Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Функции памяти (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 54


54
Изменить размер шрифта:

— Видимо, так она и до меня достучалась, через биосферу, — предположила я рассеянно. — Когда психика достаточно восстановилась для продолжения изменений. Наверное. Ничего удивительного тогда, что наши специалисты не смогли отследить! А ты не узнал, что с ними случилось? Почему харры остались только здесь?

— Что-то случилось, — Нидар неопределённо пожал плечами. — Миры были объединены тесно, не только для разговоров. Все, кроме Харра. Это родина, заповедник, её берегли. Ещё здесь решали самую важную проблему, с рождаемостью. Был эксперимент где-то в другом месте, в котором Харр не участвовал, только наблюдал со стороны. А потом пирамида потеряла связь со всеми другими мирами, и харрам пришлось выживать здесь. У них не оказалось нужных средств и аппаратов, чтобы выяснить, что произошло в остальных мирах, и построить переходы. Они не летали, как вы, в космосе, а сразу переходили с планеты на планету. Много чего не оказалось. Случившаяся трагедия очень подкосила всех, кто принимал тогда решения, и мы начали меняться. Только какая-то часть пирамиды, внешняя, я не до конца понял деление, не позволила измениться слишком сильно.

— Так вот почему у вас такой однородный язык! — сообразила я. — А мы гадали…

— Наверное, — задумчиво согласился он. — Но это не главное. Её целью было не позволить нам выродиться до вирусной цивилизации. Связь со Вселенной должна была спасти от этого, но пирамида помогала.

Эту классификацию я тоже успела узнать от искина, когда тот упомянул тему убившего экспедицию эксперимента. По версии древних харров, возникновение жизни и её развитие до разумных существ было не просто не случайностью, а основной закономерностью развития Вселенной. Почему так, они, правда, не знали, но выделяли три основных пути развития цивилизации.

Нормальный, когда с ростом интеллекта и развития знания росла ответственность, а агрессивность — падала; к этому типу харры относили себя. Вирусный, когда с развитием росла и агрессия, и в конечном итоге такие разумные начинали уже сознательно стремиться к уничтожению чего-то или кого-то; но, по версии харров, это был редкий вариант, исключительный. А самыми распространёнными являлись промежуточные цивилизации, вроде человеческой — когда и агрессия велика, и созидающее начало направлено не только на изыскание способов что-то уничтожить.

Однако больше всего древних интересовали именно вирусные цивилизации, механизмы возникновения которых они изучали в этом исследовательском центре. То есть, конечно, не только их, вообще цивилизации и пути их возникновения, развития и угасания. До осознания проблем с рождаемостью это было основное предназначение института. Да и новую общую беду харры в конечном итоге стремились свести к этим основным вселенским законам развития жизни, только не успели.

Древнюю цивилизацию стало жаль. При всём цинизме и рассудочности они были неплохими ребятами, очень высоко ценили жизнь во всех её проявлениях. Даже тот эксперимент, который убил моих друзей, никогда прежде не заканчивался серьёзными жертвами, у харров не было цели заставить подопытных поубивать друг друга. Просто так совпало: некому оказалось вовремя отменить команду.

Как некому оказалось нормально подготовить к изменению меня, всё проконтролировать и обеспечить быстрое и безболезненное изменение. В том моём сне причудливо переплелись выверты подсознания — и части вполне реальной операции. Именно медицинской процедуры, безо всяких ритуалов и песнопений, которые звучали в моей голове сами собой, ответом на происходящие изменения.

Да, как пояснил искин, на коже делались надрезы, которые помогали правильному течению изменения — не знаю, чем именно, в такие подробности я вдаваться не стала, но это тоже было связано с биосферой. Да, тело заматывали в особую ткань, которая обеспечивала скорейшее заживление порезов.

Но жертва процедуры, виденная во сне, конечно, не умерла. И никто её не насиловал — так странно моё подсознание истолковало «прямое внедрение донорского биоматериала»: вдали храм не имел технической возможности объясниться со мной напрямую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На Земле, когда мой разум достаточно окреп после потрясения, начала сказываться неоконченная операция, что выливалось в сны и стремление вернуться и всё исправить. А здесь… На Индре, вне собственных стен, храм мог пользоваться только готовой системой связи, а человеческий разум не приспособлен к сознательному восприятию проходящих через неё информационных потоков. Почему мы и не нашли до сих пор эти каналы. Он честно пытался снабдить меня полезной информацией, но всё это оседало в подсознании и — снова выливалось в сны.

В общем, никто ни в чём не виноват, никто не хотел плохого. Просто цепочка случайностей.

Слишком много слишком роковых случайностей, существование которых совершенно отрицали древние харры. И я не знала, во что труднее поверить: в совпадение или его отсутствие.

— Так не хочется идти в лагерь, — тихо призналась через некоторое время.

— Тебя не пугают эти стены?

— Не пугают. Но дело не в этом. Мне совсем не хочется сейчас разговаривать с твоими коллегами, и даже не столько разговаривать, сколько… всё-таки у вас очень чуткий слух, а я не хочу тщательно следить за каждым словом. Ладно тайны древних цивилизаций, но о личном при них точно не поговоришь!

— Нам всё равно нужно поесть и узнать, какое решение приняли старшие, — возразил рыжий. — Но если хочешь, можем потом вернуться.

— Хочу, — решила твёрдо.

Но вместо продолжения разговора или спешного возвращения потянулась к мужчине за поцелуем. Да, неподходящее место и время, но здесь нас хотя бы никто не увидит и не влезет со своими глупыми замечаниями и вопросами.

Сначала я искала в этом прикосновении успокоения и тепла. Но Нир ответил слишком жарко, жадно, и всё моё существо охотно откликнулось.

Больше того, я вдруг остро ощутила, насколько мне сейчас нужно именно это: его поцелуи и прикосновения, его страсть и пронзительная нежность. Отчаянно хотелось быть ближе, касаться гладкой горячей кожи, чувствовать ладонями мощь мужского тела, ласкать, отзываться на каждый вздох, ощущая себя живой, не одинокой, желанной — несмотря ни на что.

Вскоре я уже сидела верхом на бёдрах харра, с наслаждением прижимаясь обнажённой грудью к его груди и запуская пальцы в лохматую мягкую гриву. Когда и куда подевалась часть нашей одежды, меня в этот момент уже не волновало.

Последний проблеск сознания случился, когда харр справился с застёжкой моих штанов и отодвинул меня, чтобы заставить подняться и раздеть окончательно.

— Ой, Нир, а у меня же прививка, скорее всего, уже не работает, — пробормотала я виновато, не сопротивляясь, однако, его рукам. А когда снова села, сама взялась за тяжёлую пряжку мужского ремня.

— Что не работает? — голос рыжего прозвучал рассеянно, а мурлычущая хрипотца в нём отозвалась во всём теле сладкой дрожью.

Какой же у него чувственный голос, особенно вот в такие моменты… И руки. И губы. И весь он сам…

— Противозачаточная прививка, — пробормотала тихо и приподнялась, позволяя мужчине раздеться. Правда, уже слабо сознавала, что именно говорю. Зачем разговоры в такой момент?.. — Нет, я в целом не имею ничего против детей, и вообще, но… не прямо сейчас же! То есть я хочу сказать…

Харр прервал сбивчивую речь коротким поцелуем, от которого перехватило дыхание, и проговорил с тихим смешком:

— Не волнуйся, арриши, к такому я тоже пока не готов. Есть одно надёжное средство, я его пью.

— Хорошо, — с облегчением отозвалась я. — Погоди, но зачем? Или у тебя кто-то был?.. — последнее вырвалось само собой. За проскользнувшую в голосе ревность тут же стало стыдно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но Нидар только рассмеялся в ответ. Поцеловал — долго, вдумчиво, глубоко и чувственно, неторопливо лаская при этом.

— У меня есть ты, моя ревнивица. Зачем мне кто-то ещё?

Действительно, зачем? Кто? Какая разница! К плюку под хвост разговоры и глупые вопросы, к плюку нелепые страхи и неуверенность!