Вальс до востребования - Алюшина Татьяна - Страница 7

Марианна Кирт. Яркое, броское созвучие необыкновенного имени со столь же необыкновенной фамилией. Хорошо подходящее как деятелю искусства, так и жене весьма богатого мужа.

Ян Стаховский знал всю биографию этой женщины от рождения до сегодняшнего дня, пересмотрел множество видеороликов с ее участием и фотографий, сделанных в разные годы.

Разглядывая снимки и видео, он, конечно, не мог не отметить, как мужчина и как специалист по коммуникации, изысканную, утонченную грацию, не броскую и яркую, а словно проступающую изнутри красоту этой женщины. Но он не ожидал и был совершенно не готов к тому ошеломляющему воздействию, которое она произвела на него при личной встрече и знакомстве.

Великолепная точеная фигура танцовщицы, словно вылепленная мастером идеальная фарфоровая статуэтка, абсолютно ровная спина, длинная шея, переходившая не в угловатые, как у большинства балерин, а покатые женственные плечи, небольшая, высокая девичья грудь потрясающей формы, узкая талия, длинные, стройные изумительные ноги. Темно-синие бархатные глаза со смешливой искоркой, полные чуткие губы, родные-преродные, а не тюнингованно-накаченные, всегда готовые улыбнуться задорной, ироничной усмешкой, колдовской, негромкий, какой-то хрустальный смех. И редкая врожденная грация.

Женщина особой породы.

Эта ее изысканность во всем: в обманчиво простом, почти строгом платье, в подборе драгоценностей сдержанного дизайна авторской работы (пара колец, серьги и тонкий браслет на руке, инкрустированные приличными природными алмазами), в гладкой прическе с тяжелым пучком на затылке и неярком макияже, создававшем иллюзию почти полного его отсутствия, в манере непринужденно, естественно держаться, свободно говорить и быть погруженной в тему разговора, но больше заинтересованно слушать собеседника – все это поражало классом.

Безупречная элегантность.

Уровень, практически утраченный в наше время, встречающийся у редких людей, имеющих природную расположенность к внутренней красоте и изыску, интеллектуальную наполненность, обладающих врожденным безупречным вкусом и умеющих держать этот уровень неизменно высоким в любой ситуации.

И эта потрясающая женская аура, окружающая ее, не на уровне банальной сексуальной манкости, а гораздо более тонкая, глубокая, поражающая, истинно женская притягательность.

Обалдеть! Стаховский и обалдел.

Он прекрасно отдавал себе отчет, чего стоит на самом деле и каким образом достигается такой уровень и класс. Нет, не деньгами и не богатым «папиком» с его связями и возможностями – нет. Это примитив дешевый.

Столь утонченная изысканность, такой стиль и грация, спокойное, уверенное восприятие мира и себя, своего места в нем, интеллигентность и духовная наполненность достигаются только годами колоссального, часто каторжного, ежедневного труда, жесткой аскезы и самодисциплины – кропотливо шлифуются, как алмаз из достойного природного материала.

Да, природные данные важны, но лишь как основа, как кусок великолепного мрамора, из которого еще требуется сотворить статую Мадонны.

Эта женщина была тем самым алмазом и той Мадонной, которую выточила, сотворила и сделала из себя сама. Явлением.

Никогда всерьез не очаровывавшийся женщинами жестко реалистичный, уверенно циничный и ироничный для этого Стаховский был совершенно ошеломлен тем поразительным воздействием, которое она производила на него. Слушал этот тихий, приятный голос, смотрел на ее великолепные руки с длинными, тонкими чуткими пальчиками, на дрожащие уголки красивых губ, готовых в любой момент улыбнуться, ловил взгляд темно-синих бархатных глаз и понимал, что очаровывается и тонет в этой женщине.

Тонет, отлично сознавая, что это не простое и банальное горячее мужское желание и легкое увлечение – то, что он сейчас испытывал к Марианне Кирт, было совсем иной природы: выше по эстетике и эмоциям, мощнее, глубже и насыщенней всего того, что он когда-либо чувствовал и испытывал к женщинам. Тут переплелось и «выстрелило» все сразу – и уважение, которое он чувствовал к этой женщине еще до личного знакомства, только изучая ее биографию, и восхищение, и любование как неким изумительным природным явлением, и, разумеется, сексуальное жаркое влечение, как же без него, и что-то еще, сплетенное из множества разных тонких нюансов и ощущений.

Яну приходилось жестко контролировать себя, следить за каждым своим словом, взглядом и движением, чтобы держаться в допустимых светских пределах, продолжая вести непринужденную беседу, и не «залипать» взглядом и вниманием исключительно на Марианне Кирт, а общаться и с другими членами их небольшого кружка.

Честно сказать: было нелегко. Да какое там нелегко! Это было до хрена как сложно! Его мужское начало орало и возмущалось любому укороту, мешающему немедленно двигаться вперед – очаровывать, рисоваться, демонстрируя себя с наилучших сторон, увлекать, завоевывать эту необыкновенную женщину, но…

Стаховский, пользовавшийся не просто успехом и повышенным спросом у женщин, а будучи прямо-таки суперпринцем и его белым конем в одном флаконе, вожделенным призом в женских соревнованиях за мужчин, особо-то не утруждавший себя тем самым завоеванием и долгими осадами-ухаживаниями, да и не нуждавшийся в этом, никогда не сталкивался с женщинами, которых хочешь до… сильно, одним словом, до одури хочешь, на которых западаешь всерьез по самой полной программе до потрохов и сердца и которых при этом, по каким-то там причинам, нельзя заполучить.

«Нельзя заполучить понравившуюся женщину» до произошедшей сегодня встречи с Марианной Кирт в мужской жизни Яна Стаховского не существовало как понятия, как реальности и вероятно возможной жизненной ситуации. Как это нынче принято говорить – от слова «совсем». Не в том смысле: что хочу, то и беру, а в том, что дамы в отношениях с ним всегда и на все были согласны сами, заранее и авансом вперед – только посмотри с интересом…

Но Ян Стаховский никогда бы не сделал столь блестящей карьеры и не достиг бы того топового уровня, которого он достиг, если бы не умел управлять своими желаниями, эмоциями и при необходимости держать то и другое железной волей в узде.

И, кажется, ему это вполне удавалось. Он умел чувствовать настроения и эмоции людей, направлять их и сейчас четко считывал с членов их небольшой группы, что не вышел за какие-то рамки. Тем более трое других мужчин активно выказывали свое восхищение госпожой Кирт, достаточно открыто заигрывая, что, к слову, видимо, вызывало у ее мужа лишь ироничную улыбку нескрываемого самодовольства и гордости. Константину Аркадьевичу со всей очевидностью импонировало, что его жена пользуется столь повышенным интересом у мужчин и вызывает их восхищение.

В какой-то момент один из ведущих вечера объявил начало выступления танцевальных бальных пар и предложил гостям присоединяться к профессионалам на танцполе. Константин Аркадьевич протянул раскрытую ладонь жене, приглашая на танец, Марианна Викторовна неторопливым, плавным движением опустила свою ладошку в его ожидающую руку, принимая приглашение, и они двинулись между гостями, намереваясь принять участие в танце.

Стаховский, не отрывая взгляда, наблюдал за четой Кирт, кружившейся в вальсе, и не мог не отметить, насколько прекрасно они смотрятся вместе: тонкая, гибкая, грациозная женщина и высокий, крепко сбитый мужчина легко и непринужденно кружились, идеально и точно и синхронно выполняя все па, все повороты и движения танца.

Вернувшиеся после танца в небольшой кружок гостей, Кирты были встречены аплодисментами и бурным выражением восхищения.

– Это было потрясающе, – присоединился к высказываниям других гостей и Ян, причем совершенно искренне. – Блистательная пара, и ваш танец был прекрасен. Вы смотрелись невероятно гармонично. Очень красиво.

– Благодарю, – принимал похвалы с явным довольством Константин Аркадьевич. – Это все жена. Марианна настояла, чтобы я научился хотя бы вальсу. Все уговаривала: у тебя, говорит, жена профессиональная танцовщица, победитель всех международных соревнований и преподаватель танцев, а ты не можешь двух движений освоить. Настояла. – Он благодарно-показательно поцеловал руку жене.