Чужая роза (СИ) - Росси Делия - Страница 42

Ночь и темнота отметали все условности. Как там? Сплетенья рук, сплетенья ног, судьбы сплетенья?.. Вот и мы с Абьери становились единым целым — одно желание на двоих, одно дыхание, одни мысли. Горели свечи, горели наши тела, горела страстью темная наверейская ночь. Но когда наступало утро, все менялось. Я просыпалась одна.

Абьери всегда уходил до рассвета. Не знаю, спал ли он вообще, или Ноэлья была права, когда говорила, что герцог обходится без сна, но мне ни разу не удалось увидеть своего любовника спящим — я всегда отключалась первой и спала так крепко, как не спала уже очень давно. А утром герцог исчезал, и мы не виделись до самой ночи. Расследование смерти Джунио, дела герцогства, разбор жалоб и объезд предместий — Абьери ни в чем не изменил своего распорядка, в который никак не вписывалось ни общение со мной, ни наши встречи. И я не знала, радоваться этому или огорчаться, потому что с каждой минутой, проведенной рядом с герцогом, я все отчетливее понимала, что привязываюсь к нему. Привыкаю к тому, что мы вместе. Скучаю и хочу увидеть. Внимательно вглядываюсь в его лицо в те мгновения, когда он ужинает в моих покоях. Ощущаю внутри странную, почти болезненную привязанность, крепнущую день ото дня.

Что сказать? Меня это пугало. Слишком быстро. Слишком непредсказуемо и сильно. Так не должно было случиться, и все же случилось. Неужели прошлое ничему меня не научило? Неужели я снова готова влюбиться? Нет, это было бы ужасно. Я хочу вернуться домой, мне не нужны никакие отношения, я не собираюсь ни к кому привязываться.

«Надо уходить» — твердила я себе, глядя в разные по оттенку глаза и утопая в темноте призрачной маски.

«Надо уходить» — убеждала себя, просыпаясь на смятых простынях огромной постели.

«Надо уходить, Леся», — безмолвно твердила, наблюдая за играющей с яркой лошадкой Беттиной. Бетти радовалась и лопотала отдельные слоги на саритийском и ветерийском, а я следила за ней, и не могла отделаться от мыслей о герцоге. После первой нашей ночи я попросила у него разрешения навещать Бетти не два раза в неделю, а каждый день, и Абьери согласился. Он даже предложил мне карету и сопровождение, но я отказалась — не нужны мне никакие соглядатаи! Особенно учитывая предстоящий побег. И теперь я видела Беттину так часто, как только могла, и проводила в домике ньоры Арелли почти все свободное время.

«Скоро мы будем дома, Беттина, — обещала я своей девочке, когда мы гуляли по площади, и Бетти весело смеялась, наблюдая за толстыми наверейскими голубями. Они отличались от птиц моего мира более яркой окраской и зелеными глазами. — Осталось совсем недолго».

Я хотела немного выждать, прежде чем забирать камень из аргестерия. Пусть герцог и приказал зачаровать сокровищницу на мою кровь, но мне нужно было как-то усыпить бдительность Сантони. Если я просто приду и заберу кольцо, толстяк наверняка тут же сообщит об этом герцогу. А вот если я принесу на хранение какую-нибудь драгоценную безделушку, то аргери ничего не заподозрит. И мне останется только незаметно стащить камешек и сбежать. Так что я рассчитывала в ближайшее время намекнуть Абьери о своей любви к драгоценностям, а чуть позже раскрутить его на подарок. В конце концов, раз уж я теперь содержанка, значит, мне по штату положена любовь к цацкам и умение виртуозно их выпрашивать.

«Засунь гордость подальше, Леся. Сейчас не до нее».

Я невесело усмехнулась и уставилась в окно. В моем случае поговорка «от тюрьмы и от сумы не зарекайся» пополнилась еще одной составляющей. Никогда не думала, что придется брать плату за секс, но жизнь и тут сумела удивить. Пожалуй, у меня уже скоро сил удивляться не останется.

— Ньора Алессия, ваш завтрак.

Мартина тихо проскользнула в комнату, поставила на стол поднос и поклонилась. В спальне запахло сдобой и персиковым вареньем. Над изящной чашкой поднимался ароматный пар, и я с наслаждением поднесла ее к губам.

— Ньора Сильвия велела передать, что на обед сделает фротту, как вы любите.

Мартина ловко выставила на стол посуду, забрала поднос и вышла из спальни, неслышно прикрыв за собой дверь. А я отхлебнула глоток восхитительно вкусного чая и снова уставилась в окно, размышляя о своем новом положении.

Как ни странно, слуги приняли мое возвышение спокойно. Я ожидала косых взглядом и презрительных усмешек, но их не было. Зато появились уважительные поклоны и мгновенное исполнение любых моих просьб. И это удивляло. Неужели никто не припомнит мне недавнего прошлого?

«Любое слово конреди ньора герцога для его слуг — закон», — бесстрастно пояснила Альда, когда я попыталась прояснить свое нынешнее положение. Правда, больше майресса ничего не сказала. Только поклонилась и молча ушла. Похоже, эту женщину трудно было чем-то удивить.

Из раскрытого окна донесся громкий щебет птиц, следом раздался звон часов на колокольне собора, и я отвлекалась от своих мыслей.

— Хватит рассиживаться, ньора Леся, — посмотрев на свое отражение в большом позолоченном зеркале, тихо сказала вслух. — Нужно подготовить все для побега и навестить Беттину.

Именно так я и поступила. Быстро позавтракав, отправилась в город и купила все необходимое: теплую одежду для себя и Бетти, вечную баклажку для воды, кресало и заплечную кожаную сумку. Я не знала, куда именно выкинет нас портал — то ли в то место, откуда начался мой путь в другой мир, то ли в какое-то другое, но хотела быть уверенной, что мы не замерзнем и не умрем от голода и жажды, даже если не сразу удастся выйти к людям.

Купленные вещи я оставила в домике ньоры Арелли. Не хотела, чтобы слуги во дворце их увидели. Возникнут ненужные вопросы, пересуды, могут и герцогу донести, а оно мне нужно?

— Беттина, гулять пойдем?

Я подхватила малышку на руки и поцеловала темную, пахнущую молоком макушку.

— На, — мне в щеку ткнулся пушистый лошадиный хвост, а следом раздался заливистый детский смех.

— Ньора Алессия, вы далеко не уходите, Паоло сказал, дождь будет. Он сам слышал, как ньор Скарпа — художник, что собор расписывает, видели небось? — так вот, он с магами разговаривал, те непогоду обещали, а Паоло, что в подмастерьях у ньора Скарпа, все слышал. Говорит, гроза нас ждет.

— Да мы здесь, возле дома, — успокоила я ньору и вышла из дома.

Алессандро Абьери

Он смотрел на Алессию. Смотрел жадно. Взгляд не отрывался от конреди, подмечал перемены, и Абьери не мог понять, почему эти перемены так его задевают. Простое синее платье — самое скромное из тех, что он ей подарил. Узкая нитка речного жемчуга в волосах. Вышитый пояс, плотно облегающий талию. При взгляде на шелковые цветы хотелось снова коснуться гибкого стана, сжать его — сильно, очень сильно, чтобы ощутить то, что не мог выразить словами. Алессия — его. Еще вчера, когда конреди горячо отвечала на ласки, он так и думал, но сейчас, глядя на девушку, видел то, чего не хотел понимать раньше. Ребенок. У нее есть ребенок. Нет, он помнил, вернее, знал, что у Алессии, как и у большинства его работниц, есть дитя, но до сего дня даже не задумывался, что это значит. И лишь теперь, наблюдая за тем, как Алессия держит за руки смешно ковыляющую девочку, ощутил, как шевельнулась в сердце острая заноза. Дочь. У Алессии есть дочь. Не какой-то неведомый ребенок, о котором вскользь сказала Альда, а настоящий, живой, из плоти и крови. Плод любви Алессии и неизвестного мужчины.

Заноза вонзилась сильнее. Проклятье! Вот уж не думал, что будет ревновать конреди к ее прошлому. И тем более не думал, что это окажется так больно. Он всматривался в смеющееся детское лицо, отмечая и темные, похожие на крупные маслины глаза, и черные колечки волос, и пухлые щеки, и смешные маленькие брови. Искал и не находил сходства с Алессией, и от этого заноза проникала все глубже. В Навере каждый знал старую верейскую поговорку — «si mulier diligit, illa dabit homo filium suum genus» — если женщина любит, она подарит мужчине дитя его рода. Выходит, Алессия любила? Раз девочка не похожа на мать, значит, пошла в отца. Мадонна… Почему это вызывает у него непонятную злость? И кто был тот мужчина, которому Алессия родила дочь?