Смерть может танцевать 3 (СИ) - Вальтер Макс - Страница 17

В первый раз я даже не понял, почему не получил еду, после того как открылась дверца. В неё полезла рука и пошарила в поисках посуды, а не нащупав её, захлопнулась. Я ждал, но продолжения, или каких-то объяснений не последовало, как и ужина.

Дошло до меня лишь на следующий день, когда снова открылась дверца и по полу зашарила рука. Я едва успел подсунуть под неё миску.

Удивительно, но такое положение лишает человека возможности соображать. Мысли в голове практически отсутствуют, потому что нет никаких новостей. Здесь не происходит ничего и это отупляет. Мозг должен получать информацию, любую, хоть смену дня и ночи, всё что угодно. Но здесь её нет и мыслительный процесс, который совсем недавно был бурным, начинает угасать, на его место приходит апатия, полное безразличие ко всему.

— Сколько времени прошло? — спросил я у себя самого, сидящего напротив.

— А какая разница? — пожал я плечами.

— Ну, хоть что-то должно тебя волновать? — задал я себе вопрос. — Ты не можешь вот так лежать на полу и гадить в угол.

— А что делать? — удивился я. — Какие ещё есть варианты?

— Ты можешь прекратить всё это, — пожав плечами, ответил другой я, — Всё просто, ведь ты давно смотришь на этот ржавый, обломанный крюк в стене. Встань и порви вены на запястье.

— Я не хочу умирать, — покачал я головой в ответ, — у меня ещё остались здесь дела.

— Какие? Гадить в углу? — засмеялся я. — Или ты надеешься выйти? Он тебя не выпустит, никогда.

— Ты не можешь знать этого наверняка, — не согласился я с собой, — ты даже не знаешь, сколько времени прошло.

— А что это меняет? — усмехнулся другой я. — Ну вот узнаешь ты, что прошло две недели, и что?

— Две недели это очень мало, — задумавшись, ответил я, — это ещё рано.

— Рано? — засмеялся я. — Пора уже признаться, что твоя жизнь закончена. Ты сходишь с ума. Всё это можно прекратить за одно движение.

— Нет! Заткнись, тупой урод! — закричал я на себя. — Отвали от меня!

— Пф-ф-ф, — фыркнул другой я, — не больно-то и хотелось.

Он поднялся с пола, погремел цепями и ушёл в угол. Там лёг, свернулся калачиком, тяжело вздохнул и растворился в воздухе, вновь оставив меня в полном одиночестве.

Я хихикнул, затем ещё раз и ещё. Уже через несколько ударов сердца я хохотал до боли в животе, а затем уснул.

Кто-то щекочет мой нос? Культёй я попытался почесать его, но уткнулся во что-то мягкое и это что-то меня укусило. Я едва успел отдёрнуть руку и подскочил.

Крыса, она противно взвизгнула и, отлетев в сторону, вжалась в угол, ощерила свои зубы и приняла угрожающую позу.

— Не бойся, — заговорил я с ней, — я хоть и человек, но не обижу тебя.

Я сел спиной к стене и поджал колени. Тело уже перестало болеть от того, что я сплю на каменном полу.

Вскоре в узкую щель снизу просунули миску с баландой. Я специально не стал доедать, оставил немного своему новому другу.

Сколько времени прошло?

Человек ко всему привыкает, кроме одиночества и отсутствию информации. Крыса разбавила моё существование и привыкла ко мне. Я не понял, почему она не уходила, может быть, не могла добраться до своей норки, а может, ей тоже хотелось общения. Мы разговаривали, точнее, я разговаривал с ней, а она внимательно слушала. Однажды мне даже удалось её погладить, но дикое животное всегда останется диким.

Как-то я проснулся, а её больше не было. У двери стояла миска с едой, возможно, животина успела прошмыгнуть в щель, пока неизвестный наливал эту непонятную жижу. Стало грустно и ещё более одиноко.

Когда распахнулась дверь, я повёл себя ровно так, как мохнатая тварь в первый день нашей встречи. Забился в угол и собирался порвать любого, кто сейчас войдёт и нарушит мой покой.

В камеру внесли керосиновую лампу, свет от которой больно ударил по глазам, но стоило закрыться от него руками, как я тут же получил несколько болезненных ударов ногами, по груди и животу. Я попытался прикрыться и боль в затылке снова выключила сознание.

Что-то знакомое происходит вокруг. Странный запах, скрип, мерное покачивание. Глаза открывать больно, свет такой яркий, что сразу же льются слёзы.

Свет?! Откуда здесь свет?! Что?! Где я?!

Прикрываю глаза ладонью, словно козырьком и через щёлочки едва приоткрытых век пытаюсь осмотреться вокруг. Клетка, которая стоит на повозке и она совсем недавно отъехала от Котона. Шея закована в металлический обруч, но я жив и куда-то еду. Точнее, меня везут и то, где я должен оказаться меня вряд ли обрадует. Но я вижу мир вокруг, я получаю информацию.

— Эй, — крикнул я человеку, идущему впереди у другой повозки, — спасибо тебе.

— Пошёл нах… — прилетел мрачный ответ, — закрой свою поганую пасть, пока я не выбил тебе все зубы!

Я счёл лучшим решением замолчать, но улыбку с лица стирать не собирался. Голос, человеческий голос, который ответил. Я даже несколько раз ущипнул себя, чтобы убедиться в том, что не сплю.

Если мой первый раз в подобной повозке вызвал в душе негодование, то сейчас я радовался. Я жив и больше не в камере. Ярг наверняка приготовил для меня что-то очень нехорошее, но оно в любом случае лучше, чем то, что я пережил.

И всё же, сколько времени прошло? У стен нет армии, ни моей, ни вражеской. Следов битвы тоже не видно, значит, или я был в одиночке очень-очень долго, или Брадис отозвал войска. Хорошо бы второе, так хоть Лямка точно останется жива. Если, конечно, эта несносная девчонка не полезла спасать меня, когда я не вышел из города.

Как бы узнать? Спросить у погонщика? А ему то откуда знать о том, что здесь произошло.

Других рабов рядом нет, только в соседней повозке, но они, скорее всего, тоже ничего не знают. А даже если это не так, то лучше помолчать, погонщики очень не любят разговорчивых рабов.

*****

— Мне насрать, что ты будешь с ним делать, — ругался погонщик с моим новым хозяином. — Мне заплатили, чтобы я доставил сюда этот мусор.

— У него нет руки, — в очередной раз указал в мою сторону человек, — Нахер мне сдался безрукий раб?!

— Ну так скорми его остальным, — пожал плечами тот, — велено было доставить, я доставил.

— Они что, не могли его просто вздёрнуть? — забормотал новый хозяин. — На кой чёрт в рудниках безрукий раб. Идиоты, мать их! Что он натворил?

— Откуда мне знать? — отмахнулся погонщик. — Может, дочку хозяина трахнул, а может, убил кого. Гони деньгу, мне ещё до темноты нужно на стойбище успеть.

— За этого я тебе платить не стану, — в очередной раз указал на меня пальцем хозяин рудника.

— Да мне насрать, за него уже заплатили в Котоне, — ответил погонщик.

— Может, останешься на эль? — ссыпав монеты в ладонь погонщику, спросил новый хозяин.

— А быков моих ты будешь кормить? — покачал головой погонщик. — В следующий раз Кёрн.

— Ладно, вали, — махнул рукой тот и обернулся к страже. — Чего встали, уроды? Я вам за что плачу, чтобы вы в носу ковырялись?! Почему этот мусор ещё не работает?!

И тут я получил весьма ощутимый удар тонкой палкой по ногам.

— Пошёл вперёд, мать твою! — услышал я грубый голос над ухом.

Я двинулся вперёд, следом за остальными и вскоре мы вошли в пещеру.

Шахта начиналась именно так, словно природное образование, но вскоре я увидел перед собой деревянные укрепления. На вид, очень ненадёжные, некоторые стояли косо и было удивительно, как всё это ещё не обрушилось и никого не засыпало.

Буквально метрах десяти от входа нас остановили и перед нами появился ещё один человек.

— Слушайте меня очень внимательно, — тихим голосом произнёс он. — Вы попали в северный рудник, здесь мы добываем железную руду. Ваша задача — приносить мне каждый день вот такие камни, он указал пальцем на кучу. Запомните их, от того, насколько правильно вы всё поняли, зависит, будете вы жрать, или останетесь голодными. Одна пайка жратвы стоит сто килограмм руды.

На этом короткая лекция была закончена и нас повели дальше, в глубь шахты. Она оказалась не очень большой и вскоре до ушей начали доноситься удары металла о камень. Как только показались первые забойщики, нас оставили, дальше, видимо, разбираться должны сами.