Боец с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 56

С нашей же стороны пикантности было хоть отбавляй. Скрывать свои отношения перед спутниками мы уже не пытались. Ну а чего? Люди все взрослые, должны понимать. Гас по этому поводу даже предложил распатронить большой шатер и соорудить из него два маленьких. Что мы в итоге и сделали. Поэтому в три последние ночи я уже не использовал часы своего дежурства во вред, а возвращался, сменённый приятелем, в свою с Паорэ палатку и уже там мы могли предаваться любовным утехам хоть до утра, не нарушая караульных уставов. Что же касается сна… Здоровый организм «закреплённого» с индексом 22 из 25-ти и не такое выдерживал, тем более что дремать я теперь приспособился на ходу, сидя на лошади. Трёх-четырёх часов было вполне достаточно…

Сегодня отоспаться не удалось. Первый перегон оказался коротким, к подходящей водной преграде мы вышли всего через два часа. Следующие два я потратил на обсуждение с Паорэ наших ближайших планов, а после, когда Нуна и Гас вернулись, пошёл с ней на речку.

На берегу дама сразу же предложила плюнуть на безопасность и искупнуться вместе.

Что ж, в реке мы ещё ни разу не трахались, и предложи она это в другое время и в другом месте, я бы конечно не отказался. Однако сегодня, увы, пришлось-таки наступить на горло собственной песне.

— Прости, но не стоит. Не хочется, чтобы нас застали врасплох.

Уговаривать меня Паорэ не стала. В конце концов, никуда её кавалер не денется, расплатится за всё с лихвой этой же ночью. Быстро сбросив одежду, она с головой окунулась в текущую воду, а я закинул арбалет на плечо и побрёл к ближайшим кустам.

Следующие пятнадцать минут превратились в настоящую муку.

Купающаяся «нимфа» изгибалась так эротично и так откровенно демонстрировала свои прелести, что я, блин, сто раз успел пожалеть, что не поддался на её чары.

Чтобы хоть как-нибудь успокоиться, отложил арбалет, перевернулся на спину и начал считать про себя старые детские считалочки:

Жили-были три селёдки:

Куля, Муля и Балда.

Куля, Муля спали вместе,

А Балда спала одна…

Жили-были у жилета

Три петли и два манжета.

Если вместе их считать,

Три да два, конечно, пять…

Баба прыгала, скакала,

Чуть в болото не упала.

Из болота вышел дед,

Двести восемьдесят лет…

Эни, бени, рики, таки,

Урба, турба, сентебряки,

Эус, деус, космодеус — бац!..

Считал, считал и даже не заметил, как задремал.

Из объятий Морфея меня вырвал пронзительный женский крик.

Резко вскочив на ноги, я бросился через кусты к берегу.

Выбравшаяся из речки Паорэ, отчаянно визжа, неслась по песку в мою сторону. Следом за ней, прихрамывая, бежал какой-то мокрый мужик. Он вроде бы тоже что-то кричал, но что конкретно, я не прислушивался. Просто подскочил к этому «водяному» и от души врезал ему ботинком в промежность.

Мужик упал на колени, скрючился, выпучил зенки и едва слышно выдавил:

— Нафиг… по яйцам-то?..

В лагерь мы этого кадра вели под конвоем. Руки связали сзади его же ремнём, в результате чего несчастный шёл враскорячку, пытаясь удержать постоянно падающие портки. Честно сказать, сперва я хотел его по-быстрому допросить, а затем шлёпнуть. А всё потому что нечего всяким козлам за моей бабой гоняться, даром что она в тот момент была абсолютно голая и вроде как одинокая.

Однако экспресс-допроса не получилось. Как только чувак оклемался, то сразу заверещал:

— Я никого не хотел обидеть, милорд. Я собирался только предупредить миледи, что…

— Кому ты тут заливаешь, ушлёпок? — прервал я его. — Думаешь, у меня глаз что ли нет? Думаешь, я не видел, как ты хотел её изнасиловать?

— Что вы, милорд?! Что вы?! Как можно?! — буркалы у мужичка стали похожи на рачьи, такие же выпуклые и дебильные. — Да я бы ни в жизни не сделал такого леди Паорэ!

— Ты его знаешь? — развернулся я к спутнице.

Та, уже успевшая прикрыть наготу постиранным, но ещё не высохшим платьем, озадаченно рассматривала связанного «вуайериста».

— Хм… Кажется, я его помню. По-моему, его зовут Борс.

— Да! Да! Конечно, миледи! — радостно возопил мужичок. — Я Борсий из Склинки. Четвёртого года вы и ваш батюшка приезжали к нашему барину и наказали мне присмотреть за вашей лошадкой. А потом ещё десять минтаво дали и сказали, что я молодец…

— Умолкни! — бросил я пленному и вновь повернулся к Паорэ. — Ты точно уверена, что помнишь его?

— Да. Определённо да, — кивнула партнёрша. — Он тогда, правда, ещё пацаном был. Служил у барона Румия на конюшне. Но похож. Очень похож.

— А ну-ка пойдём, — я подхватил даму под руку и отвёл её на полтора десятка шагов от лежащего на песке «насильника». — А теперь давай-ка рассказывай, и поподробнее.

— А что тут рассказывать? — пожала плечами Паорэ. — Я тебе, помнится, уже говорила. Спаскапсула приземлилась прямо в поместье барона Калистуса. У него было шестеро сыновей, а он всё мечтал о дочке. Не знаю уж почему, но господин барон решил, что меня ему послало само провидение. Ну, там ещё огненный туман приключился и всё такое, и он меня, короче, удочерил. А к старому Румию мы иногда в гости ездили, по-соседски. Вот там я этого Борса и встретила, всего один раз, но волей-неволей запомнилось.

— И… когда это было?

— Ну, точный день не скажу, но я тогда только-только девушкой стала, а у всех девушек, сам понимаешь, столько всякой фигни в головах. Хочется, чтобы все на тебя внимание обращали, а уж чтобы влюблялись — это вообще без вопросов. Вот я и прошлась перед этим туда-сюда, так он после этого смотрел на меня, как щенок на хозяйку. Даже не думала, что он меня всё ещё помнит и думает, что я всё ещё леди.

— Ясно.

Я развернулся и окинул внимательным взглядом связанного. Показавшийся поначалу матёрым и зрелым, на самом деле он таковым не являлся. Первое впечатление оказалось обманчивым. Просто меня ввела в заблуждение его всклокоченная борода и помятый вид, как будто он давно бомжевал и отвык от цивилизации.

— Что ты хотел от миледи? — возобновил я допрос.

— Я ничего не хотел, я просто узнал её и думал предупредить, чтобы она не ходила в баронство, — зачастил Борс. — Старый барон погиб, сейчас там другие хозяйничают…

— Барон Румий погиб?! Как? Когда? — изумилась Паорэ.

— Две декады назад, миледи. Вы же, наверное, знаете, он был человеком добрым, но бессемейным. Всегда привечал разных убогих и нищих.

— Я помню. У него даже странноприимный дом был, а рядом молельня.

— Да-да, миледи. Всё так и было. Но однажды милорд ошибся, сильно ошибся. Он приютил пришедших с востока беженцев. Их было двадцать шесть человек. Они говорили, что спасаются от войны.

— С востока пришли, говоришь?

— Да.

— Из вольных баронств?

— Наверное. Мне об этом не говорили, но, видимо, да. Они князя ругали, а князя ругать нельзя, это у нас каждый знает.

— Понятно. Что было дальше?

— Дальше их старший втёрся к барону в доверие, а когда выяснил всё, что нужно, эти бандиты напали врасплох на барона и его людей. Это случилось ночью, а наутро главарь объявил, что в баронстве теперь новый хозяин. Тех, кто стал возмущаться, убили из скрутобойки. А ещё новый барон показал нам всем орден власти.

— Он висел у него на шее?

— Да. Все знают, что этот орден отнять нельзя. Его можно получить только в дар от предыдущего господина или…

— Когда тот умрёт, — закончила моя спутница. — Умрёт сам или от руки более достойного.

— Именно так, миледи, — наклонил голову пленный.

— А мастер Нарруз? Что стало с ним?

— Его бандиты не тронули. Он так и остался мастером, только уже при новом бароне.

Паорэ дёрнула нервно щекой и продолжила спрашивать:

— И как вам теперь живётся при новом хозяине?

— Плохо, миледи, — вздохнул её «воздыхатель из прошлого». — Всех обложили новыми податями, и виселица перед замком теперь никогда не пустует.