Жажда наслаждений - Дивайн Тия - Страница 13

Однако Николас, как он сказал, все равно возжелал ее с первого взгляда.

И Питер тоже хотел ее. Сегодня утром, затем в полдень… может быть, даже ночью? Да, он будет хотеть ее сегодня ночью.

Но Николас заплатил за обладание ею. Заплатил за то, чтобы она осталась. Заплатил за то, чтоб брать ее тогда, когда пожелает. Значило ли, что он желал ее сильнее?

Внутри Элизабет поднялась волна. Она хотела…

Где же он?

Она дотронулась большой жемчужиной до своего соска.

Совсем не такое ощущение, как когда так делал он. Однако ее сосок затрепетал и напрягся. Она могла бы… не думать о его пенисе и о том, как его стальной ствол будет ощущаться внутри нее.

Она могла бы просто… вставить жемчужину… только на мгновение, чтобы попробовать… чтобы ощутить…

Она провела жемчужиной по лобку, экспериментируя, совсем легко вдавила ее внутрь своего отверстия, и тело неожиданно легко приняло в себя округлый предмет, крепко прижав изнутри к центру удовольствия.

Ох-х… Вот оно, настоящее удовольствие. Первобытное, кипящее, нереальное удовольствие. Николас знал, что ощутит Элизабет, когда вставлял в нее жемчужину. У нее теперь была женская тайна, влажная, жаркая, эйфорическая.

Она целиком отдалась волшебному ощущению блаженства, извиваясь на своей кровати, ощущая, как жемчужина движется внутри ее тела.

«Носи это только для того… чтобы подготовиться для встречи со мной».

В таком состоянии постоянного возбуждения она могла бы находиться вечно. Она была готова всегда носить ожерелье, ходить обнаженной и отдаваться любому мужчине, желающему ее. Любому мужчине.

В таком состоянии она могла бы прийти и к Питеру…

Она поежилась от возбуждения. Она наберется сексуального знания специально для Питера…

Она обхватила ладонями свои груди и надавила телом на жемчужину. Вот так, вот здесь… Элизабет извивалась на постели, двигалась, перекатывая внутри себя округлый предмет и… медленно, сладко достигла высшей точки.

— А теперь, — сказал Николас, когда она открыла глаза и увидела его обнаженным, с восставшим жезлом стоящим у кровати. — Теперь ты готова для меня.

Она моментально оказалась в сидячем положении и сердито пробормотала:

— Вот теперь ты мне уже не нужен.

— Да ну? Стоит дать девственнице поиграть с жемчужиной, как она уже думает, что может обойтись без хорошего секса. Только не сегодня, моя вишенка. Ты уже удовлетворена, но тебе все равно придется хорошо расплатиться со мной. Тем более после того, как ты почти позволила своему русскому забраться на тебя. Ты опасна. Остается только запереть тебя в комнате, уложить на постель и жарить с утра до вечера.

Он схватил ее за лодыжки и притянул к себе.

— Теперь я и займусь тобой. Перевернись и встань на колени. Сейчас же. Приподними свою попку повыше.

— Мне не нравится… — Она была еще не готова, только не после такой потрясающей кульминации. Она не хотела его, по крайней мере сейчас.

Однако он все равно добился своего: она оказалась на краю кровати, на коленях, так что-бы он мог свободно трогать и ласкать ее промежность.

— Мне все равно. Я хочу твои половые губы. Вот так… — Он просунул два пальца между нежных складок кожи и, ощущая сочащийся из глубины жар, извлек наружу жемчужину. Элизабет застонала.

— Тебе она не нужна. У тебя есть я…

Он водил пальцами вдоль ее промежности, вниз-вверх, что доставляло ей одурманивающее наслаждение, какого она не ожидала получить от простого поглаживания ее лобка.

— Ничего не говори. — Он резко и неожиданно вставил четыре пальца во влажную и горячую расщелину. Он продвигался все глубже, и ее тело сжалось. — Ты ничего не спрячешь от меня. — Он еще плотнее вогнал в нее свои пальцы. — Скажи мне, что хочешь еще. — Он начал медленно поворачивать пальцы внутри ее, заставляя ее стонать от невообразимого удовольствия.

— Еще… — выдохнула она, яростно двигая бедрами. — Заполни меня…

— Мои пальцы недостаточно тебя заполняют? — Он еще раз провернул пальцы в ее влагалище, и она насела на них так глубоко, насколько была способна, вращая бедрами, будто исполняя танец живота.

— Мммм… еще…

— Я дам тебе еще… — Он вытащил из нее пальцы и всунул самый кончик своего толстого любовного клинка между ее половых губ.

Она изогнулась и приготовилась принять в себя всю длину его члена, но он не двигался. Он застыл на самой границе ее тела, давая ей ощутить только ту небольшую часть себя, что уже была в ней.

Она застонала, вращая бедрами, пытаясь глубже насадить себя на его пенис.

— О нет, моя леди, нет. Ты получишь только то, что я дам тебе… — Он немного отодвинулся, и она почувствовала, что головка его бугристого члена вышла из нее. — Вот столько, не больше… — Он вновь вошел в нее, только на длину головки, и волнообразным движением покачал бедрами, чтобы она ощутила всю его мощь и длину, не охваченную ее телом. — Именно столько… — Он вновь вышел из нее, лаская ее половые губы жестким бугристым стволом. — И вот столько… — Снова внутрь вошла только крупная головка. Наружу и внутрь, наружу и внутрь…

— Еще… — прошептала она. — Я хочу большего…

— Для удовлетворения тебе не нужно ни дюйма больше, чем ты сейчас получаешь, моя дорогая. И я буду продолжать так, пока ты не кончишь.

И все: только внутрь и наружу, внутрь и наружу. Внутрь и наружу.

Она не могла больше вынести. Она ощущала всю длину его сильного члена, контролируемую размеренным движением его бедер. Она страстно хотела его целиком, но он не углублялся в нее.

— Дай его мне.

— Тебе недостаточно моей головки, дорогая? — Внутрь и наружу. Только до уздечки. Дюйм стали внутрь и наружу. Жар плоти внутрь и наружу.

Она корчилась на макушке его члена, пытаясь вобрать в себя всю его длину. Он продолжал двигаться с размеренностью поршня. Вперед и назад. Внутрь и наружу.

— Ох-х… — Она почувствовала, как подступает волна жара, медленно подкрадываясь, завиваясь вокруг ее распаленных половых губ и затем разливаясь по всему телу. — Ох! — Ритмичный взрыв разнес ее на тысячу осколков чистого наслаждения.

Он остановился, погруженный в нее всего на один дюйм, крепко обхватив ее бедра руками и удерживая в таком положении.

— Не двигай своим членом, — простонала она.

— Ему и так совсем не плохо.

— Я думала, что мы закончили.

— Мы только начинаем, моя ненасытная, особенно если тебе недостаточно моей головки. — Он двинул бедрами, входя в нее еще на один дюйм. — Русский может подождать.

А я нет.

— Кроме русского есть еще кое-кто, кто тоже не может ждать, — произнесла она.

— Стоит только дать моей даме один дюйм, — он вошел в нее еще немного, — и ей уже нужен еще дюйм. — Он продвигался в глубь нее. — И еще один. — Все глубже и глубже. — Пока она не получит… — он наконец вошел так глубоко, что его лобковые волосы коснулись ее ягодиц, — то, что ей нужно. — Сильным движением он прижал ее к себе, загоняя в нее свой член.

Боже, она такая спелая, жаркая, ненасытная, как течная сучка. И ее никто никогда не трахал. Она была очень тугая и необъезженная. Она облегала его, как горячая мокрая перчатка, доставляя настолько непередаваемые ощущения, что он хотел войти в нее еще глубже.

И каждое движение заставляло ее ловить ртом воздух, как будто она не могла поверить, насколько он был большим и насколько глубоко он мог войти в нее.

А затем тишина. Густая тишина, усиленная их близостью. Он мог бы оставаться в таком положении часами. Днями. Месяцами. Годами.

Он нашел женщину, чей сексуальный аппетит был за гранью возможного.

Он был погружен в нее и не собирался двигаться. А весь мир, все его обязанности и его враги могли катиться ко всем чертям.

Но его член хотел большего. Он хотел двигаться, пульсировать, скользить до самой кульминации… немедленно, сейчас.

Николас резко дернулся и начал неожиданно, неконтролируемо кончать.

— Черт возьми… — Он с усилием оттянул бедра назад. Не сейчас, не сейчас. Он вернул контроль над своим телом, удерживая руками ее ягодицы на самом кончике своего стального члена.