Извините, но я люблю злодея! (СИ) - Кат Зозо - Страница 19

      Что-либо серьёзное сделать вряд ли смогу, поэтому, подходя к чайному набору, который находился в стороне для горничных, принялась мастерить. Вообще-то тут было всё. Разные чаи, закуски, несколько видов сахара и сливок. Разные гости — разные вкусы, а впечатлить семье герцогов хочется всех и вся. Даже королевских персон. А что поделать? Таков нрав элиты. Но в этом есть и плюсы.

      Ещё с прошлой жизни помню, что нервишки успокаивает зелёный чай с лимончиком. Но не горячий, а именно холодный. Также можно добавить туда пару лепестков жасмина, выжать пару ягод белого винограда и подать в высоком бокале с кубиками льда.

      Именно это я и сделала, передав напиток Элвину, игнорируя удивлённые взгляды окружающих. Что вам надо? Я — идиот! Мне всё можно. По правде сказать, парню приходится обходиться своими силами, так как горничные продолжают его избегать.

      — А? — вырвалось у молодого герцога, когда я поднесла к нему бокал, мягко улыбаясь. Но раздумывал он лишь мгновение, и с удовольствием взял напиток в руки, и сделал небольшой глоток. — Благодарю, мой милый друг. Это действительно вкусно.

      — О! Она сделала чай? Похоже, работа горничной на неё положительно влияет, — произнёс тот самый человек, который, по идее, должен был зваться моим отцом. Улыбнулся и посмотрел в сторону хозяина особняка. — Теперь мне даже неловко получать зарплату Дурнушки. Ваш дом столькому её научил. Платить нужно мне.

      — Ох, бросьте, мой друг, — отозвался герцог. — Это сущие пустяки.

      Стоп… что я только что услышала? Я тут пашу, как лошадь, а моя зарплата автоматически переходит моим родителям? Что за чёрт?! Теперь ясно, почему я и копейки с того момента, как здесь появилась, не видела. Они что, думают, раз у меня есть крыша над головой, меня кормят и кое-как одевают, то всё? Больше ничего не нужно? Можно обдирать дочь? И так как я всё же дворянка, то и платят они немало.

      Нет, мне это точно не нравится.

      Да, я в новом теле, в новом мире, с новой внешностью и новыми проблемами, но стабильность я люблю так же, как и раньше. Ай, чёрт с ним. Я люблю деньги. И люблю их тратить. Но при этом всегда зарабатывала их своим трудом. А это что? Семья, вроде, богатая, при деньгах, но обдирает похлеще, чем предыдущая.

      Я была зла. Причём так зла, что не могла больше сдерживать эмоций. Пришлось вновь вернуться к чайному столику, чтобы не встречаться взглядом с присутствующими. Однако я только сейчас заметила, что умудрилась схватить голой ладонью шоколадное пирожное и гневно раздавить его, пропуская через пальцы.

      Ой… Отлично: скатилась до того, что выплёскиваю свою злость на еду. Вот же… теперь ладонь вся липкая. Пойду помою руку. На меня и так было ноль внимания, так что, глупо улыбнувшись окружающим и помахав грязной рукой, покинула гостиную и направилась на кухню, к ближайшей раковине.

      Меня всю трясло от переполнявших эмоций. Мало того, что девчонку не любят, именем нормальным не называют, обращаясь как к скоту, так ещё и последнее отбирают. Они, наверное, считают, что имеют право на эти деньги, ведь они устроили сюда Дурнушку. Но, позвольте, а что вы вообще хотели от девочки-инвалида?

      — Кошмар, — шикнула, доставая из фартука мыло и начиная намыливать ладони. — С такими родственничками удивительно, что ещё ребёнком на тот свет не отправилась. А почему бы и нет? Прекратили кормить, и всё — привет, врата Рая. Хотя кое-кто пошёл от обратного и пытался закормить до сердечного приступа. — Эх! — выдохнула, упираясь ладонями о края раковины. — Ладно… всё нормально. И не с такими проблемами сталкивалась.

      Вместо того, чтобы вытереть руки о полотенце, чтобы избавиться от лишней влаги, провела ладонями по волосам, приглаживая выпавшие из пучка светлые пряди и при этом слегка успокоилась.

      Да… аромат мыла — аромат чистоты.

      Аромат чистоты — аромат спокойствия.

      Спокойствие — контроль.

      А контроль я люблю…

      Всё в порядке.

      — Люблю клубничку, — улыбнулась я, принюхиваясь к рукам и пряча использованное мыло обратно в кармашек фартука.

      Повернулась к выходу из кухни, чтобы вернуться обратно в зал с гостями, как замерла на месте. Хотя нет… Даже не так. Буквально вкопалась в пол, разучившись дышать. Около входа в помещение стоял мальчик. Тот самый красивый мальчик, который теперь, не моргая, смотрел на меня округлёнными от удивления аметистовыми глазами.

      Вот чёрт… Что же делать?

      Мы смотрели друг на друга с минуту, а то и больше, не рискуя шевельнуться. Он же всё видел и слышал, да? Почему не бежит к родителям, как до этого поступил Уильям? Не кричит об увиденном и не требует внимания? Он красив и воспитан такими моральными уродами. Тут вывод прост. Но, несмотря на логику, мальчик продолжал стоять на месте. Он вообще живой? Вроде дышит. Даже сейчас кажется таким хрустальным.

      Так ладно… Нужно что-то предпринять. Как его зовут? Родители за всё время ни разу не обратились к нему по имени. Даже Аннабель звала его просто «братиком». Хм… Это усложняет задачу. Но, раз мы давно не виделись, вряд ли я могу к нему так же обращаться. Да и ребёнком семьи Девон меня вряд ли считают. Что ж… тогда правильнее будет обратиться к нему по статусу:

      — Ваше Сиятельство, — улыбнулась мальчику и… кажется, что-то сделала не так. Впервые за всё время, что он здесь был, его лицо изменилось. И не в лучшую сторону.

      От того, как я к нему обратилась, мальчик надул щёки, выпятил нижнюю губу вперёд и закусил её, словно сдерживал себя. Кожа вокруг глаз покраснела, дыхание стало частым и прерывистым. Все признаки того, что ребёнок сейчас заревёт.

      О нет…

      Неужели это обращение его так сильно расстроило. Он молчит. Даже не пискнет, только плечи дрожат, а руки сжаты в кулаки. Ему плохо? Почему он так сильно расстроился? Я его напугала? Хотя, вроде, сейчас обычно одета и особо не изменилась за последние пятнадцать минут.

      Так-так-так, меняем тактику.

      — Братик, — позвала его, слегка наклонив голову на бок. — Почему… ты плачешь? Тебе больно?

      Похоже… на этот раз я выбрала нужный вариант, так как он неожиданно вздрогнул, глянул на меня, после чего быстро повернулся ко мне спиной и провел рукавом вдоль глаз, скрывая следы преступления. Ну да… Будто я ничего не видела. Вновь повернулся ко мне, будучи полностью спокойным, и только лёгкое покраснение вокруг глаз выдавало недавние эмоции.

      Но это не всё. Молча он направился ко мне, после чего аккуратно обхватил ладошками одну мою руку и поднёс к своему лицу.

      Эм… что, простите?..

      Его брови удивлённо поползли вверх, после чего он вновь принюхался. И ещё раз. Потом взял вторую руку и сделал то же самое. Отпустил мои ладони и понюхал теперь уже свои. Но, похоже, запах ему не понравился, так как он тут же нахмурился. Принялся осматривать кухню, словно что-то выискивал.

      Что он ищет? Может, помочь? Всё же я в этой кухне чаще, чем он.

      Но нет. Этот милый мальчик уже нашёл, что искал. Ведро с углём, которое находилось около печи, и куда он тут же без раздумий сунул обе руки.

      — А? Что ты делаешь? — не удержалась я, стараясь успеть, и вытащила его руки из ведра, но было поздно. Белоснежные ладошки хрустального ангелочка стали похожи на копыта чёрта. — Эх…

      Мальчик с ожиданием посмотрел на меня, словно спрашивая, и что я теперь буду с этим делать?

      Будто у меня есть выбор.

      — Идём, — позвала его, подтягивая к раковине и ставя ребёнка на табуретку.

      Вновь включила воду и достала мыло, только теперь мылила не свои руки, а руки мальчишки. Ребёнок с особым интересом наблюдал за тем, как кожа покрывается густой и пахучей пеной. И только когда его ладони вновь были белоснежными, братишка спрыгнул с табуретки и принялся принюхиваться к своим рукам. Похоже, теперь он был доволен, так как протянул раскрытую ладонь в мою сторону. Уж не просит ли он, чтобы и я её понюхала? Что за бред?