Я тебя отвоюю - Акулова Мария - Страница 7

Он совсем взрослым стал за эти годы – уже не парень, на сто процентов мужчина, но… Эта ямка… Лучшая в мире ямка…

– Бережет тебя, вот и не говорил.

– От тебя бережет? С чего вдруг? – хорошо, что Стас ответил, иначе Даша долго еще на подбородок пялилась бы, как ненормальная.

– Я депрессивный в последнее время. Его гружу. Вот тебя тоже… Прости, кстати, еще раз. Как-то вырвалось. Забудь все, что я наплел.

– Грузи. Я не против…

Этого не было в Дашиных заготовках. Так выглядел порыв. Искренний и глупый. Порыв влюбленной семнадцатилетней девочки, которая сидела где-то в глубине души до сих пор. Которая видела, что ее любимому плохо так, что душой отмирает. Которая обещала, что отвоюет…

Стас вскинул взгляд. Серьезный, с сомнением… Видимо, тоже не ожидал услышать такой ответ.

– Я вообще отвлечься хотел, а ты так… Обязательно грузить, да? – отшутиться попытался. Из благих побуждений, наверное, но по Даше это ударило. Она ведь искренне помощь предложить хотела, а он… Опять, как с маленькой…

– Я вижу, что тебе плохо. Знаю, что на ровном месте это не случается. Готова помочь, если захочешь. Не думай, что я глупая до сих мор, мелкая и… влюбленная. Я просто… По-человечески помочь хочу. Если нужно.

– Я никогда не думал, что ты глупая, Носик. С чего такие выводы? У тебя всегда был светлый ум и большое сердце. Самое большое из всех, которые я встречал, наверное…

Что-то ответить стоило, но Даша не могла – кивнула просто. Потому что в голове… Семнадцатилетняя дурочка взяла верх. Требовала спросить: если самое большое сердце и светлый ум, так почему же? Почему Дина, которая… Уничтожает теперь. Методично. Ласково. Безвозвратно.

– Спасибо за предложение, Дашка. Я очень ценю это. И запомню. И если когда-то приспичит – твой номер у меня есть. Но сейчас не хочу грузить. Отвлечься бы. Расскажешь что-то?

– Что, например?

– Как дела? Как к свадьбе готовишься? О Богдане расскажи что-то… Он хороший парень, кажется. Мне нравится…

Стас явно как лучше хотел, и ей, и себе, а получалось, что с затянувшейся раны корку сковыривал. Даше, которая всегда мечтала, чтобы он ревновал, больно было слышать это «хороший парень… Мне нравится». Никому никогда не призналась бы, но… больно.

– Вяло готовлюсь. Договорились с мамой съездить на выходных посмотреть платья, померить. Думаю, организуем следующей весной… Хочу весной…

– Долго ждать, нет?

– Подождем. Нам не горит. В конце концов, распишемся, а уж потом праздник.

– Но праздник непременно нужен? – Стас улыбнулся, явно намекая на то, что двадцатипятилетняя Дашка так и не наигралась в барби, платья, принцев… Улыбка не была злой, скорее этим вопросом он себе же подтверждал утверждение, сидевшее в голове будто «факт»: Носик – милая малышка. Что тогда была, что сейчас осталась.

– Мне – нет. Никогда не хотела праздника. Просто… У нас есть родители и друзья. Их лишать возможности не хотелось бы. Я готова пожертвовать собой на день, чтобы им было, что вспомнить.

– Это благородно.

– Ты приглашен, кстати. Когда-то… Когда это случится.

Это был укол. Ответный удар за его приглашение, сделанное давным-давно… Да только ему, кажется, абсолютно все равно. Улыбнулся опять, кивнул.

– Непременно, Носик. Сервиз притащу. Тост толкну. Хороший… О том, как в семнадцать ко мне под дом пришла…

– Стас… – Даше так страшно было, что он договорит, что она и перебить попыталась, и его руку, которая на столешнице лежала, своей накрыла. Это было слишком, наверное. Они ведь вообще не близки. Даже для долгих взглядов, что уж говорить о касаниях? Но тактика сработала. Волошин остановился. А вот руку не выдернул. Задумчиво смотрел на то, как Дашины пальцы отползают… Сначала медленно, а потом резко под стол. И там в кулак. Благо, этого он видеть уже не мог. – Не надо об этом, пожалуйста. Мне стыдно до сих пор. Если есть в мире хоть что-то, что я хотела бы от тебя – это чтобы ты навсегда это забыл. Простил и забыл.

– Видишь, ты стыдишься, а я горжусь даже.

– Чем гордишься?

– Такая девушка в меня влюблена была. Чем не повод для гордости?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он шутил… Опять шутил, а у Даши сердце мертвело. Она вдруг осознала, насколько ее согласие сходить на кофе было опрометчивым и самоуничтожительным.

Восемь лет боролась. Восемь лет себя отстраивала. Училась жить с неразделенной любовью, как данностью, привыкать к тому, что один сердечный сектор навечно выведет из строя и теперь компенсировать нужно другими. Убеждать себя в том, что комфорт рядом с Богданом – это максимум, который она хочет, к которому стремится. А потом… Стас сидит напротив… И нет ничего в ее жизни более важного, чем желание впитать каждое его слово, взгляд и касание.

– Мне бежать пора, – Даша сделала вид, что проверяет время на телефоне, прокашлялась, пытаясь избавиться от кома, ставшего в горле.

– Ты ведь не тронула даже, – Стас кивнул на аппетитный круассан, которому суждено было отправиться в мусорник… Так же, как тому, что лежал на блюде рядом с Волошиным.

– Клиент скоро, не могу задерживаться…

Даша встала, застыла на мгновение. Не знала, что сказать хочет… Да и хочет ли? Больно ведь. Теперь она точно знала – через восемь лет тоже больно. Но ему больней. По глазам видно, поэтому:

– Звони мне, Стас. Просто пообедать… Поговорить… Душу излить… Звони. Я отвечу.

– Спасибо, Носик…

Она вылетела из кондитерской, радуясь, что он не понесся следом. Остался сидеть за столиком, телефон достал, ноги вытянул… Даша все это боковым зрением отметила, когда вновь проходила мимо стеклянной витрины. Спокойно, медленно, величественно даже, а стоило за угол завернуть – к стене спиной прислонилась, руками лицо закрыла, поняла, что дышит, будто спринтер…

– Девушка, все хорошо? – видимо, ее маневры были так резки и заметны, что привлекли внимание проходившего мимо мужчины, который плеча коснулся, в лицо заглянул, когда она вздрогнула, руки отняла.

– Да. Все хорошо. Спасибо, просто… Жарко немного…

Поняла, что и тут ей тоже покоя не дадут, от стены оттолкнулась, завернула в ближайший двор, упала на лавку…

До двух она была совершенно свободна, говорили они не больше получаса, но ей хватило. Более чем хватило, чтобы все всколыхнуть, растеребить и вывернуть…

Телефон в руках завибрировал – звонил Богдан. И, может, стоило бы взять, но Даша поставила на беззвучку, в сумочку забросила. Потом перезвонит. Попозже. Когда… Вернется в реальность, в которой существует что-то кроме меланхоличного Стаса Волошина и влюбленной в него дурочки Даши-Носика.

* * *

– А разве в этом году силуэт «рыбка» в моде? – София Красновская оторвалась от экрана своего телефона, очертила круг указательным пальцем, как бы приказывая дочери сделать оборот вокруг оси.

Даша головой покачала, но подчинилась.

Они с мамой выбрались смотреть свадебные платья.

Сам факт того, что им удалось, был огромной удачей, ведь София Леонидовна – самая деловая в мире женщина. Отличный нотариус, идеальная жена и мать, хороший человек… Сделанный из стали.

И если Красновские-младшие с детства привыкли к такой маме – генералистой, требовательной, серьезной, то посторонних людей сухость ее тона и холодность взгляда откровенно пугали.

Так и девочки, помогавшие Даше менять платья, переглянулись, сглотнули в унисон, а вот кивать/мотать головой стали вразнобой.

– Ма… Свадьба все равно следующей весной будет. Нам не очень важно, что сейчас в моде. Лишь бы сидело хорошо.

– На тебе все хорошо сидеть будет, Дашка. Не прибедняйся…

И это был не комплимент, а констатация факта. Кому, как не женщине, от которой Даша и унаследовала точеную фигуру и красивое лицо, было знать, что на их «манекене» любое платье заиграет.

– Я против рыбок. Давайте что-то другое посмотрим…

Софья Генераловна сказала, снова в телефон уткнулась, девочки-консультанты же вопросительно на Дашу глянули. Понимали, кто тут главный, но по инструкции должны были все же учитывать мнение будущей невесты.