Свидания со злодеем (СИ) - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 49

— Я не думаю, что ты шпионишь на Лотнера. Однако никакого плана нет, Теана. Дядя выдал себя, дядя знал, к чему все это может привести. Я не стану рисковать жизнями близких, чтобы спасти его. Такова судьба, иногда она довольно трагична.

В его голосе не было ни жалости, ни грусти. Только нетерпеливое раздражение и скука.

— Как ты можешь так говорить? Он твой дядя! Он вырастил тебя, он пережил настоящий кошмар ради того, чтобы ты вообще родился! Генри!

— Я не просил его о жертвах, ровно как и о воспитании. И о том, чтобы он трахнул мою жену, кстати, тоже не просил.

— В этом все дело, да? Тебя задела наша связь? Но ведь тебе давали шанс. Ты ведь мог рискнуть ради меня всем. Мог поверить в меня, но ты просто отошел в сторону! А теперь упрекаешь Габриэла?!

— Последняя страница, — напомнил Генри. — Подпиши — и ты свободна.

Злость внутри уже даже не кипела, она бурлила, выплескивалась, грозя взрывом и магии и эмоций. Я смотрела на Генри и не верила собственному прошлому. Неужели это я вышла за него? Неужели верила в будущее для нас обоих?

— Вот. — Я протянула ему документы. — Твой развод. Это ты свободен, Генри. Кажется, тебе это действительно нужно. Жаль, что мы друг в друге ошиблись. Правда жаль. Габриэл спрашивал, люблю ли я тебя. И я поняла, что если бы любила, то не отказалась бы.

— Я больше не задерживаю тебя, Теана. Констанс тебя проводит.

Я поднялась. Внутри неприятная, до оскомины и горечи, догадка боролась с наивным желанием спрятать голову в песок и сделать вид, будто не было навязчивой мысли, которая так мучает.

Я никогда не умела молчать, и поздно было учиться.

— Это ты? Ты сдал нас Лотнеру? Указал ему на Фирвуд?

Поразительно, как человек на глазах меняется. Из принца и романтика Генри в один миг превратился в холодного и циничного мага — таким показался мне Габриэл. Но если у Габриэла получалось просто мастерски носить маску скучающего богача, то Генри выглядел… зло.

— Прощай, Теана.

— Значит, ты.

Я рассмеялась, хотя в том, что догадка подтвердилась, не было ровным счетом ничего смешного. Генри оказался очень далек от образа, который я себе нарисовала, так что невольно появлялись вопросы. Неужели ничего не было заметно раньше? Почему я была так ослеплена влюбленностью, и была она в него или в деньги его семьи?

А теперь Габриэл ждал казни, его семья не собиралась повторять его жертву, а я ничем не могла помочь. Харальд Лотнер лишь рассмеется, если я попытаюсь объяснить, что он казнит невиновного. Никаких идей, никаких союзников. Что, вот так смотреть, как мужчину, чувства к которому сильнее разума и воли, повесят?

Не дождавшись Констанса, ведомая злостью и обидой, я направилась к выходу сама, напрочь забыв о том, какое первое впечатление произвело поместье Гримвеллов. Здесь легко заблудиться, а еще легче ненароком набрести на чужие секреты. Я так погрузилась в мысли о Габриэле, что даже не заметила, как пропустила поворот к лестнице и углубилась внутрь дома.

Нужно покопаться в лаборатории, но как, если по закону она еще не принадлежит мне? Габриэл лишь завещал ее, а не передал в дар. И можно быть уверенной: Генри не захочет просто так расставаться с семейными деньгами и сокровищами. Он будет судиться, он кинет в бой лучших законников и костьми ляжет, но оспорит мое право на деньги, поместье и библиотеку.

Быть может, существует какой-то способ попасть туда законным путем? Через сестру Габриэла, например. Пусть она мать Генри, она ведь сестра старшему Гримвеллу! Она была уже не ребенком, когда он взял на себя ответственность. Она может помочь… или нет? Какая мать пойдет против сына?

Удивленно моргнув, когда вместо очередного коридора я очутилась в большом темном зале, я осмотрелась. Кажется, заблудилась… не хватало мне еще унижения! Картина, как Констанс на глазах у домочадцев за локоть вытаскивает меня из дома, ярко и впечатляюще встала перед глазами. На пару секунд она даже затмила то, что я увидела в зале, но потом наваждение спало, и я всмотрелась в висящие на стенах портреты.

Каждого члена семьи Гримвеллов, как и любой богатой семьи, рисовали. В детстве, в юности, на свадьбе, в старости. Портрет вешали сюда: в родовую галерею. Когда она заполнялась до отказа, самые старые портреты выносили в хранилище, освобождая место для нового поколения. Эта традиция казалась мне милой, и вскоре здесь должен был появиться наш с Генри портрет, но его так и не случилось, а пустое место в ряду картин смотрелось чужеродно.

Я задумчиво коснулась рукой холодной стены и перевела взгляд влево, на портрет Генри, нарисованный незадолго до нашей встречи. Широкоплечий и статный красавец с тем же, что и у Габриэла, огоньком в глазах. Что ж, я совсем не пожалела, что забрела сюда, но прежде, чем отправиться к портретам Габриэла, я бросила мимолетный взгляд на портрет маленького Генри и обомлела.

Он сидел на простом стуле, в ученическом костюме, а вокруг черной краской была нарисована тьма. Художник явно нарочно придавал работе мрачности, и у него получилось, но странно было не это. Глаза Генри… я уже видела это слегка безумное, полное ярости и жажды крови выражение. Когда дошло, где именно, дыхание перехватило, словно горло сдавила невидимая рука.

У твари из вентиляции были его глаза.

— Что ты здесь делаешь?! — раздалось в гнетущей тишине.

Так громко, звонко и неожиданно, что я вскрикнула и… да, почувствовала, как тонкая ниточка, удерживавшая магию внутри, оборвалась — и меня поглотила тьма.

Нет!

Я тренировалась. Я несколько дней напролет добросоветно выполняла все упражнения из книг Габриэла, и я смогу! Нельзя появиться в кабинете Генри или еще в каком-нибудь укромном уголке. А если я перемещусь к Харальду?! С соседней виселицы я точно не смогу помочь Габриэлу.

Похоже, последний аргумент подействовал, потому что тьма расступилась. Осторожно приоткрыв один глаз, я обнаружила, что все еще стою в картинной галерее. И хоть слегка пошатываюсь, все же больше не рискую упасть на чей-нибудь стол.

Вот только напротив стояла, сложив руки на груди, Сибилла. Смотрела холодно, с подозрением и неприязнью.

— Магия что, уже передается половым путем, а я и не знаю? Откуда у тебя сила?

— Длинная история.

— Я не спешу.

— Зато я спешу. Пока вы празднуете грядущее наследство, я пытаюсь придумать, как спасти вашего дядю. Утомительное занятие.

— Зачем тебе спасать Габриэла? — Сибилла прищурилась.

— Лучше задай вопрос, почему вам это не нужно.

— Я такого не утверждала.

— Ага! — Я невесело рассмеялась. — Как будто не ты наплела мне историю о безвинно умертвленном женихе, закопанном в саду. Ты явно отмечаешь в календарике дни до его казни.

— Ой, можно подумать! Нашлась Звездноликая во плоти! Можно подумать, это я настучала на него законникам.

Мы упрямо надулись. Никто не хотел уступать. Хоть у меня и не было причин оставаться в галерее, я все равно медлила и не уходила, а Сибилла почему-то не звала на помощь брата и вообще словно изучала меня.

— Ладно, допустим, я поверю, что ты не шпионишь для законников и хочешь помочь дяде.

— Вот спасибо. Премного благодарна.

— Принимаю идеи. Потому что я не то чтобы иссякла… я понятия не имею, что делать!

С Сибиллы слетела маска холодного презрения, обнажив на лице уже более человеческие эмоции: досаду, усталость и страх, в котором я узнала и свой собственный. Наверное, именно он остановил меня от побега из поместья, подальше и от изменившегося Генри и от удивившей Сибиллы.

— Ты хочешь ему помочь? — спросила я. — Но зачем? Ты ведь почти умоляла меня пойти к законникам…

— Теана! Я же не думала, что все обернется так. — Сибилла обреченно махнула рукой. — Ты бы пришла к Лотнеру, заявила, что в саду закопан мой жених. Они проверили бы сад, его там не оказалось, тебя посчитали сумасшедшей, а я бы насладилась местью за разрушенные отношения. Что?! Ну что ты так смотришь?! Ваш брак все равно был обречен.