Пропавшая кузина (СИ) - Казьмин Михаил Иванович - Страница 40

Ну, влюбился или там не влюбился, это мы еще посмотрим. Пока же надо готовиться к прибытию в Розенхайм — оружие упаковать получше, чтобы не торчало ничего и чтобы нести было удобно, деньги сразу поделить на те, что Альберт с собой возьмет, и те, что нам с Катей останутся, да и перекусить не помешало бы…

Глава 21

Полпобеды — не победа

В Розенхайме мы застряли почти на три дня — именно столько времени понадобилось шкиперу Майеру, чтобы выполнить Катину просьбу и найти для нас подходящий домик. Впрочем, получилось даже более чем неплохо — мы, остановившись в гостинице, в полной мере успели вкусить благ цивилизации, полный набор которых для нас с Катей в ближайшее время будет недоступен, а Зепп Майер тем временем совершил маленькое чудо, найдя практически идеальный вариант нашего очередного убежища. Строго говоря, подобранный шкипером дом располагался не в самом Розенхайме, а на некотором от него удалении, зато стоял он почти на берегу озера Кимзе, или, как тут его называют, Баварского моря. Доехав по железной дороге до Прина, мы встретились там с хозяевами дома, заплатили за седмицу вперед, накупили побольше еды и пешком добрались до места.

Честно, скажу, место впечатлило. Не сам дом, нет, он-то по сравнению с тем домом, где мы жили в Байервальде, смотрелся чуть ли не хижиной. Но вот виды…

Альпы завладели нашим вниманием еще по дороге. Мы даже несколько раз останавливались, чтобы полюбоваться этими исполинами, покрытыми темными лесами ближе к подножию, а затем возносящимися к небу матово поблескивающими скалами с сияющими в лучах солнца вершинами. Даже я, в прошлой жизни повидавший и Кавказ, и Тянь-Шань, испытал некоторое потрясение, должно быть, из-за того, что смотрел на Альпы еще и глазами Алеши, никогда раньше гор не видевшего, а уж на лицах выросших среди лесов и полей Кати и Альберта огромными буквами был написан совершеннейший и чистейший восторг. Оказалось, однако, что лимит восторгов и потрясений на сегодня не исчерпан — вместе с очередным поворотом тропы нашим глазам открылось озеро…

Уж не знаю, кто первым назвал Кимзе Баварским морем, но против истины этот восторженный поклонник проявления Божественного величия в природе если и погрешил, то не особо сильно. Ну да, нет ни прибоя, ни волн на поверхности, но изумительная водная лазурь, простирающаяся до самого горизонта, выглядела все же почти что по-морскому.

Домик, что на ближайшее время должен был стать для нас с Катей убежищем, снаружи смотрелся не особенно презентабельно — и маленький, и не сильно нарядный, но внутри все в нем было пропитано тихим и каким-то умилительным уютом. Правда, бросалось в глаза отсутствие спальных мест, но Катя предположила, что они на чердаке, я не поленился проверить, а потом изо всех сил старался отвлечь Альберта, чтобы он не вздумал убедиться в моей правоте. Потому что спальное место там было только одно, пусть и довольно просторное.

Даже не возьмусь предположить, что было бы, захоти Альберт отправиться в Мюнхен назавтра. Может, и дом пришлось бы искать другой, чем черт не шутит, но товарищ преисполнился похвальным стремлением решить нашу общую проблему как можно скорее, и в баварскую столицу намеревался рвануть вот прямо сейчас. Такое усердие мы с Катей сдерживать даже не пытались, наоборот, только приветствовали, и потому уже довольно скоро остались в домишке вдвоем.

Прежде чем распушить хвост и вплотную взяться за охмурение Кати, я устроил небольшой перерыв — так, подумать по привычке. Почему-то мне показалось, что вот сейчас самое время разобраться, с какой такой стати мое предвидение дало позорный сбой перед засадой у Деггендорфа, и появилось даже ощущение, что вот сейчас мой мощный разум эту загадку раскроет. Даже интересно стало — предвидение на тему предвидения, такого у меня еще не было.

Впрочем, быстро выяснилось, что не только не было раньше, но нет и сейчас. Ощущение близости разгадки так ощущением и осталось, в разряд предвидения не перейдя. Более того, оно, это самое ощущение, постепенно таяло и улетучивалось, оставляя еле уловимый запах обманутых ожиданий и несбывшихся надежд. Но осталось и понимание того, что на пустом месте эти ожидания и надежды появиться не могли, и хоть какое-то основание для них имелось. Только вот никак не получалось у меня сообразить, какое именно…

Размышлениям этим я предавался, сидя на скамейке возле домика. Катя подозрительно долго не выходила, и в итоге я сам вернулся в дом, где и обнаружил юную баронессу, спускающуюся по чердачной лестнице с видом довольной кошки.

— Теперь я поняла, почему ты не хотел, чтобы Альберт туда поднимался, — да уж, с наблюдательностью у барышни все в порядке, заметила, значит, мои ухищрения. А раз так, и раз она все правильно понимает…

— А если поняла, зачем тогда спускалась? — я постарался изобразить недоумение, но не настолько искреннее, чтобы ввести Катю в заблуждение. — Я бы и сам поднялся…

Катя с изображением недоумения справилась гораздо лучше меня — на пару секунд я ей даже поверил. Только вот не было у меня ни малейшего желания и дальше играть в эти игры. «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…», — тьфу ты, надоели эти условности, прямо как горькая редька надоели! Развернув Катю лицом к лестнице, я придал девушке ускорение легким шлепком по ожидаемо упругой попе, и Катя, тихонько ойкнув от неожиданности, начала подъем. Поднималась она нарочито медленно и несколько раз даже останавливалась, для того, должно быть, чтобы получить очередной направляюще-ускоряющий шлепок, каковые я и не замедлял выдавать ей по мере необходимости. При всей своей незатейливости эта игра завела нас так сильно, что я потом так и не мог вспомнить, как набросился на Катю, как мы оказались голыми и как все произошло. Только и осталось в памяти, что я был напорист, а Катя послушна, да и то осталось в виде ощущений, а не воспоминаний как таковых.

…В себя я пришел первым. Вокруг в живописном беспорядке валялись наши шмотки, Катя раскинулась на кровати, еще не окончательно вернувшись в реальность. Любуясь своей добычей, я еще подумал, что что-то тут не так, но надолго эта мысль у меня в голове не задержалась, потому что Катя заворочалась и открыла глаза. Приподнявшись, опираясь на локоть, она непонимающе огляделась, потом ее взгляд вернул себе ясность и второй раз она осмотрелась уже вполне осмысленно.

— Не ожидала… — буквально пропела она.

Ну ничего себе! Не ожидала она, видите ли! А чего ты ожидала? Сбивчивых признаний и многословных просьб и уговоров? Ну извините, барышня, что есть, то и есть, а другого нету. Хотя, пожалуй…

Продолжение я устроил с тем самым многословием. Только были это не просьбы и уж тем более не уговоры, а ясные и недвусмысленные пожелания — как именно ей надо встать (или лечь), что сделать, причем выражал я свои пожелания максимально точно и просто, без каких-либо иносказаний и недоговоренностей. Ох, надо было видеть, как Катя краснела… Нет, тут к такому не привыкли. Вон даже моя Аглаюшка, и то не сразу приняла такую прямоту, а уж она-то знала и умела куда больше, чем Катя. Но Кате, похоже, так даже понравилось — уже очень скоро она выполняла мои пожелания без того, чтобы прятать глазки и отворачиваться, делая все в точности как ей сказано. Ну и результат получился соответствующим — мы буквально купались в наслаждении, пока нас не затянуло в омут абсолютного и бездумного счастья…

Второе возвращение в реальный мир совпало с непреодолимым желанием поесть. То есть, не поесть, конечно же, а прямо-таки даже пожрать, но я же человек воспитанный, аристократ опять же, и потому так не скажу. На всякий случай надев подштаники, я спустился вниз и принялся разводить огонь в небольшой печке-плите. Тихое шлепанье босых ног по деревянным ступеням, раздавшееся чуть позже позади, показало, что мы с Катей мыслим в одном направлении. Она, кстати, тоже сделала вид, что оделась, но у нее получилось изящнее и веселее — женщина все-таки. Катя щеголяла в смешных панталончиках почти до коленок и коротенькой, не доходящей до пупка, блузке, которую носят под дирндль.