. — И полагаю, что мое пребывание там определило мою дальнейшую жизнь.

Сделав паузу для вящего эффекта, он продолжил:

— С тех самых пор я углубленно изучаю искусство и занимаюсь пополнением моих коллекций, но, конечно, им никогда не сравниться с теми великолепными сокровищами, которые можно видеть в ваших дворцах, в жилищах вашей высшей аристократии.

— Вы заставляете меня испытывать настоящую зависть, Гиббон! — заметил маркиз.

— Но это так! — горячо заявил сэр Элджернон.

Потом он пустился в пространный рассказ о картинах, которые видел в Москве, и о чудесных собраниях произведений искусства, находящихся во дворцах Санкт-Петербурга.

Он обращался к Савийе за подтверждением всего, что он говорил, и приходил в восторг от ее лестных отзывов относительно его эрудиции и понимания вопросов искусства и обычаев ее родной страны.

Когда, наконец, Берк пришел с известием о том, что постромки приведены в порядок и экипаж готов везти ее сиятельство в Лондон, княгиня поднялась с тихим вздохом сожаления.

— Вы были так добры! — сказала она маркизу. — Событие, которое сначала показалось мне катастрофой, превратилось в подлинное наслаждение!

— Не сомневаюсь в том, что в самом ближайшем будущем мы увидимся! — сказал сэр Элджернон, склоняясь к ее руке. — Русский посланник и его жена, княгиня Ливен, — мои большие друзья. Вы должны позволить мне дать обед в вашу честь, как только немного устроитесь.

— Вы более чем добры! — тихо проговорила княгиня и протянула руку капитану Коллингтону.

Маркиз лично проводил княгиню из салона в холл.

— Вы были просто великолепны! — прошептал он, как только за ними закрылась дверь. — Сколько мне надо выждать, прежде чем вывести сэра Элджернона на террасу?

— Четверть часа, — ответила Савийя тоже шепотом.

Потом маркиз оставил ее и снова вернулся в салон к своим друзьям.

— Какая ослепительно красивая женщина! — восклицал сэр Элджернон в ту минуту, когда маркиз вошел в комнату. — Но в молодости большинство русских просто невероятно хороши собой. Скажу вам правду: в мире нет женщин красивее, чем аристократки!

— Меня заинтересовало то, что вы рассказывали нам о цыганах, — небрежно заметил Чарльз Коллингтон. — Я всегда думал, что цыгане — это оборванные, нищие люди, босиком бредущие по дорогам и ночующие под живыми изгородями в своих драных шатрах.

— Русские цыганки совсем другие, — ответил сэр Элджернон. — Но некоторые из них, конечно, находятся под покровительством великих князей и других аристократов.

— А мне всегда казалось, что цыгане очень строго блюдут мораль! — запротестовал маркиз.

— Они никогда не позволяют себе распутничать, — пояснил всезнающий сэр Элджернон. — Мой друг, князь Павел, объяснил мне, что настоящая цыганка никогда не станет проституткой. Если они принимают покровительство какого-нибудь аристократа, эта связь длится много лет. По правде говоря, женщины смотрят на такой союз, как на настоящий брак.

— И тем не менее вы сказали, что некоторые русские аристократы в самом деле женятся на цыганках? — недоверчиво осведомился Коллингтон.

— Многие знаменитые цыганские певицы и танцовщицы стали княгинями, — подтвердил сэр Элджернон. — Князь Павел говорил мне, что таких браков немного не потому, что аристократия возражает против подобных мезальянсов, а потому, что их осуждают сами цыгане. Они — странный народ, и не хотят ни с кем смешиваться.

Маркиз позаботился о том, чтобы бокалы его гостей оставались полными, и спустя некоторое время сказал:

— Вечер сегодня очень теплый. По правде говоря — просто неожиданно теплый для этого времени года. Давайте выйдем на террасу! Я хочу кое-что вам показать, Гиббон, мне кажется, вы сочтете это необычным и интересным.

— Мой визит к вам и без того был полон приятных сюрпризов, — охотно откликнулся сэр Элджернон. — И я вполне готов к еще одной неожиданности.