Сны Персефоны (СИ) - Белая Яся - Страница 56

— Ты… Это правда?.. не ошибся… — задыхаясь, шепчет он.

Значит, почувствовал. И говорить не пришлось.

— Правда, — улыбаюсь я, — у нас будет девочка. Дочка. С твоими волосами и моими глазами.

Аид судорожно сглатывает и — вдруг сползает с кровати, опускаясь на колени. А потом берёт мою ступню и покрывает поцелуями.

— Богиня моя… — шепчет он, — созидательница… Почему меня назвали Богатым и Щедрым? Я нищий скупец перед тобой, Весна моя.

К своему ужасу я вижу, как его трясёт. Не такой реакции я ожидала на это известие — ведь он так мечтал о дочери.

— Такой подарок! Мне! После того, что я натворил?!

Я не понимаю, что происходит, почему вместо радости черты моего мужа искажает отчаяние? Почему он отшатывается? Вцепляется себе в волосы и судорожно хватает воздух?

Я снова что-то сделала не так? Может, я всё-таки ошиблась и не нужна ему? Ни я, ни дочь.

Мне не удаётся сдержать всхлип, отворачиваюсь, тру глаза…

Нет… ну нельзя же так… нет…

И тут он бросается ко мне, обнимает, прижимает к себе:

— Моя светлая, моя единственная, не плачь. Просто… просто я не знаю, как отблагодарить тебя за твою щедрость. Мне следовало бы положить вселенную к твоим ногам…

Я глажу его по щеке, колюсь щетиной (не брился, наверное, всё то время, пока длилась заварушка с моим перерождением) и улыбаюсь:

— Ну почему вы, мужчины, думаете, что нам обязательно нужна вселенная к ногам?

— А что нужно, Весна моя? Скажи мне! Научи меня!

Я пожимаю плечами и… озвучиваю заветную мечту:

— Просто семья. Тихая и спокойная жизнь. Мир, полный любви, в котором я бы растила нашу дочь. Уютный уголок под солнцем. Мне не нужно многого, Аид. Короны, троны, власть, политические игры — это не для меня. Всё, чего я хочу, обычную семью, Аид.

Он вдруг отстраняется, кивает:

— Всё так и будет, Весна. Твоё желание — закон, — но встаёт и направляется к двери.

Бессильно тяну руку вслед.

Но он не оборачивается.

Почему, муж мой? Разве я захотела слишком многого? Или ты снова понял мои слова как-то слишком по-своему?

Он не имеет права уходить сейчас, потому что теперь точно не прощу.

Никогда больше.

Однако дверь закрывается за ним, а у меня больше нет сил даже плакать.

Бессонье: визиты и встречи

За неделю я привыкаю к мысли, что меня в очередной раз оставили одну, снова не объяснили мотивов, не удосужились посвятить в выводы. Но почему-то в этот раз мне негрустно, с губ не сходит счастливая улыбка, а предчувствие чего-то хорошего витает в воздухе. Хочется приплясывать и петь.

Я не буду в этот раз поспешно осуждать действия Аида. В конце концов, после нашего откровенного разговора не доверять мужу было бы неправильно. Я до сих пор греюсь воспоминанием о его сияющем взгляде и теплоте в голосе. Он обязательно появится и всё мне объяснит. А пока я буду просто ждать, как веками ждала нашей встречи. Ждать и предвкушать воссоединение. А оно обязательно будет, я в это верю.

Вон и малышка, являясь каждую ночь во снах, говорит, как она любит папу и ждёт встречи с ним. А если она верит в эту встречу, значит, так и будет.

А пока я могу погрузиться в любимый мир цветов. Сейчас, в последний месяц осени, они особенно хороши — природа щедро разливает краски перед тем, как уйти на долгий зимний покой.

К тому же оказалось неожиданно много желающих соединить свои судьбы в конце осени, и у меня отбоя не было от клиентов.

Но один клиент, точнее клиентка, удивил меня особенно.

… я спускаюсь вниз в слегка приподнятом настроении, в душе — уж сама не знаю почему — всё полнится счастливым волнением. Вхожу в зал своего салона и… замираю.

Каллигенейя, обычно такая строгая и рассудительная, сидит на моём флористическом столе и болтает ногами. Рядом, в бумажных стаканчиках, исходит паром кофе.

— Присоединяйся, — кивает она, и я забираюсь рядом. Беру стакан, делаю несколько глотков. Некоторое время молча пьём кофе, а потом она ошарашивает меня:

— Я выхожу замуж.

Закашливаюсь так, что даже кофе разбрызгиваю, портя свою идеальную рабочую блузку.

— Да неужели? — ехидничаю, как только обретаю способность внятно говорить. — А как же твои каноны свободной любви?

Она пожимает плечами.

— Он сумел быть убедительным.

— Хорошо… Кто он? — спрашиваю, волнуясь, что это очередной недостойный её смертный, на которых она даром тратит чары нимфы.

— Он бог, могучий и древний, — произносит она, и лицо её выражает высшую степень очарованности, — и он опасен. В прежние времена ему приносили кровавые человеческие жертвы.

Вздрагиваю. От бога, принимающего такие дары, ничего хорошего ждать не стоит. Это же форменное чудовище — тёмное, безжалостное и беспощадное.

Вряд ли Каллигенейя будет с ним счастлива. Но… она в своей жизни уже серьёзно обжигалась и теперь на воду дует: все её смертные — нежные, заботливые, внимательные, но быстро надоедают ей.

Я хочу её предупредить, предостеречь, но в карих глазах я вижу что-то такое, что останавливает меня. Это верно, это — её жизнь.

Поэтому говорю совсем другое:

— Я не помню таких в нашем пантеоне?

— Он не из нашего, — продолжает удивлять меня Каллигенейя.

— А ты не боишься? Другой менталитет? Другой уклад?

— Боюсь, но хочу его сильнее. А он — просто одержим мною. Никто прежде так не желал меня. Поэтому, я думаю, мы справимся.

Хотелось бы верить. А ещё — прочитать лекцию о том, что семья, начинающаяся с дикой страсти, может быстро рухнуть… Но напрямик об этом не говорю, захожу издалека:

— И всё-таки — к чему такая спешка? Как же твой принцип — пожить вместе, узнать друг друга получше?

Каллигенейя вздыхает.

— Когда я ему это предложила, он мне такую отповедь устроил. Оказалось, он жуткий консерватор: вместе — только после свадьбы. Но развод — не предусмотрен.

Да уж, попала моя подруга в переплёт.

— И всё-таки, — приобнимаю её за плечи, заглядываю в глаза — обычно, умные, строгие, холодные, а сейчас — поблёскивающие счастьем и предвкушением, — ты, — рассудительная, рациональная, — очертя голову выходишь замуж за незнакомца…

— Ну, — отвечает она, — иногда нужно нырнуть в омут с головой. А потом кое-что о нём я всё-таки знаю.

— И что же? — интересуюсь я, потому что Каллигенейя держит паузу и интригу.

— Нежным в постели он точно не будет, — щёки её при этом алеют, а дыхание становится сбитым. — И я этому рада. Мне нравится поострее и пожестче. И чтобы по ночам мужчина был моим господином.

Ну тогда можно понять, почему ей быстро надоедали смертные. Вряд ли они могли удовлетворить её потребности.

— Кстати, — с гордостью сообщает она, — он собирается сделать меня богиней. Провести через обряд. Говорит, нимфы слишком уязвимы. Да и срок нашей жизни — ты же знаешь — короче божественной. А он собирается разделить со мной всю свою вечность.

Красивый жест, ничего не скажешь. Может быть, не такое уж он и чудовище, каким мне кажется?

Каллигенейя же смотрит на меня сияющим взглядом и, взяв за руку, просит:

— Сделаешь мне букет и венок — свадьба уже сегодня.

Хмыкаю:

— Конечно, сделаю. Могла бы и не спрашивать.

— Но вот и славно, — она протягивает мне золоченый прямоугольник, — тогда жду вечером на церемонию.

Качаю головой:

— Нет, подруга, прости. Я одна не пойду. И первая связываться с Аидом не буду.

Она вздыхает:

— Ну, хорошо. Думаю, однажды мы всё-таки встретимся семьями.

— Обязательно, — уверяю я и поскорее отхожу от волнующей темы: — Но у меня тоже условие — под венец ты поедешь от меня.

Она улыбается:

— Сама хотела просить. Тем более что Фено, Левкиппа и Иахе рвутся в подруги невесты. Нужно будет и им наряды подобрать. И цветы.

…и мы погружаемся в счастливую предсвадебную суету. Обкладываемся каталогами, штудируем сайты. Срочная свадьба — та ещё заморочка.