Рассадник добра - Дмитриева Светлана - Страница 10

— А что случилось-то? — спросила она. — Может, хоть ты мне скажешь?

— Пока ничего, — буркнул парень.

— А что случится? — не отставала Машка. — Почему тебе так страшно меня в лагерь вести?

— Ты чего Бо сказать хочешь? — вопросом на вопрос ответил парень.

— Хм... — Машка задумалась. — Пока не знаю. Сейчас подумаю. А что, это важно?

— Ты правда совсем ничего не знаешь? — Парень замедлил шаги и пошел так, чтобы оказаться справа от Машки.

— Я тут вообще ничего не знаю, — призналась Машка. — Я родилась в большом городе далеко отсюда и кроме как к друзьям на... э-э-э... сбор урожая никуда не выбиралась. Тем более сюда.

— Ты хоть родителей-то своих помнишь? — В голосе парня промелькнули жалостливые нотки.

— Маму — помню, — отозвалась Машка. — А отца я никогда не видела.

— Хорошо хоть мать помнишь. — Парень вздохнул. — А вот к банде, которая до нас здесь шуровала, пацаненок пришел. Ничего не помнил, только про солнце в руках все говорил. Так они и сгорели все в пожаре. Все до одного.

— А откуда же ты про это знаешь, если они все сгорели? — удивилась Машка.

Парень посмотрел на нее так, будто она внезапно превратилась в говорящую лошадь.

— И этого не помнишь, — резюмировал он. — Плохо умершие к своим наследникам завсегда приходят. Пока продолжателя своего дела не найдут, не будет им покою. Вот и Файрах, пока Бо не отыскал, бродил по лесу, обгорелый весь, мычал страшно, прохожих жрал. А за пожирание людей ему на том свете Херон уши отрежет. Так ведь призраку тоже что-то есть надо, без этого никак.. Вот он и искал, кому власть разбойничью передать. Теперь Бо здесь главный, как Файрах раньше был. Тот пацаненок, как Файраха увидал, вспомнил, что ему Разумец, да не падет на нас его гневный взгляд, сказать велел. Напыжился весь, как только не разрывает их, проклятых, божественным величием...

Парень осекся, захрипел нехорошо, словно удушаемый, и испуганно воззрился на Машку. Лицо его приобрело сероватый оттенок.

— Ты что?! — испугалась она, — Это бог ваш местный обижается? Погоди, я сейчас попробую тебе помочь.

Она сделала шаг к нему, но парень резво отпрыгнул в сторону, умоляюще глядя на нее и что-то неразборчиво мыча. Казалось, стоит ей только сдвинуть брови, и смелый молодой разбойник упадет на колени и будет вымаливать прощение за свои неосторожные слова. Машке стало все понятно и от этого чуточку противно. Разве можно чего-то настолько бояться, чтобы так унижать себя?

— Мог бы уже и понять, что я к тирании и запугиванию довольно плохо отношусь, — буркнула она, отворачиваясь. — И вообще мне на разборки ваших богов наплевать.

— Не говори так, — предостерег ее парень, оклемавшись от пережитого ужаса. — Накажут.

— Кто кого накажет, это мы еще посмотрим! — нагло заявила Машка и решительно задрала голову к небу, бросая богам вызов.

Через несколько мгновений ей на лоб шлепнулась птичья какашка.

— Вот! — назидательно проговорил молодой разбойник, поднимая средний палец. Лицо у него при этом было вовсе не насмешливое, а очень серьезное и значительное. Религиозные предрассудки занимали изрядное место в его несовершенной, средневековой картине мира.

— Хамство какое, — пробурчала Машка, достала из рюкзака платок и стерла со лба знамение. — А что, у вас тут принято таким жестом важность сказанного подчеркивать?

— Жестом? — Парень недоуменно воззрился на собственный палец. Машка повторила неприличный жест. — Ах пальцем? Так бы и сказала сразу. Конечно. Срединный палец — самый главный на руке. Он — символ Творца, чье имя непроизносимо.

— Такое сложное? — с уважением спросила Машка.

— Да нет, — отмахнулся криминальный элемент. — Просто его никто не знает. Даже высшие храмовники.

— Понятно. Так что же это было, что Разумец велел дурачку сказать? — живо поинтересовалась Машка, аккуратно переводя разговор в интересующее ее русло.

— Как что? — Парень философски пожал плечами. — Что обычно: кончились твои дни, разбойник. Ложись, мол, помирай. Пацана-то Файрах и пришиб тут же, ему терять нечего, да все одно — гнев Разумца неотвратим.

— Ну я-то ничего такого говорить не собираюсь, — возразила Машка. — И Разумца этого вашего никогда не видела.

— То ты сейчас не собираешься да не помнишь, — объяснил парень. — А как Бо увидишь, сразу сообразишь, что говорить. Иногда, правда, Разумец удачу посылает, но такое редко бывает. За заслуги особые. А какие у Бо заслуги?

Настроение у разбойника явно было не то что на нуле, а гораздо ниже. Машке его стало даже жалко. Ну и что, что преступник? Мало, что ли, на Машкиной улице шпаны обреталось? Вполне приличные люди были, иногда даже трезвые и не злые. А паренек вообще показался ей малолеткой лопоухим. И даже глупая привычка бояться гнева богов очень шла ему.

— Тебя как зовут? — спросила она.

— Гимар, — отозвался парень. — Тебе зачем?

— А это если на меня найдет что, чтобы я тебя из проклятия исключила, — ответила Машка.

— Разве ты вспомнишь тогда? — Парень вздохнул. — Психи, если уж проклинают, не помнят ничего из своей жизни. Так Разумец поставил.

— Мне на вашего Разумца положить! — взъерепенилась Машка. — Где он и где я? Я вообще к этому миру не принадлежу, так что бог ваш местный мне не указ!

— Вот так оно всегда и бывает, — боязливо покосившись на Машку, пробормотал Гимар. — С этого обычно все и начинается.

Машка засопела обиженно и замолчала. Что говорить с насмерть перепуганным человеком? Он любое утверждение передернет так, чтобы под страх его доказательством ложилось, как шалава под щедрого клиента.

Сверху засвистела какая-то птица. Гимар остановился и свистнул в ответ. «Пароль», — догадалась Машка, постаравшись запомнить на всякий случай, как ответил ее проводник. Мало ли когда еще может пригодиться? Вряд ли эти средневековые ребята додумались до системы смены паролей. А на память Машка никогда не жаловалась, с легкостью запоминая номера телефонов и домофонные коды на дверях чужих подъездов. Ведь никогда нельзя знать точно, что тебе потребуется в будущем!

Почти неслышно сверху спрыгнул плотный мужик в потертых кожаных доспехах, украшенных блестящими чешуйками.

— Ты кого привел? — недружелюбно поинтересовался местный смотрящий-разводящий, бросив на Машку мимолетный взгляд.

— Я не виноват...

Гимар сморщился. Смотреть, как он унижается перед старшим по разбойничьему званию, Машке было невероятно противно. Мужик же, а позволяет товарищу так над собой издеваться! Конечно, это не команда Робин Гуда, но какие-то понятия о равенстве, братстве и взаимном уважении должны быть! Она прокашлялась и обратилась к мужику в доспехе:

— Э-э-э... уважаемый, не знаю вашего имени... Перестаньте орать! У вас какие-то претензии к моему проводнику? Давайте цивилизованно разбираться!

Трусила она, откровенно говоря, чрезвычайно. Подмышки вспотели, а за ушами начало чесаться. Но нельзя же было оставлять глупенького юношу без помощи! А кроме того, это был неплохой шанс показать свою крутость и смелость. Во-первых, герои книжек так поступали довольно часто, и это приносило им успех. А во-вторых, дома она примерно таким же образом запугивала дворовую шпану. Это называлось «брать на понт».

Мужик замолчал от неожиданности и перевел на нее глаза, за секунду ставшие совершенно оловянными. Машка поняла, что переборщила с терминами и построением фраз. Кажется, обалдевший от ее наглости мужик даже не понял, что именно она говорит. А может, женщинам в лагере разбойников вообще говорить запрещается?

— Ты кого привел? — просипел мужик уже совершенно с другой интонацией. — Она же разумцовая! Бо тебя убьет.

— Я в понятии, — отозвался Гимар. — По-твоему, у меня был выбор?

— Сай мертв? — тоскливо спросил мужик.

— Да что вы из меня пугало какое-то делаете! — разозлилась Машка. — Жив ваш Сай. Свалил только. И где ваш пахан, Бо этот? Мне с ним поговорить надо.

— Ну я же говорил! — Гимар по-бабьи всплеснул руками. — Я же говорил, что ты вспомнишь! Разумец силен!