Караул под «ёлочкой» - Чебаненко Сергей - Страница 64

«Поэтому, если и далее следовать логике, сам собой напрашивается вывод: второй агент, работающий рядом с первым, не нужен. Более того, даже опасен, поскольку рано или поздно агенты либо столкнутся лбами при выполнении задания своего разведывательного центра, либо - что еще хуже - сами того не желая, «засветят» друг друга перед контрразведкой».

«А это значит, что всех, кто был сегодня в «каптерке» у Лопатина, можно смело вынести за рамки подозрений. Если действительно следовать принципам логики и целесообразности, резидента среди них быть не должно. Если, конечно, разведслужбы исламской Антавии не решили пачками вербовать технических работников на космодроме Байконур. На перспективу, так сказать... Нет, будем все же пока полагать, что и зарубежные шпионские центры придерживаются элементарных логических принципов. По крайней мере, пока обратное не доказано».

«Что же, в конце концов, получается? Резидент не мог узнать о провале от Евгения Шестюка. Потому, что Шестюк и не подозревал о том, что резидент существует. Резидент не мог присутствовать на «посиделках» у Лопатина. Потому, что не один находящийся в здравом уме руководитель разведки не станет сажать своих секретных агентов за один стол без острой на то необходимости».

«Но откуда-то ведь резидент узнал о нависшей над Шестюком угрозе! Если Шестюк никому ничего не говорил, и резидент не мог находиться во время рассказа Макарьева в комнате у капитана Лопатина, остается только одна возможность получения резидентом информации. С помощью банального подслушивания».

«Как можно было подслушать разговор в «каптерке» Лопатина? Стать в коридоре и приложить ухо к поверхности входной двери, оббитой металлом? Гм, ну, во-первых, так мало что расслышишь - слишком толстая дверь в кабинете замкомандира группы по испытательным работам. И вдобавок хорошо подогнанная к дверному косяку. А во-вторых, это слишком рискованный способ получения информации. Любой проходящий мимо по коридору гражданский сотрудник или военнослужащий непременно обратит внимание на человека, который замер около двери, прижавшись ухом к ее поверхности. Есть еще и в-третьих. Если допустить, что информация о провале Шестюка была получена резидентом путем подслушивания, то коллега Шестюка по шпионажу -настоящий ясновидящий. Потому что еще до появления в коридоре около дверей комнаты Лопатина, резидент должен был знать, что Макарьев собирается провалить Шестюка. Иначе, зачем ему вообще появляться около «каптерки» капитана? Послушать пьяные байки офицеров и гражданских спецов? Сомнительное хобби для законспирированного агента. А о готовящемся блефе с якобы обнаруженными следами агента знали только два человека - я и Уля».

«Еще можно нашпиговать рабочий кабинет Лопатина миниатюрными подслушивающими устройствами. Теоретически, конечно. Потому, что практически никакой агент ставить в «каптерке» капитана «жучки» не станет. Что секретного там можно услышать? Тосты на «посиделках» два или три раза в месяц? Нет, «жучки» отпадают».

Динамик системы оперативной связи на рабочем столе неожиданно ожил, оглушительно кашлянул и голосом полковника Паршинова сообщил:

- Работа закончена. Прошу все испытательные расчеты покинуть зал. Дежурной смене провести прием и опечатывание помещений.

Макарьев несколько секунд не отрывая взгляда смотрел на металлическую коробку системы оперативной связи. Той самой системы, которую они с Ульяной так умело сегодня использовали, чтобы записать шпионские откровения Евгения Шестюка. Система охватывала практически все помещения в испытательном корпусе. Небольшой микрофон внутренней связи позволял связаться с оператором на командном пункте. Нужно было только нажать кнопку на микрофоне и удерживать ее в нажатом состоянии.

«Гм, вот готовая и легальная прослушка, -усмехнулся Антон. - Стоит всего лишь добавить устройство, незаметно включающее микрофоны во всех помещениях испытательного корпуса. И посадить своего оператора для сортировки и записи на какой-нибудь миниатюрный магнитофон поступающей информации. Периодически переключаясь из одного помещения на другое и выискивая интересные разговоры, такой оператор сможет держать руку на пульсе практически всех работ. Да это же рай для настоящего агента! Просто таки шпионский Клондайк!»

«А чтобы не вызывать подозрений, лучше всего поместить оператора-слухача не где-нибудь в тайном закоулке, а прямо у всех на виду. Там, куда сходятся все каналы управления в испытательном корпусе. В командном пункте связи, например».

Макарьев стремительно поднялся из-за стола.

Если его догадка верна и в системе оперативной связи действительно обнаружится устройство для дистанционного включения микрофонов, станет ясно, как был подслушан разговор в кабинете Лопатина.

А если еще узнать, кто дежурил в командном пункте связи в этот момент...

- Тогда мы узнаем имя второго агента, - вслух произнес Макарьев. - Или даже резидента!

46.

6 сентября 1988 года.

Подмосковье, Калининград.

Центр управления полетом.

- Нам удалось установить причину аварии, - Виктор Благинов заскользил взглядом по лицам присутствующих.

В зале совещаний за длинным столом собралось человек тридцать. Руководители отделов, представители фирм - подрядчиков, начальники дежурных смен. Собрались члены кризисной группы по предстоящей посадке «Союза».

- Причина аварии кроется в нештатной работе системы ориентации корабля. Точнее, двух датчиков инфракрасного построения вертикали.

По залу волной покатился шум. Николай Грищенко, полный и не по годам грузный представитель фирмы -изготовителя датчиков, поднялся из кресла и протестующе замахал руками:

- Да что вы такое говорите, товарищ Благинов? Наши изделия...

- Николай Фомич, ты погоди с возражениями, -жестко осадил его Рюминов, сидевший за столом рядом с Благиновым. - Сначала дослушай до конца.

- Собственно говоря, к самим датчикам у нас никаких претензий нет, - Благинов успокаивающе кивнул в сторону присевшего на место Грищенко, - но в комплексе вся система ориентации сработала в нештатном режиме. При первой попытке посадки ориентация корабля строилась как раз на рубеже теневого и освещенного полушария Земли. То есть на границе света и тени. При таких условиях датчики инфракрасного построения вертикали - и основной, и резервный, - не смогли построить правильную ориентацию «Союза». Поэтому и пошла задержка программы спуска на семь минут. Потом, когда корабль уже вышел из переходной световой зоны и датчики заработали нормально, компьютер включил двигатель «Союза», но перелет за район предполагаемой посадки был уже почти тысяча километров. Поэтому Лахов и выключил всю систему.

- А что, вручную экипажу сориентироваться было нельзя? - с иронией в голосе осведомился представитель поисковой службы Леонид Васильченко. -Чтобы без автоматики?

- Можно, конечно, - бесстрастно пожал плечами Благинов. - Но для этого Лахов должен был четко представлять причину отказа...

- Это мы сегодня с утра поумнели, - с сарказмом заметил Рюминов. Он устал после бессонной ночи, проведенной в зале Центра управления полетом, и словесные выпады коллег слегка раздражали его. - А вчера, до анализа телеметрии, ничего еще толком не было ясно...

- Кое-что мы до сих пор так и не поняли, -подтвердил Благинов. - Особенно много у нас вопросов по второй попытке спуска. Через полтора часа после первого отказа, когда «Союз» сделал один оборот вокруг Земли, с корабля «Невель» была вторично дана команда загрузки программы посадки. И снова был зафиксирован сбой. По той же причине: нештатная работа инфракрасных датчиков. Тогда Лахов самостоятельно, без согласия Центра управления полетом, снова включил двигатель. И вот тут начинаются странности... Бортовой компьютер не стал выполнять программу спуска и начал работать по программе стыковки с орбитальной станцией. Продолжительность работы двигателя корабля вместо двухсот четырнадцати секунд составила всего шесть.