Двенадцать писем в пустоту (СИ) - Габриэль Инна - Страница 11

Чернила сохнут. Я собрала чувства к тебе в этих двенадцати письмах, только они будут помнить мою любовь к тебе. Только тут сохранятся мои воспоминания. Но в этом больше не будет смысла. Я готова проститься, я всё решила для себя. Теперь я готова забыть. Теперь уже никогда я не скажу тебе ни слова, не подумаю о тебе, не вспомню аромат яблок и корицы. Я буду существовать дальше. Я сходила в Мунго и поговорила с главным медиком. Прямо в коридоре, где лежали тяжелобольные, я увидела родителей Невилла. Они до сих пор никого не узнают.

Я отправлюсь в Кению, ведь должна покинуть Лондон. Я не могу дышать этим воздухом, не могу спать в этой кровати, где пролила так много слез, пропитывая ими все простыни и подушки. Мне нужно сбежать. От себя, от тебя, от боли и пустоты.

Никто не знает об этом, никто не будет меня искать.

Прости меня, Северус. Я оставлю двенадцатое письмо в том же месте. Я вернусь домой.

Я люблю тебя больше жизни. Сильнее, чем это вообще возможно.

Прощай, мой родной.

— Обли…

Комментарий к Письмо двенадцатое. Апрель.

Впереди эпилог, он уже готов.

Спасибо, что оставляете комментарии, нам очень приятно их читать и отвечать.

Эстетика:https://www.instagram.com/p/COvY0PmpaMa/

Пока работа не закончилась, хочу посоветовать вам один перевод по Северусу и Гермионе.

https://ficbook.net/readfic/5136723

========== Эпилог ==========

Я знал, на что шел, с самого начала. Я знал, что меня ждет дурной финал. Или меня поймают на шантаже, или я скончаюсь от пыток Темного Лорда. Не иначе. Но я никогда не мог предугадать, что умру от укуса Нагайны.

У меня под рукой всегда находились необходимые для самосохранения зелья…кроме одного — от яда змеи. Я знал, что палочка слушалась меня, и в хижину я шел, зная, как все закончится, но я должен был так поступить.

Лишь только заполучив нужные воспоминания, Поттер бы победил. Ему было необходимо поверить в то, что все жертвовали собой ради него. Его родители, Дамблдор, Сириус и я.

И я в действительности думал, что легко расстаюсь с жизнью, ведь меня здесь никогда ничего не держало, кроме долга и клятвы.

До того, как я увидел ее…

Я совершенно не обращал на нее внимания, ни разу до последнего года обучения не смотрел в ее сторону, не слушал ответы, не наказывал ее, ведь было не за что. Она знала, кажется, больше меня самого. И однажды я сглупил и посмотрел в ее глаза… ее горячий шоколад изощрёно плавился под моим тёмным взглядом. Я мог поклясться, что мое сердце замерло…впервые за долгие двадцать лет я почувствовал то, что — как я думал — погибло во моём истлевшем сердце.

Заинтересованность? Симпатию? Любовь?

Я не знал, но точно был уверен, что мне не показалось в тот день. В день, когда у меня появилось необратимое желание жить. Как будто бы появилось ради чего…кого.

Невероятная всезнайка.

И старый дурак.

Я был готов проститься с жизнью, выполнив свое предназначение в день финальной битвы, ведь большая игра Дамбалдора должна была закончиться с положительным исходом. Слишком многое было поставлено на кон. Он просчитал все, кроме одного…

…кроме моих чувств…

Он, как и я, думал, что мое сердце погибло, когда я осознал потерю Лили, но в тот день я потерял не возлюбленную, в тот день я потерял единственного друга.

Никто не знал…

А она… Она ворвалась с копной своих кучерявых волос, с запахом летнего луга в самый солнечный день, с горячим шоколадом глаз и заинтересованным взглядом. Спутала все карты, заставляя переиграть все с самого начала и до самого конца.

Как же больно было убеждать её в том, что ей нужен другой. Я был таким дураком, что не смог сохранить серьёзность слов до конца, ведь почти сразу с жадностью впился в ее губы, не готовый отпустить ее. Никогда.

Я ни разу не считывал её, ведь видел в ее глазах всё без лишних слов и без постороннего вмешательства. Мне не нужно было проникать в ее голову, чтобы знать, что чувствует ее сердце.

Я тоже это чувствовал. Я отрицал. Не верил сам себе. Я проиграл. Я полюбил.

И вот я знаю, что она стоит за стеной хижины… Я никогда не спутаю ее аромат.

Даже там, смотря в глаза смерти и пасть змеи, я думал только о том, как бы спасти ее. Она наверняка даже не заметила, что на самом деле это я не дал ей спасти себя, не позволил броситься в лапы смерти. Она должна была жить. Должна была спастись. Одно невербальное заклинание. Одна мимолётная секунда.

Против Нагайны не спасла бы волшебная палочка.

«Нагайна, ужин».

Это было последним, что донеслось до моего слуха. Боль, агония и уничтожающая колкость разливались по моему телу, сковывая движения и не давая возможности даже пошевелиться.

Яд.

Заполнявший вены, перемешиваясь с кровью. Яд. Уничтожающий и убивающий.

Я помнил лишь лицо Поттера. Ведь ты так и осталась стоять за стеной. Пока я был жив, заклинание сдерживало тебя. Ты не должна была видеть меня таким слабым. Ты полюбила сильного и смелого мужчину. В тот момент я им не являлся.

Я смог передать Гарри нужные воспоминания, и одному только Мерлину было известно, как тяжело далось решение — не оставить послание для тебя. Показать, как я сохранил футболку, на которую ты пролила кофе уже в твоем доме. Завещание. Последний букет полевых цветов, что я так и не успел передать тебе.

Твою улыбку, мое волнение, когда я смотрел на тебя. Тебя. Мою. Всю.

Тут нет ничего. В месте, где я сейчас… Тут нет света, нет тьмы, нет чувств и, кажется, воспоминаний. Здесь угнетающая пустота. Она не уничтожает, не давит, не разрушает. Она окружает меня со всех сторон, а я лишь хочу услышать твой голос, почувствовать твое тепло, хочу поцеловать твои губы…больше всего на свете. Кажется, что именно мысли о тебе пока еще не дали мне слиться с пустотой и стать её неотъемлемой частью. Я слышу голоса, я слышу звуки. Но это не тот голос, не твой, мне не хочется идти ни на чей другой. Мне нужен только твой, я хочу только твои кудри, которые щекотали мой нос во сне.

Прости, что не смог сказать. Не озвучил чувства. Трус ли я? Определенно. Я так хотел отпустить тебя, так хотел, чтобы ты жила без меня, но, кажется, и сам не могу ни жить, ни умереть. Или все, или ничего.

Мне нужно отпустить, я должен уйти. Пустота…она совсем рядом, я касаюсь ее рукой. Она холодная, она совсем не как ты.

— Да, господин Туки, я понимаю, но я не могу принять Ваше предложение, кое-что изменилось.

Это не можешь быть ты. Не тут. Не в пустоте со мной.

— Я понимаю, Мисс Грейнжер, жаль, Вы бы принесли нам невероятную пользу, Ваши познания в изучении памяти — они невероятны. Я читал Ваши работы, они поистине волшебны.

— Простите, Господин Туки, мне нужно идти, спасибо, что позвали меня.

Останься, прошу. Не уходи. Я хочу еще услышать твой голос.

Гермиона?

Нет.

***

Я не понимаю, что происходит, по какой причине я лежу тут, руки и ноги совершенно не слушаются меня, я даже головой пошевелить не могу. Что за Дьявольщина?!

— Мерлинова борода! Это невероятно!

От подобного выкрика хочется опять вернуться в пустоту, отчего он так громко кричит? Он что, совершенно ненормальный?

— Профессор Снейп, вы меня слышите? Моргните, если да.

Моргните? За кого он меня принимает? Я что, Флоббер-червь? Я не могу пошевелить рукой. Что происходит?

— Профессор, — мне уже хочется оглушить его, только бы не слушать вновь его голос, — меня зовут Янус Туки.

Мне от твоего имени ни горячо, ни холодно. Я слышал голос Гермионы, где она? Позови ее немедленно! Чертово тело. Почему оно меня не слушается?! Я все еще чувствую свою Амортенцию, я чувствую аромат полевых цветов.

— Лежите, я сейчас вернусь с напитком силы.

Лежите? А похоже, что я могу уйти, бестолочь ты эдакая? Я моргнуть не могу даже.

***

Я не могу ее найти, никто не знает, где она. Минерва вообще закатила глаза на мой вопрос, старая перечница. Она одна знала, что я не умер. Не до конца. Четыре чёртовых года. Меня похоронили, кажется, все, кто только мог, у меня даже есть могила в Гордиковой впадине. И кому пришло в голову меня там похоронить? Я даже там не рос. Совершенное чужое для меня место. Я ищу ее уже месяц, я перерыл половину земного шара. Не в Африке же она от меня спряталась, в конце-то концов.