Крылья феникса - Матлак Ирина - Страница 68

— А я, если, конечно, мое мнение кого-то волнует, должен заметить, что предложение Кайла не лишено смысла, — вставил доктор Шайн. — Нор, ты же в состоянии обеспечить ее безопасность. И действительно понимаешь, что времени у тебя, точнее, у всех нас, осталось мало.

Дождавшись, пока доктор договорит, я вступила в разговор:

— С вашего позволения, теперь все-таки выскажусь я, — сохраняя спокойствие, посмотрела на Нориана. — Я понимаю ваше беспокойство и все сопутствующие моему возвращению в институт риски. Но эти риски оправданны. Если я могу оказать какую-либо помощь в меру своих скромных сил и послужить на благо империи, то должна это сделать.

— Скромных сил? — перебил Кайл, закатив глаза. — Пресветлый, да если бы скромность можно было продавать, эта девчонка бы озолотилась…

— К тому же я и правда много пропустила, — добавила я. — Еще немного — и у тех, кто этого хочет, появится прекрасный повод меня исключить.

Нориан чуть подался вперед и, не сводя с меня немигающего взгляда, спросил:

— А ты сама этого хочешь? Хочешь быть ниллэ?

Уже не в первый раз он затрагивал тему моих желаний. Показалось, что мой ответ для него действительно важен. Но проблема заключалась в том, что ответа на заданный вопрос у меня не было. Я хотела использовать выпавший мне шанс, учиться и добиться чего-то в жизни. А что до ниллэ… Нет, эту роль исполнять не хотела, но именно она и была выпавшим мне шансом.

Пока я старалась все это объяснить, Нориан продолжал неотрывно на меня смотреть, источая едва заметный рассеянный свет. А когда я замолчала, спросил:

— Что, если бы у тебя была возможность учиться, не становясь при этом ниллэ?

Я растерялась. Почему он об этом спрашивает? Разве для меня такое возможно?

— Давайте вы продолжите свой увлекательный диалог позднее, — снова бесцеремонно вмешался Кайл. — Речь не об этом. Мы говорим о необходимости мышке вернуться на факультет ниллэ сейчас, а не о ее обозримом будущем. И поскольку сама мышка высказалась за свое возвращение в институт, не вижу никаких препятствий и предлагаю сделать это уже сегодня.

Спор занял еще некоторое время, но в итоге Нориан сдался. Причем сложилось впечатление, что сдался только из-за моего мнения, — Кайла с доктором Шайном он бы попросту проигнорировал. Было очевидно, что вся эта затея не пришлась ему по душе, но принимать решение за меня он не мог. Точнее, мог, но не стал.

В итоге мы сошлись на том, что в институт я вернусь сегодняшним вечером. Нориан, перенесший доктора обратно в институт, отсутствовал несколько долгих часов. Кайл, к счастью, тоже ушел… вернее, улетел на своем григанне, и эти часы я коротала в обществе Дайлы и не знала, куда себя деть. Пыталась читать, но толком не могла сосредоточиться, предложила Россу помощь на кухне — мне вежливо, но непрозрачно намекнули, что никакая помощь не требуется.

Сидя на полюбившейся садовой скамейке, я смотрела на проплывающие впереди облака и думала — обо всем и сразу. О возвращении к учебе, о призывателях, которых необходимо обнаружить… о Нориане. Да, пожалуй, о Нориане — больше всего.

В мыслях снова и снова всплывали слова, сказанные им за завтраком. Что он в действительности имел в виду? И взгляд — такой пристальный, внимательный, проникающий в самую глубину души…

«Когда мужчина просто благодарен, он на женщину так не смотрит», — прозвучало в сознании голосом Дайлы.

Я тряхнула головой и приложила ладони к покрасневшим от волнения щекам. Даже холодный, прилетающий с гор ветер не мог их остудить, как не мог унести опасные, но такие будоражащие мысли. Стоило признать, что я уже давно не смотрела на Нориана просто как на лорда, феникса и тем более преподавателя. Даже дружбы с ним, предложи он ее, мне бы не хватило.

Да… давно следовало признать, что сирота из низших кварталов отчаянно и безвозвратно влюбилась в блистательного, принадлежащего высшему миру феникса. А самое плачевное в моей ситуации было то, что чем дальше, тем все сильнее эта влюбленность напоминала… любовь. И если влюбленность еще можно переболеть, побороть, заставить себя не обращать на нее внимания, то что делать с чувством куда более сильным?

Мне хотелось быть рядом с Норианом, видеть его, слышать. Говорить с ним и с ним же молчать. Хотелось, чтобы у нас было еще много вечеров у камина и на этой скамейке в уютном небесном садике…

Порой мне казалось, что мои чувства взаимны. Но сама мысль об этом пугала своей нереальностью. Я боялась поверить в то, что это возможно, боялась выдать желаемое за действительное. Жизнь — это ведь не сказка, где прекрасные принцы влюбляются в простых девушек, а не в прекрасных принцесс.

Как бы то ни было, один вечер на садовой скамейке у меня в запасе еще был. Нориан пришел, когда облака сгустились и небо из дневного стало сумеречным. Собирались плотные свинцовые тучи, грозящие разразиться мощным осенним дождем. Пусть остров и покрывал защитный купол, на улице заметно похолодало, и Дайла вынесла мне шерстяную шаль, в которую я закуталась.

— Замерзла? — вместо приветствия спросил Нориан, приблизившись.

— Немного, — с улыбкой согласилась я.

Вместо того чтобы сесть рядом, он остановился около скамейки и снова посмотрел на меня так, что внутри все перевернулось.

— Я хочу кое-что тебе подарить, — неожиданно произнес Нориан.

В следующее мгновение в его руках появился изящный, висящий на золотой цепочке кулон. Овальной формы янтарь был заключен в золотую, украшенную витыми узорами оправу и светился, как если бы в него заключили маленькое солнце.

Я машинально поднялась на ноги, завороженно глядя на эту красоту.

— Этот камень называют Слезой феникса, — пояснил Нориан. — Когда-то он находился в императорской короне, но потом был дарован моему деду за заслуги перед Артоганом. Тот, в свою очередь, подарил его моей бабушке, а она перед смертью отдала его мне. Она ушла много лет назад, но я хорошо ее помню — меня эта железная леди всегда любила особенно. Она велела подарить Слезу феникса той, кого я назову своей избранницей. И сейчас я хочу подарить ее тебе.

Сначала я подумала, что ослышалась. Затем — что сплю и вижу сон.

Хотя на дворе было холодно, мне вдруг стало так жарко, словно я оказалась в эпицентре стремительно разгорающегося пожара. От смеси неверия, волнения и робкой, переплетенной с надеждой радости стало трудно дышать. Обычно я не отличалась косноязычием, но сейчас не могла подобрать нужных слов.

— Я понимаю, что этот подарок, скорее всего, стал для тебя неожиданным. — Нориан улыбнулся одними уголками губ. — Знай, что он ни к чему тебя не обязывает. Помимо того, что я сказал, Слеза феникса — это сильный оберег, в котором заключена искра Первого феникса. Пусть это будет единственная слеза в твоей жизни, Ида…

И прежде чем я успела хоть что-то сказать, он добавил:

— В обществе, где я вырос, принято спрашивать у родителей понравившейся девушки разрешения за ней ухаживать. Если родителей нет, то у ее опекунов или ближайших родственников. С учетом твоих взаимоотношений с опекунами я задам этот вопрос тебе, — сделав короткую паузу, он невесомо коснулся моей руки и посмотрел мне в глаза. — Дашь ли ты мне шанс, Ида, доказать, что я достоин такой девушки, как ты?

Пресветлый… теперь я начала думать, что умерла и вознеслась на небеса.

Благодаря урокам этикета я знала, что его последний вопрос — формальный, задаваемый лордами родственникам леди, к которым они хотят проявлять знаки внимания. Но сейчас он звучал совсем не как формальность… Изучая ненавистный этикет, я даже помыслить не могла, что когда-нибудь услышу этот вопрос, адресованный мне!

— Так что ты скажешь, Ида? — спросил Нориан. — Ты позволишь мне попытаться завоевать твое расположение?

Мне хотелось крикнуть, что никакое расположение ему завоевывать не требуется. Что я и так влюблена в него без памяти и сейчас готова рухнуть в обморок от одного только осознания происходящего.

Но моей смелости на это не хватило. Да и уроки этикета бесследно все-таки не прошли. Поэтому я внезапно севшим голосом проронила короткое: