Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд - Страница 6

Моргенс весело засмеялся — удивительно молодым смехом для такого старого человека — и спрыгнул со стола.

— Не бойся, Саймон. Я думаю — если кто-нибудь знает что-то о ситхи, то это я, — что тебе не следует особенно бояться их магии. Замок был сильно перестроен, и каждый камень истово благословила по крайней мере сотня священников.

Правда, Юдит и кухонная прислуга иногда, оборачиваясь, обнаруживают, что тарелка с печеньем исчезла, но я полагаю, это можно скорее отнести за счет чрезмерной наглости нынешней молодежи, нежели гоблинов.

Доктор был прерван короткой серией постукиваний в дверь комнаты.

— Кто там? — крикнул он.

— Это я, — сказал меланхолический голос. И после долгого молчания закончил:

— Я, Инч.

— Кости Анаксоса, — выругался доктор, любивший экзотические выражения. — Так открой дверь, потому что я слишком стар, чтобы бегать прислуживать дуракам.

Дверь распахнулась. Против света вырисовывался силуэт человека видимо высокого, но настолько сгорбленного, что нельзя было быть в этом уверенным.

Круглое бессмысленное лицо было почти полностью закрыто сальными волосами, обкромсанными кое-как.

— Я извиняюсь, я… потревожил вас, доктор, но… вы сказали прийти рано, разве нет? — Голос был глухой и замедленный, как капающее сало.

Моргенс свистнул и раздраженно дернул прядь своих тонких белых волос.

— Да, сказал, но я просил прийти сразу после обеда, а его еще не было. Все равно, нет смысла отсылать тебя. Саймон, ты знаком с Инчем, моим ассистентом?

Саймон вежливо кивнул. Он действительно видел Инча один или два раза. Этот странный человек приходил к Моргенсу вечерами, чтобы помочь с тяжелыми вещами.

— Что ж, юноша, на сегодня это избавит тебя от моей болтовни, — сказал старик. — Раз Инч здесь, я должен его использовать. Приходи, и я продолжу свой рассказ, если ты захочешь.

— Конечно. — Саймон еще раз кивнул Инчу, тот проводил его коровьим взглядом. Мальчик подошел к двери, уже взялся за руку, как вдруг ясное видение метлы Рейчел, лежащей у рва, как тело странной водяной птицы, предстало перед его глазами.

Простак!

Можно ничего не говорить. Можно подобрать метлу по дороге и сказать Дракону, что работа сделана. У нее масса забот, и, несмотря на то, что они с доктором были старейшими обитателями замка, разговоры между ними были редкостью. Без сомнения прекрасный план!

Саймон вернулся, сам не понимая зачем. Маленький человек рассматривал свиток пергамента, а Инч стоял позади него, неподвижно уставившись в пространство.

— Доктор Моргенс…

При звуке своего имени доктор поднял голову и, мигая, огляделся по сторонам. Казалось, он был очень удивлен, что Саймон до сих пор в комнате.

Саймон был удивлен не меньше.

— Доктор, кажется… я опять что-то не то сделал.

Доктор поднял бровь, ожидая продолжения.

— Я должен был подмести вашу комнату, Рейчел мне велела. Теперь весь вечер пропал даром.

— О! А! — Нос Моргенса сморщился, как будто чесался, и доктор широко улыбнулся. — Подмести мою комнату, э-э… Ладно, юноша, прихвати метлу и приходи завтра. Скажешь Рейчел, что у меня еще есть для тебя работа, так что уж пусть она будет так добра и отпустит тебя. — Он вернулся было к своей книге, но потом снова поднял прищуренные глаза и поджал губы. Пока доктор сидел, погрузившись в раздумья, приподнятое настроение Саймона успело смениться некоторой нервозностью.

Почему он на меня так смотрит?

— Послушай, мальчик, подумай вот о чем, — сказал наконец старик. — Мне предстоит сделать массу работы, с которой ты можешь мне помочь. И кроме того мне возможно будет нужен ученик. Приходи завтра, как я сказал, а я договорюсь с главной горничной об остальном. — Он коротко улыбнулся и вернулся к своему свитку.

Саймон неожиданно почувствовал, что Инч смотрит на него из-за плеча доктора. Непонятное выражение проступило на его безмятежном лице цвета молочной сыворотки. Саймон поежился и, попрощавшись, выскочил за дверь.

Он шел через двор, слушал скрипки цикад, вдыхал росистый вечерний воздух и улыбался. Быть учеником доктора! Настоящим учеником!

Прежде чем отправляться к опостылевшим комнатам для слуг, Саймон спустился ко рву послушать вечерние лягушачьи песни и посмотреть на воду. Он присел на серый замшелый камень и задумался. Странно! Много лет назад этим замком владели ситхи.

Откуда налетел этот ветер?

Может быть, на этом самом камне сидел когда-то мальчик-ситхи. И камень лежит здесь до сих пор, а в замке полно людей…

Шепот с ветром: Мы вернем это назад, человеческое дитя. Мы все вернем назад…

Саймон вздрогнул и поплотнее закутался в свой камзол, ощутив внезапный озноб. Ему вдруг страшно захотелось тепла, света и людских голосов. Он встал и пошел к помещению для слуг.

Глава 3. ПТИЦЫ В ЦЕРКВИ

— Во имя Благословенного Эйдона…

Хлоп!

— …И Элисии, его матери…

Хлоп! Хлоп!

— …И всех святых, которые взирают…

Хлоп!

— …Взирают… Ой! — Недовольное шипение. — Проклятые пауки!

Хлопки, прерываемые проклятиями и заклинаниями, возобновились. Рейчел сметала паутину с потолка в столовой.

Две девушки больны, а третья вывихнула коленку. Таковы были обстоятельства, породившие нехороший блеск в глазах Рейчел Дракона. Хватило бы и того, что Сарру и Джип свалила дизентерия — Рейчел была суровой надсмотрщицей, но она прекрасно знала, что каждый день, когда больная девушка выходит на работу, превратится потом в три пропущенных дня, — и Рейчел пришлось взять их обязанности на себя. Как будто она и так не работает за двоих! А тут еще явился сенешаль с сообщением, что король сегодня будет обедать в Большом зале, и Элиас, наследный принц, прибыл из Меремунда, — это означало, что работы стало еще больше!

А Саймон, которого час назад послали принести пару охапок рогоза, до сих пор не вернулся.

И вот теперь, с трудом взгромоздившись на шаткий стул, она пытается сбить метлой паутину с досчатого потолка. Ох уж этот мальчишка! Этот… Этот…

— Святой Эйдон, дай сил…

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Проклятый мальчишка!

Мало того, думала Рейчел несколько позже, тяжело опускаясь на стул, вспотевшая и раскрасневшаяся, мало того, что парень ленив и неучтив. За эти годы она сделала все, что могла, чтобы выколотить из него это бессмысленное упрямство, и каждому ясно, что благодаря этому он стал лучше. Но гораздо хуже, что, похоже, кроме нее, это никого не заботило. Саймон был уже ростом со взрослого мужчину и должен был выполнять мужскую работу — но куда там! Он выискивал любую возможность, чтобы спрятаться и ускользнуть от работы, а потом бродил как лунатик. На кухне смеялись над ним. Горничные баловали его и таскали ему еду, когда Рейчел выгоняла его из-за стола. А Моргенс! Милостивая Элисия, этот человек постоянно поощрял мальчика!

И вот теперь доктор вдруг спросил Рейчел, может ли Саймон приходить к нему каждый день, подметать, наводить порядок — ха! — и помогать старику с какой-то его работой. Как будто она не знает! Старый пьяница будет потягивать эль и рассказывать мальчику Бог весть какие дьявольские истории.

И все-таки она не могла отклонить это предложение. Впервые кто-то заинтересовался ребенком, кому-то понадобились его услуги — мальчишка вечно путался под ногами! А Моргенс в самом деле хочет ему добра…

Доктор часто раздражал Рейчел своей манерой чудно выражаться — по мнению главной горничной, все это были замаскированные насмешки — но он действительно заботился о мальчике, всегда старался помочь ему. Намеки, предложения, тихое заступничество, когда главная судомойка ударила Саймона и выгнала его из кухни… Моргенс всегда думал о мальчике.

Рейчел безучастно смотрела на чистый потолок, мысли ее блуждали далеко в прошлом. Он сдула с лица влажную прядь.

Той дождливой ночью — когда ж это было? Почти пятнадцать лет назад? Она чувствовала себя старой-старой… Казалось, прошло лишь мгновение…