Счастье для плейбоя (СИ) - "Anna Milton" - Страница 6

Лапал за грудь, щипая и оттягивая соски, пренебрегая моим отчаянным сопротивлением. Я сражалась за свободу до последнего, сожалея об ограниченных физических способностях и невозможности дать отпор.

Силы быстро иссякли, и то, что я обмякла, Ярослав принял за смирение, согласие.

Черта с два.

Я цапнула его зубами за кончик языка.

— Ай! — шикнул громила, оторвавшись от поцелуя.

Руку, которой он страстно щупал мою грудь, переместил на шею. Грубыми пальцами пробежался вверх и схватил в кулак волосы на затылке. Нанизывал меня на звериный, раскаленный взгляд, скалясь в сантиметре от губ.

— Надо же, как завелась, — он переходил все рамки со своим откровенным насмехательством над моими всевозможными способами противоборства.

— Катись в ад! — прорычала гневливо.

Не держал бы так крепко — пнула бы по яйцам в качестве бонуса.

Как же мне осточертело, что твердое, четкое, женское «нет» некоторые мужчины воспринимали как сексуальную игру. Волков являлся прекрасным примером недалекого в этом плане индивидуума, который не видел ничего дальше собственного носа, пренебрегая эмоциями других людей.

Сейчас я не чувствовала себя желанной им. Он тискал и трогал меня, как бездушную куклу, рассчитывая почему-то на ответную инициативу. Но все, что я хотела, — так это бесконечно плеваться ему в лицо.

— Попозже загляну туда, — с идиотским подмигиванием брюнет принялся облизывать мою шею.

— Помогите! — я завопила, что есть силы, надрывая голосовые связки.

— Сучка, — Ярослав с хохотом заткнул мне рот поцелуем. Не глядя, вытянул руку влево, миновав пластиковую перегородку, нашел пальцами кран и на полную мощь включил воду. Тугие струи хлынули на кафельную плитку пола из душевой лейки.

— Ярослав, прошу… я не хочу, — я сменила тактику и теперь давила на жалость мужчины, сделав свой голос робким, дрожащим, напуганным.

— О, лисица моя, — Волков погладил меня по щеке, не проявив и толики понимания. — Хочешь. Но сопротивляешься этому. Давай я помогу тебе? Немного, а? — ублюдок вновь прижался губами к моей шее и запустил руку под пояс джинсовых шорт.

Я отказалась носить на работу юбки и платья, чтобы обезопасить доступ к своему самому сокровенному, но Ярослава не остановил бы и железный пояс верности.

Я вздрогнула всем телом, когда мозолистыми подушечками пальцев боксер коснулся моих тонких кружевных трусиков и начал неторопливо поглаживать промежность. С непередаваемым изумлением уставилась на обнаглевшего в конец брюнета, задыхаясь от нахлынувшей злости. Он тер мой бугорочек чувствительной плоти, вызывая легкое и приятное онемение в конечностях.

— Прекрати… — я дернулась, когда он надавил на клитор, выводя круги и смачивая ткань нижнего белья моей смазкой.

— Обманывай свой мозг, сколько угодно, но тело знает лучше тебя, что ты чувствуешь рядом со мной, дорогая.

Я ахнула, когда Ярослав отодвинул в сторону трусики, скользя по влажной и нежной плоти без препятствия в виде кружева. Задействовал вторую руку, убрав ее с моей талии, и дернул вниз шорты.

А после самым варварским способом сорвал с меня трусики.

ГЛАВА 8

АСЯ

Мне стало невыносимо жарко.

Ощущение смазки, стекающей по пальцам Ярослава, уничтожало. Я краснела от тихих звуков, вырывавшихся из моего рта, когда брюнет повернул большой палец к клитору и надавил, совершив несколько плавных движений вверх и вниз. Он хотел заставить меня утратить контроль.

— Вот видишь, плавишься в моих руках, как воск в огне, — оставил языком мокрый след на моей шее, лизнув пульсирующую жилку.

Мне не хватало воли, чтобы подчинить мечущемуся в агонии стыда и злости разуму трепещущую физическую оболочку.

Волков не принимал моего сопротивления. Игнорировал отчаянные просьбы.

Поэтому я прекратила бороться. Замолчала. Сдалась. В надежде, что ему надоест соблазнять безвольную куклу, какой я стала для него. Ведь такой он меня видел, не принимая во внимание мои не прекращавшиеся отказы?

Он и вправду быстро пресытился своей извращенной забавой. Отпрянул и в недоумении принялся разглядывать мое лицо.

— Я что-то не так сделал? — его богатырский голос зазвенел тревогой. Бездонными, горящими глазами двухметровый кретин растерянно всматривался в мои, залитые слезами. — Ась, ты… чего плачешь?!

Убрал руку с моего чувствительного комочка плоти и переместил пальцы к подбородку, приподняв его.

Я задрожала, испепеляя Ярослава гневливым взглядом. К кончику языка из самых недр трепещущего естества стекались ругательства.

— Это… не игра, — нашла в себе силы, чтобы заговорить. Отбросила его клешню подальше от своего лица. — Больной ты ублюдок! — залепила Волкову смачную пощечину.

Толкнула в широкую грудь; но что и следовало ожидать, эта безмозглая гора мышц не сдвинулась с места. Мог бы хоть голову чуток повернуть от шлепка, ради приличия!

— Я же русским языком просила тебя остановиться! — заорала на него сквозь слезы и всхлипы, не прекращая остервенело колотить мудака… куда придется. Особо не следила за тем, в какое место на его теле, высеченном из стали, приходились удары моих кулаков. — Какого… хрена, Волков?!

Выместила на него всю кипевшую ярость до последней капли. Хрипло и тяжело дыша, лихорадочно натянула на голые бедра шорты. Пальцы не слушались, когда застегивала их на пуговицу. Едва не сломала молнию, вырвав собачку.

Ярослав превратился в неподвижное изваяние, наблюдая за моими хаотичными телодвижениями.

— Я думал, что мы так с тобой, ну, развлекаемся, — приведя хоть в какое-то действие свои мозговые шестеренки, бестолково забормотал боксер. — Думал, тебе нравится и…

— На ринге все извилины повыбивали?!

Я рванула к выходу. Споткнулась о скамью, ударившись с сумасшедшей силой мизинцем.

— Эй, эй, осторожнее, — Волков подошел сзади и положил ладонь мне на спину, когда я, скрючившись пополам, шипела от боли.

Я рявкнула «Пошел ты!», извернулась от его прикосновения, ощущавшегося мучительным ожогом. На одной ноге допрыгала до двери и вцепилась за ручку. Когда дергала за нее, вовсе не подумала о плачевном крепеже механизма; о том, что могла с легкостью вырвать деталь и продлить свое нахождение в одном крохотном помещении с недалеким созданием на неопределенный срок.

— Погоди, постой! — Ярослав направился ко мне, выставив перед собой полусогнутые руки в успокаивающем жесте. — Ася, пожалуйста, прости!

— Не приближайся ко мне, — я вжалась в дверь спиной, не переставая дергать за несчастную ручку. — Иначе я тебя под суд потащу за попытку изнасилования.

Беспомощно заикаясь, он замер в мгновение ока. Вовремя воззвал к разуму, добрался до сути отчеканенного мною предупреждения и в качестве демонстрации, что больше не причинит мне вреда, сделал шаг назад.

Я толкнула дверь плечом и вывалилась в зал, попав под прицел нескольких пар ничего не подозревающих глаз.

Разве никто нас не слышал?

На ватных ногах и с предательской дрожью в коленях побежала к выходу из «Спартака». Старалась не врезаться во что-нибудь, безуспешно смаргивая пелену слез. У регистрационной стойки стоял молодой парень, ожидая, что его примут. Но я была не в состоянии возвращаться к работе. По крайней мере, не сразу после того, как сбежала от Волкова.

Мне необходимо немного времени, чтобы перевести дух и справиться с тремором в конечностях.

Я обратилась к новому посетителю, давя улыбку и продолжая плакать, сказала, что подойду к нему через десять минут. Он спросил, может ли внести оплату за посещение после тренировки, и я дала указания, как пройти в зал.

Как назло Федор Александрович сегодня отсутствовал и не отвечал на мои звонки. Я бы немедленно и с превеликим удовольствием отправилась домой, но меня некому подменить.

Поэтому я надеялась, что на свежем воздухе, имея в распоряжении несколько свободных минут, сумею обдумать произошедшее и набросать план дальнейших действий. Сидела у «Спартака», прижав к груди колени, и не знала, как усмирить безумствовавшее волнение в груди.