Начало пути - Игва (СИ) - Джордж Гранд - Страница 43

Бандита с выбитым глазом, стоя на коленях, умывался собственной кровью, размазывая горячую липкую жижу по своему лицу. Его палица валялась в стороне. Я перевёл взгляд на здоровяка.

Тот потянулся одной рукой к поясу, где у него висел охотничий нож в ножнах, нащупал рукоять липкими от крови пальцами, а я всё ещё не мог вдохнуть!

«Сейчас он достанет свой нож и порежет меня, пока я, задыхаясь, стою перед ним, согнувшись от болевого шока!»

Я не мог разогнуться, но это не помешало мне сделать рывок вперёд на едва слушающихся ногах и врезать ему головой в живот.

Удар получился слабым, но этого хватило, чтобы здоровяк опрокинулся и завалился на мостовую, разбередив свою рану в животе.

Как ни странно, но падение на землю, помогло мне прийти в себя. Я с шумом и громким свистом, наконец, справился с дыханием и откатился в сторону от двух оставшихся бандитов, но тут же схлопотал сапогом в висок от «разводящего» и завалился обратно на мостовую, прямо под ноги беспокойной Травке.

Та взвилась на дыбы, а я откатился ещё дальше и оказался на другой стороне проулка. Между мной и бандитами оказалась моя Травка. Что–то треснуло там, где я только что стоял на четвереньках, следом послышалось громкое: «чвак!», я вскочил и успел увидеть, как напуганная Травка пятится назад, тяжеловоз Стронг медленно, но уверенно оттаскивал её на себя.

Когда тело лошади перестало закрывать мне весь обзор, в глаза бросилось кровавое месиво, в которое превратилось лицо «разводящего». Травка отступала назад, одно из её копыт было перепачкано кровью и ещё чем–то противным.

Я подскочил к здоровяку и ударом ноги отправил его на землю, поднял его дубину, а затем сломал ему руки и разнёс коленную чашечку. Тогда я вернулся к безглазому гопнику и впечатал ботинок ему в голову. Приём не удалось выполнить чисто, поскольку я давно не практиковался, но безглазому даже смазанный удар не понравился.

Я схватил его за воротник и потащил к здоровяку. Бросил его рядом и спросил, обращаясь к обоим:

— Кто такие? Зачем напали?

— Мы тебя достанем, сука! Ты ответишь за… — здоровяк закашлялся и застонал от боли. — Братство не прощает нападения…

«Неправильный ответ!»

Я ударил его, прерывая череду угроз и повернулся к безглазому.

— Ну, а ты, что скажешь? Кто вы такие? Зачем напали?

— Мы из Братства…, — сбивчиво залепетал безглазый, — напали, чтобы ограбить.

— Сами придумали или кто надоумил? — спросил я.

— Сами! — всхлипнул безглазый. — Когда увидели тебя с двумя мешками товаров, да с двумя лошадьми…

Он затих и начал выть, размазывая сопли и кровь по лицу.

— Продолжай!

— Когда мы поняли, что ты старым воротам идёшь, да ещё и свернул не туда, то решили тебя возле амбара подстеречь. Обогнали тебя и стали ждать!

— Кто–нибудь ещё был с вами?

— Н–е–е-т! — рыдал безглазый.

— Кто–нибудь знает, что вы решили на меня напасть?

Безглазый отрицательно помотал головой.

— Зря ты пошёл против нас…, — прохрипел здоровяк, прислонившись к стене амбара, — На тебе смерть и кровь… теперь тебе конец …

Угроза подействовала на меня отрезвляюще. Если раньше я хотел позвать стражников, чтобы те усадили гопников в тюрьму, то теперь я понял, что этим я подписываю себе и своей Игве смертный приговор. Бандиты из Братства быстро доберутся до меня и отомстят, чтоб другим неповадно было связываться с членами криминальной группировки!

Шагнув к здоровяку, я впечатал свой ботинок ему в челюсть. Угомонив того на некоторое время, я повернулся к безглазому.

— Мужик! — парень посмотрел на меня умоляющим взглядом. — Я же ничего тебе не сделал! Отпусти меня, я им ничего не скажу!

Я размышлял над тем, что мне делать дальше, но всё решили слова здоровяка. У меня не оставалось другого выбора, поэтому я протянул руку и рывком выдернул свой нож из живота здоровяка. Тот вскрикнул, вскинулся и обмяк. Его трясло, он смотрел на меня слезящимися глазами, закрываясь окровавленной рукой. Я ударил его ножом, молодого гопника обдало фонтаном кровавых брызг, а здоровяк сразу же затих, уставившись на меня перепуганными остекленевшими глазами.

Оставшийся гопник попятился задом–наперёд, перебирая руками и помогая себе ногами.

— Нет! Нет! — бормотал он. — Отпусти, я никому не скажу!

Его я тоже прикончил.

Только после этого я подумал о том, что за убийства меня могут сначала посадить в тюрьму, а оттуда отправят прямиком на виселицу. Может я и смог бы выкарабкаться с помощью воеводы, но кто я такой, чтобы надеяться на благосклонность Мстислава. Однако невесёлая перспектива оказаться жертвой средневекового правосудия оказалась менее пугающей, чем месть адептов городского дна.

Я осмотрелся. Глухая стена двухэтажного дома с одной стороны, здание городского амбара с другой стороны. Один конец узкой улочки, извиваясь сворачивал в сторону холма, на котором стояла цитадель, второй — шёл вдоль старой городской стены в сторону старых северных ворот. Бандиты не зря выбрали эту безлюдную и тёмную улицу для нападения на меня! И сейчас это было мне только на пользу! Добропорядочные граждане не станут ходить по опасной улице в такой час.

Я быстро стащил с себя грязную и окровавленную одежду, попытался вытереть липкую кровь с пальцев правой руки. Добрался до почти высохшей лужи, окунул в неё кусок своей рубахи и использовал её как тряпку, чтобы оттереть кровь с рук, лица и ботинок. Штаны просто снял и вместе с тряпками, в которые превратилась рубаха, сунул в подседельную сумку. Туда же отправил окровавленный нож.

К моей радости безлюдная тёмная улочка продолжала пустовать. Я полез в мешок и выудил оттуда новую рубаху и штаны, которые только сегодня купил в лавке. Быстро облачившись в новую одежду, я направился к лошадям. Те с тревогой поглядывали на меня своими умными глазами. Травка беспокойно топталась на месте и осуждающе косилась на тяжеловоза Стронга.

Я взял лошадь под уздцы и повёл её по улице. Грабить бандитов, пытавшихся ограбить меня самого, я не стал. Надо было скорее убираться отсюда, пока кто–нибудь не заметил меня рядом с мёртвыми телами гопников.

Несколько раз свернув туда–сюда, я пропетлял по городу и вышел к старым городским воротам со стороны улицы красных фонарей. Только тут она была освещена не фонарями, а факелами. Несколько шлюх лениво предложили мне свои услуги, я с улыбкой отказался, заявив, что у меня нет денег на плотские утехи. У ворот я поприветствовал стражников. Надеюсь, шлюхи и стражники запомнят с какой стороны я пришёл к воротам. Не хотелось бы, чтобы кто–то связывал меня со смертью бандитов.

Через десять минут я оказался у ворот гостиницы. На первом этаже развлекались поздние посетители, в окнах плясали отблески огня. Я быстро направился к конюшне, которая ютилась в углу двора. Тут внутри спугнул молодого конюха, который миловался на сеновале вместе со служанкой.

— Эй, парень! Принеси моим лошадям овса и воды! — потребовал я, бросив парню пару медных монет.

Любовники поспешно оделись и выбрались наружу, а я тем временем, смывая остатки крови, обтёр переднее копыто своей лошади мокрой тряпкой, и разгрузил седельные сумки. Сегодня Травка спасла меня от гибели, но в безопасности я буду только тогда, когда покину город и вернусь в Игву.

Вернулся конюх и я поручил ему заботу о лошадях. Завтра им предстояла дальняя дорога!

В гостиницу я входил с каменным лицом и лёгкой улыбкой, в то время как в моей голове бушевали нешуточные страсти. Пусть я убил говнюков, которые были готовы убить и ограбить меня самого, но это не отменяло того, что они были людьми.

У хозяйки гостиницы нашлась небольшая комнатка для меня. После сегодняшних затрат, денег еле хватило на постой и два места в конюшне, а ложился спать я и вовсе голодным, подкрепившись лишь немым укором хозяйки таверны, которая рассчитывала неплохо заработать на моём питании.

В комнате гостиницы я доел последнее яблоко, которое тайком от Травки вовремя припрятал в свою сумку. После всего произошедшего за день я ещё долго ворочался, кривясь от терзающей меня боли, причём больше всего меня мучила боль не физическая, а душевная.