Ведьмино Варево (СИ) - Прибылов Александр Геннадьевич - Страница 29

К тому момент в туман улетел уже третий магический зажигательный боеприпас, причем студент попытался перебить им то щупальце, что уже почти впилось десятком «ртов» в сбитого с ног ратника. Не попал: все ж пока далековато было. И тут сработали чары Куницы. Это определенно было все то же белое пламя, сжегшее волколака изнутри, но в новом, сильно переработанном обличии. Яростные искры при детонации шрапнелью прошили облако тумана, пробивая щупальца… и разом полыхнули!

От ярчайшей вспышки в глазах мгновенно поплыли желтые круги. Но как будто того мало — воздух, внезапно приобретший плотность хорошо набитой подушки ударом наотмашь едва не сбил с ног! Точнее, парень бы так и завалился на бок, но его удержала Мява, а колдунью закрыл все так же висевший перед метлой светящийся щит. Зато княжеские дружинники покатились сбитыми кеглями, гремя вздетыми бронями и теряя (те, кто еще не успел) оружие, щиты и шеломы. А вот от врага осталась только обгорелое пятно травы.

— Очень неплотное тело, в кое облачилась эта тьма злых духов, — заметив, что ученик смотрит на неё, совершенно спокойно объяснила Ница. — Сгорало быстрее, чем занимались соседние участки. Пришлось поджигать везде.

— Объемный взрыв! — Стёпа аж выпучил глаза, поняв, как быстро и эффективно его наставница «переварила» новую для неё концепцию и переработала в атакующее плетение. — Ничего себе!

— А то ж! — подбоченилась девушка, чья гордость оказалась сильнее желания и дальше изображать из себя Мудрую Колдунью. — А теперь узна…

Договорить она не успела — полетевшим кувырком людям оказалось достаточно пары мгновений, чтобы вновь вскочить на ноги… и припуститься во всю прыть опять, не разбирая дороги! Так и оставив валяться выпущенное из рук оружие и потерянное снаряжение. Один из таких едва не врезался в Мяву, другого оттолкнул в сторону не успевший погаснуть щит Куницы, но остановить не смог. Они хрипло давились воздухом, видно, сорвав глотки в панических криках.

Ведьма моргнула раз, другой — вот чего-чего, а такого она от спасенных не ожидала. Подняла руку, решив остановить кого-нибудь магией, но тут с неба донеслось:

— Ка-ар! Ка-а-ра! Туд-да!

Прилипчивая нечисть до сих пор не отстала от отряда, несмотря на необходимость прятаться в стороне от людского жилья. Ворон упорно раз за разом возвращался на переходах, и постепенно с его присутствием смирились до того, что стали делиться едой. Впрочем, судя по лоснящимся перьям живучая всеядная тварь и так неплохо кушала. Ну и польза от воздушного разведчика все же более-менее регулярно случалась — как сейчас.

— Вот почему оно от урочища дальше двух вёрст не уходит, — пробормотала Мява, разглядывая оставшийся в траве пепельный след. Тот вел прочь от выжженого пятна куда-то в сторону Растреклятого. — Оно из него растёт.

— Ничего похожего никогда не видела, даже не слышала про такое, — призналась Куница. — Но на растение похоже не было. Даже на хищное, чьими останками овладели тёмные души. Да как овладели-то — или место сё урочище какое-то особо злое, или… не знаю. Словно многие тысячи лет прошли с той поры. Тела-то почитай и не осталось — вот почему обычный огонь это не брал. Но остался образ — и способность потреблять плоть…

Последнее — очень даже. От лишившегося головы воина остался скелет, обтянутый кожей. Не только кровь бедолага потерял.

— Древнее. Тысячи лет… — что-то такое крутилось в голове у попаданца. Что-то, что он когда-то слышал дома… может быть, в сказках? Или не в сказ… — Гидра!

— Чего-то на водяную змею эти щупальца совсем не похожи были, — с сомнением протянула кошкодевушка.

— Да нет же, гидра! Такое животное водное, которое на водоросль похоже! Оно в прудах живет, не только в море… вроде.

— Ты про волосяницу, наверное, — как и положено ведьме, Куница разбиралась в ингредиентах. То есть практически во всей возможной гадости, что можно было собрать в лесу или выловить из-под воды. — Усиливает регенерацию, или, если переборщить с количеством, вызывает проклятье Дурной Плоти. Кстати, а ведь и вправду похоже — если увеличить в сотню раз…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Два ведуна на мою голову вместо одного! — закатила глаза оборотень. — Не о том думаете. Княжны-то среди бегущих не было! А её в первую голову дружинники спасать должны были!

Друзья-дружинники переглянулись… и, не сговариваясь, бросились в сторону, куда протянулся змеившейся по земле след.

Растреклятое урочище, как и описывала хозяйка дома в деревне, выглядело как глубокая ложбина, окруженная холмами. В любой другой такой природной чаше плескалось бы дождевое озерцо или родило комаров да лягушек заросшее рогозом болото — но только не здесь. Из распадка между холмами отлично можно было разглядеть причину: округлый черный провал в центре, этакий естественный колодец. И толстенный «ствол» гидры, торчащий оттуда!

— Карстовая полость, — немедленно определила ведающая. — Снизу известняк залегает, вода под землей его размыла, а потом и купол проела.

«Известковые отложения там, где было когда-то дно древнего моря…» — кроме этой фразы, услышанной от экскурсовода в палеонтологическом музее, Степа вспомнить ничего и не смог. Да и не до того было.

Как ни странно, кто-то из свиты княжны и, возможно, она сама, еще оставались живы. Это при том, что гидра их проглотила: тело её, растущее вверх, изгибалось циклопической аркой и местом, откуда гроздьями росли щупальца, накрыло на земле нечто, излучающее золотистый свет. Туман, защищающий немертвого жителя карстового провала, колыхался вровень с «берегами» несостоявшегося водоема и никакого внимания на новых «гостей» не обращал. И да, никакого следа обожженной псевдоконечности не наблюдалось: все зажило.

— Буду бить с вершины, — решила лидер, показывая на соседний холм. — За ней и спрячемся, как жахнет!

Жахнуло так знатно, что под упавшими ногами к вспышке друзьями вздрогнул холм! Вот только…

…Обгоревшая дочерна гидра продолжала жрать свою добычу. Потеря щупалец, от которых остались только медленно втягивающиеся в основное тело пеньки, её не смутила совершенно. Возможно, потому что сегодня древней нежити досталась совсем уж богатая трапеза: более двадцати скелетов нашлось на засыпанной пеплом земле. Выпущенный попаданцем скорее машинально артефактный болт застрял в потерявшей прозрачность шкуре врага, загорелся слепящим белым огнем… и не смог прожечь даже небольшой дыры. И ответной реакции не вызвал.

— Стой! — не дала снова натянуть тетиву ученику колдунья. — Бесполезно, сам не видишь?

— И что делать-то? — Мява уже успела пообвыкнуться с давящим чувством, вызываемым колоссальной, но, к счастью, очень примитивной нежитью. Сказалась кошачья половина натуры — любопытная и безбашенно смелая.

— Разделите болты и вложите в грудь павшим, — кусая губы и глядя словно сквозь гигантского врага, вдруг выдала странное указание Куница. — Да не просто под бронь просуньте, а через кожу внутрь ребер воткните не меньше, чем по хвостовик. Да не наступите на линии, что я в пепле выводить буду! И, главное, ничего не берите чужого с земли ли, с тел. Мява, ты поняла?

Степан видел, что кошкодевушке не меньше, чем ему хочется спросить «зачем?», «почему?» или даже скорее «какого хрена?!» — но оба только молча кивнули. Не время спорить с командиром.

Долгие пятнадцать минут растянулись в сюрреалистический спектакль, в котором попаданец ощущал себя каким-то злодеем третьего плана из массовки, а гидра отлично справлялась с ролью декорации. Даже слишком хорошо. Она временами дергалась, пульсировала своим жутким телом, а золотой свет из её рта медленно, но верно слабел. Дело, порученное парню и оборотню, тоже не способствовало душевному спокойствию: протыкать мертвецов высушенных до состояния мумий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тем временем ведающая, вовсю используя метлу вместо кисти, вычертила вокруг всей «сцены» ровный круг, захвативший все дно ложбины. Вдоль линии она размашисто вписала огромные символы. Когда её друзья собрались в пределы начертанной фигуры, она устало вытерла пот, размазав грязь по лицу. Да и Мява со Стёпой измазались в пепле не меньше. В пепле, оставшемся от нежити, что само по себе здоровья и настроения не прибавляло.