Княжич (СИ) - Минин Андрей - Страница 21

— Эх, Алиса… — Тяжело выдохнул я.

Да, она явно не желала стать женой четырнадцатилетнего сопляка, как и я, мужем двадцати пяти летней женщины. Да, после мужа у неё вероятного кто-то был. Но тащить своего любовника СЮДА?! Она что, совсем с головой не дружит? Или думала что я такой дурачок и ничего не пойму?

— Чёрт! — Пыхтел я как закипающий чайник, но в дом пока не заходил, желая остыть. Решать вопросы на горячую голову не самая лучшая идея, так и продолжал я расхаживать кругами, остывая.

Достаточно успокоившись, я, с шумом отряхнув валенки от снега — вошел.

Слуги и холопы, похоже, уже ушли. Интерьер в доме изменился, став более домашним, повесили на стены картины, застелили пол коврами, поставили везде вазы. Не то, что было, когда здесь жил только я и охрана.

— Привет, — помахал я рукой, сидящим за столом дамам. Взрослой и маленькой, пили чай Алиса Ростиславовна и Юлиана.

— Ой! — Подавилась девочка, увидев меня, прямо скажем не в самом лучшем виде.

— Вас не учили стучаться молодой человек? — С раздражением осмотрела меня жена по всем документам, уже переслали мне бумаги, в которых значилось, что мне в качестве приданого от Таракановых перепала яхта, стоящая сейчас в сухом доке Санкт-Петербурга, а роду Смирновых обширные угодья в Крыму.

Смущало меня только одно. Невнятный пункт о наших совместных детях, так и не успел я проконсультироваться у юриста.

— Вы кто такой и что это за вид? — Негодующе указала она рукой на тулуп, в котором я стоял. Весь в дырках и подпалинах, торчал из него пух. Шапка набекрень. Штаны порваны. Валенки в саже. И, да. Это был я…

Ну а что? Это же моя так сказать рабочая форма, хожу я в ней в лес, помогаю мужикам строителям: таскаю бревна, канапачу щели и окоряю деревья. А сегодня вообще за бандой наркоторговцев погнался, о чём она естественно не знает.

— А что? — Осмотрел я себя. — Вроде нормально, — стал я раздеваться, снимая валенки и вешая тулуп рядом с её лоснящейся шубой из шиншиллы. — Я Семён. Семён Андреевич из княжеского рода Смирновых, — прошел я к столу, усаживаясь напротив мамы с дочкой. — Приятно познакомиться, — улыбнулся я смущённой девочке. — Будем дружить? — Протянул я ей руку, и она осторожно её пожала, тут же убрав и спрятав за спину.

— Извини. На фотографии ты выглядел по-другому, — внимательно осматривала меня моя жена. — Чаю?

— Не откажусь, — расслаблено откинулся я на спинку стула, пока она ухаживала за мной, разливая кипяток.

— Думаю нам нужно многое обсудить? — Спросила она, утончённо отпив из фарфоровой кружки, привёзенной с собой. — Юлиана, ты допила? — Обратила она внимание на дочь. — Не хочешь ничего больше?

— Нет, мам, — замотала девочка головой, рассматривая меня во все глаза и несмело улыбаясь.

— Тогда иди в свою комнату. Поиграй.

— Но, мам!

— Нам с твоим, эм… — Замолчала она, подбирая правильные слова. — С твоим новым папой, надо поговорить, — не стала она мудрить, сказав, как есть.

— А ты мне потом расскажешь? — Сверкала любопытным взглядом Юлиана.

— Иди уже, — подтолкнула её к комнате мама. — Егоза.

— И ничего не егоза, — возразила девочка, фыркнув.

Стоило ей скрыться у себя и закрыть дверь, как над столом повисло заметное напряжение.

— Я пожалуй начну Семён, ты не против?

— Нет, Алис, — тоже не стал я заморачиваться и просто назвал её по имени, поджала она губы, но ничего не сказала.

— Меня, как и тебя обручили насильно, что бывает, — сложила она руки на груди. — И нам нужно как-то понять друг друга. Сдружиться и стать семьёй.

Тут я не выдержал.

— Зачем же ты тогда привезла с собой любовника, дрянь?!

— Что?! — Выкрикнула она и из своей комнаты показала нос подслушивающая Юлиана, шикнула на неё мама и та снова спряталась.

— Любовника, говорю, зачем привезла?

— Он, он, — подыскивала она оправдание, всматриваясь в моё лицо, но так и не ответила. — Что ты с ним сделал?! — Раскраснелась она, метая громы и молнии. — Говори!

— Сибирь, опасное место, — посмотрел я на потолок. — Уйдешь бывает в лес, встретишь медведя, и всё. Нет человека, — вновь перевёл я взгляд на неё. — Ты его больше не увидишь.

— Ах, ты! — попыталась она дать мне пощёчину, но я поймал её руку.

— Не надо, — покачал я головой. — Здесь я хозяин и тебе стоит это запомнить! Ещё раз попытаешься меня осрамить, и тебе не понравится, что я с тобой сделаю. Обещаю! — Снова припомнил я, как он обнимал мою жену и вспылил.

Позор-то, какой.

— Ты спишь на диване! — Прошипела она, сквозь слёзы, которые брызнули после известия о судьбе этого Захара.

— Я и не собирался спать с тобой в одной постели! — Тоже начал кричать я. — Мне противно даже находиться рядом!

Вот так и закончился день, хлопнули мы дверьми, разругавшись вдрызг. Заснуть не получалось, смотрел я в окно ворочаясь на скрипучем и продавленном жопами охраны диване и не чувствовал праздника, перевалила стрелка за полночь, а значит наступил мой день рождения.

— С праздником меня.

Глава 17

— Ну, что, пап? Сплавил мою Алиску — Смирновым? — Грустно улыбнулся её отец.

— Сам будто не знаешь? — Пробурчал Иван Никитич Тараканов, сидя во дворе дома и смотря на небо. Отдыхая.

— Может, стоило сказать им, что ребёночек то нагулян от сынка Казанского хана и что тот пообещал удавить девочку, дабы она даже в теории ни на что не претендовала?

— А ничего больше им не рассказать? — Подавился слюной князь Иван. — Что её муж был фикцией, чтобы сохранить честь семьи и умер не своей смертью? Или что Утямыш-Гирей до сего дня не устаёт подсылать к нам убийц, которых с трудом, но мы останавливали? Или как она нагуляла Юлиану по малолетству, не уследили за ней дуэньи, и она уединилась с этим подонком во дворце и он практически её изнасиловал?

— Успокойся пап, тебе нельзя волноваться, — поднёс старику стакан воды сын. — Попей.

— Как же я ненавижу хана и всю его свору! Твари! Удавил бы! — Продолжал держаться за сердце старый князь.

— Они нам не по зубам и ты это знаешь. Я бы и сам не отказался подвесить хана и всех его сыновей на кишках у нас во дворе, но силы не те. Кто мы против властителей целого ханства, пап?

— Когда-нибудь мы отомстим, — убрал руку от сердца Иван Никитич.

— А Алиса? Юлиана?

— Сибирь далече. Авось и выживет, а нам нужна передышка в этой необъявленной войне, — глотнул он воды. — Узнав, что она больше не Тараканова, они должны отстать от нас.

— Может тогда не стоило отправлять с ней этого Захара? К мужу и с полюбовником? — Всё ещё был недоволен таким решением отца его наследник. Очень спорным решением.

— Зачем я, по-твоему, это сделал, сын?

— Не знаю.

— Эх, — крякнул старик. — Да затем, чтобы понять, из какого теста слеплен этот Семён! А то доходили до меня нехорошие слухи…

— И зачем? Нам то какая разница, кто из него вырастет?

— На будущее. На будущее сынок…

— А ты не боишься, что мальчик, окажется мужчиной, а не мямлей, как ты предполагаешь?

— И что? Нам же лучше. Сильный зять.

— Он ведь может и Алису не пожалеть. Удавит вместе с хахалем. Вот что! — Раздражённо высказался наследник.

— Его род знал, на что шел, беря в жёны к парню женщину с дитём на руках. А любовник, это нормально в наше время, — отмахнулся от проблемы князь.

Признаться сыну, что он на это и надеется? Ищите дурака!

Не любил он Алису, за те проблемы, что принесла её ошибка на том балу. Не любил, но убить своими руками не мог. Не поймут.

— Ортодоксальные рода до сих пор порют до смерти за блуд, отец! Это мы вышли из просвещенной Европы и ведём свой род от немецких рыцарей и шляхты, где это нормально. — Начал кричать наследник. — Ты вновь забываешь, что мы, какой век перебрались в Российскую Империю, а здесь другие порядки!

— Я уверен, всё будет хорошо. Мальчик её не тронет, — скрестил он пальцы под столом, в тайне надеясь на обратный исход. — Да и другие проблемы у него скоро появятся. Сынок хана их так просто не оставит.