Игра в бессмертие (СИ) - Потёмкин Сергей - Страница 37

Меня привёл к нему детский крик, донёсшийся из подвала. Когда я туда спустился, увидел такое… Девочка, конечно, была энписи, но меня всё равно переклинило: я бил Егорыча прикладом, пока его аватар не дал дубу. Выйдя в реал, я минут десять успокаивался, а затем сообразил, что у меня осталась видеозапись: в том шутере с менторов требуют записывать всё, что мы делаем (по–моему, чистый идиотизм — ведь при необходимости администрация может просмотреть действия игроков). И Егорыч об этом знал.

Едва я вспомнил про ту запись, как он мне позвонил: предлагал деньги и умолял не выкладывать запись в Сеть. Заодно и угрожал, хотя отлично понимал, что ничего мне не сделает. Ну и лапшу на уши вешал: мол, всё это из–за яда, а так он нормальный… Когда понял, что врать без толку (ни одна периферийка не превратит нормального в педофила), бессильно заплакал — и стал божиться, что к живым детям не прикасался: мол, его похождения исключительно виртуальные… А затем вдруг взбесился. «В реале я зла никому не делал, — прокричал мне Егорыч, — так какого же хрена должен перед тобой каяться? Если выложишь запись — застрелюсь в тот же день. И моя смерть будет на твоей совести!»

Потом он дал отбой.

Я весь вечер об этом думал… Нет, я вовсе не собирался его шантажировать — просто обдумывал ситуацию. Ведь в реале он и впрямь никого не трогал — по крайней мере, при мне. Да и зачем таким, как он, «палиться» в реале, если ВИРТУС избавил их от этой нужды? Любые фантазии можно реализовать по ту сторону гейм–кресла… Недаром же число изнасилований с появлением ВИРТУСа снизилось в восемь раз.

В общем, цепочка моих размышлений привела меня к тому, что уж лучше Егорычу и ему подобным «резвиться» в виртуальности, чем рядом со школой высматривать своих жертв…

На следующий день я ему написал (общаться с ним лично было противно), что если до меня дойдёт слух о его связи с настоящим ребёнком, я даже не стану этот слух проверять — сразу обнародую запись. А потом собственноручно его придушу.

Однако ту запись хранить было гадко — и я её удалил. Вот только Егорыч об этом не знал.

После долгого молчания он тоже сел в кресло. Исподлобья взглянул на меня через стол:

— Сколько?..

— Что — сколько? — не понял я. Потом сообразил, о чём он: — Ты думаешь, мне деньги нужны?

Егорыч дёрнул плечом.

— И стал бы я тянуть два года, чтобы только теперь тебя шантажировать? — с сарказмом уточнил я.

— Но ведь именно за этим ты и явился. Разве нет?

— Пожалуй, что да, — признал я. — Но требовать буду не деньги.

— Тогда что же?..

— Твои возможности в «Адреуме». Доступ к инструментам администрирования.

У Егорыча вытянулось лицо.

— Нет, Ларин… Нет, забудь. Даже и не проси.

— А это похоже на просьбу?

Застонав, Егорыч встал. С ружьём в руке прошёл до окна и назад. Резко остановился и снова на меня посмотрел:

— Я же работы лишусь…

— А выложу запись — лишишься жизни, — беспощадно сказал я. — Ты сам говорил, что тебе после этого один путь — на тот свет.

Егорыч глядел на меня с мольбой и злобой.

— Админский доступ, — бросил я. — Логин и пароль учётки.

— И что тебе это даст? — попробовал выкрутиться Егорыч. — Токены доступа фильтруются, удалённый доступ к учётной записи заблокируют. Это во–первых… а во–вторых, если ты в «Адреуме» собрался фокусничать, то тебе не мой доступ нужен, а суперадминский, которого у меня нет. И входить надо с основного серверного центра: даже вход с дублирующих серверов не прокатит.

— Это уже мои проблемы, — сообщил я, мрачно подумав о Затворнике: снова придётся к нему обращаться. Но зато он и с обычным доступом сотворит чудо.

— Нет… — Егорыч был близок к панике. — Нет, не могу.

— Ну тогда я пошёл, — я и правда встал с кресла. — Запись выложу в семь вечера по Москве. Готовься к своему звёздному часу.

— Сука… — прошептал Егорыч.

Я решительным шагом направился к двери.

— Стой… Стой, Ларин. Подожди.

Я остановился.

— Colorful sky триста сорок восемь. А пароль…

— Напиши на бумажке, — сказал я.

От Егорыча я вышел с небывалым облегчением — и не только потому, что получил желаемое; мне хотелось уйти с той секунды, как я вошёл.

Но увы, облегчение было недолгим.

Качели, где осталась Кэсс, пустовали: сиденье покачивалось, цепи скрипели на ветру. А Кэсс…

А Кэсс лежала на траве.

Если честно, я не сразу смог поверить глазам — уж слишком сюрреалистичной была картина.

Лёжа на спине, Кэсс безостановочно превращалась: то в Бедуина, то в Ингу, то в саму себя. Нечто похожее я видел вчера, когда она демонстрировала свои способности. Но сейчас метаморфозы происходили так быстро, будто Кэсс ими не управляла.

Одолев ступор, я подбежал к ней и услышал:

— Пройдёт… Со мной это уже было.

Я вздрогнул: «пройдёт» выговорила Инга, а остальное — ведьмак Геральт. И голос менялся вместе с обликом.

— Кэсс… — я опустился рядом.

— Комната с аватарами… — прошептала она. — Сегмент, где я оказалась после смерти…

Не успел я взять в толк, о чём она говорит, как слева от нас возникла дверь — открытая и будто звавшая за порог. За дверью был сумрак, где что–то рябилось: мельтешило, как снежинки при свете фар.

Умолкнув, Кэсс закрыла глаза… точнее, их закрыл вампир, которым она стала. А вампир стал Ларой Крофт.

Но я всё–таки понял, чего она хочет, и, взяв её на руки, шагнул в её дверь.

В первый миг я испугался, что войти не смогу: вдруг тут защита как в моей приват–зоне? Я же не Взломщик, чтобы в чужие двери вламываться…

Но защиты либо не было, либо Кэсс хотела меня впустить — и впустила. Даже не открыв глаз.

Мельтешившие «снежинки» оказались цифрами, хаотично мерцавшими в воздухе. Однако все они исчезли, едва я вошёл. Зыбкий сумрак стал комнатой.

Разглядев её убранство и пейзаж за окном, я резко остановился.

Окно было прямо напротив порога — панорамное, во всю стену. А за ним темнел космос — бездна с синим пульсаром… И с созвездиями, которые я видел сто раз.

Это была локация выбора; сюда попадаешь из ВИРТУС-меню, чтобы выбрать сегмент.

Выходит, вот где очутилась Кэсс, когда её сбила машина?..

Растерявшись, я застыл, но после заставил себя оглядеться.

Свет ночника, сиянье звёзд. Комод, стулья из пластика и кровать. Всё в приглушённых светло–серых тонах… Очень странное сочетание уюта и холода.

И конечно, я не мог не заметить стоящих вдоль левой стены аватаров.

Они выстроились в два одинаковых ряда: Геральт, которого я только что видел; Малефисента из новой версии «Спящей красавицы»; Джокер из очередного ремейка «Бэтмена»; Бедуин, которым Кэсс стала во время визита Взломщика; Инга, с которой я успел пообщаться… Аватаров тут было десятка три — недвижные куклы с застывшими лицами.

И все стояли на подставках, подчёркивавших их фальшивость. Будто Кэсс напоминала сама себе: они — это не она.

Я положил её на кровать, накрытую белым пледом и похожую на плотное пушистое облако. Причём с каждым моим шагом её вес то увеличивался, то уменьшался: аватары, в которых она превращалась, одинаково весить никак не могли.

— Спасибо… — Кэсс приняла образ эльфийки, тут же исчезнувшей с подставки: я краем глаза уловил возникшую в строю брешь. — Здесь мне станет легче… Всегда становилось.

Я неуверенно кивнул, сомневаясь в её словах.

Но частота превращений и впрямь сократилась: эльфийкой Кэсс была семь или даже восемь секунд. Потом вновь стала Ингой и сохраняла этот облик почти минуту. А затем стала собой (только стимпанковский костюм сменился голубым платьем) и уже не менялась.

С облегчением выдохнув, я сел на стул.

— Спасибо, — повторила Кэсс. — Со мной всё будет в порядке. Просто надо поспать.

— Ясно… — проронил я, хотя уже понимал: этот приступ был не первым — и вряд ли последним.

Повернув голову, Кэсс взглянула на аватаров:

— Кто я, ментор? Кэсс Рябова — или одна из них?..