Мера зверь: Прорыв (СИ) - Изотов Александр - Страница 47

Потому что внутри чистейшего льда, в нескольких сантиметрах под поверхностью, кто-то был.

Я впал в ступор, а сердце же истошно забилось, разгоняя кровь.

Из прозрачной темницы на меня смотрела хрупкая женщина в белой просторной мантии. Бледное длинное лицо с приоткрытым ртом, каштановые волосы, и голубые глаза, в которых застыло отчаяние. Она протянула руку, словно трогала лёд с той стороны.

Но самое главное, что на лбу у нее был нарисован яркий красный кружок. Ноль, начерченный глиной, и впервые я видел его воочию.

— Просветлённая… — прошептал я и тоже потрогал лёд.

Куча вопросов налетела в этот момент. Почему женщина?

Что она тут делает?

Кто ее замуровал?

Почему тело не исчезло?

И вообще… Может, это она тринадцатая?!

Я привстал на коленях и стукнул копьем, но едва высек щербинку. На жгучем ветру, в этой вечной мерзлоте, лёд был ужасно твердым. Да и с ногой, на которую нельзя было опираться, у меня не было никаких шансов выбить тело из плена.

Сев на лёд, я поджал губы. И машинально достал из-за пазухи куклу девочки Грезэ, которую для меня сохранил Фолки.

Обожжённый деревянный человечек, на груди которого вырезаны крылышки, а на лбу нацарапан нолик. Понятно, что мелкая первушка пыталась изобразить меня. Уж не знаю, как она догадалась, что я был проповедником просветленных — к тому времени такой же глиняный рисунок на моём лбу уже стёрся.

Прошло минут пять, но ничего не происходило. Вокруг всё тот же мрак, и девушка смотрела все тем же остекленевшим взглядом. Лишь воющий ветер намекал мне, что скоро я буду рядом с этой просветлённой вторым экспонатом, если не потороплюсь.

И зачем я пытаюсь её достать? Что мне это даст?

Попытавшись разобраться в своих эмоциях, я пришел к выводу, что это подает голос душа проповедника Перита, в теле которого я оказался. Ну, ясно, профессиональная солидарность, увидел свою коллегу, и требует должного уважения.

— Похоронить бы по-человечески, — сказал я, вставая, и усмехнулся своим же словам.

В Инфериоре, попробуй я нуля хоронить, как человека, такой бы вой поднялся.

— Если смогу, я вернусь, — моя рука легла на лёд.

Ничего не произошло, зрачки заточённой во льду так и смотрели в пустоту.

Я говорил это скорее своему проповеднику, чем этой женщине. И, едва я произнёс обещание, как что-то отпустило в сердце, стало полегче. Возникла уверенность, что всё будет хорошо.

Продвигаясь дальше по льду, я продолжал думать, что же это за просветлённая такая? Мозг строил различные догадки, но все казались абсурдными.

Может, она еще с тех времен, когда создавался весь этот Инфериор? Сколько там дней создания? Сколько бы их ни было, в начале был нулевой. И нули пришли из него…

Как жаль, что нет со мной того свитка, с рисунком. Я ведь не обратил внимания на половые признаки нарисованных фигурок, вдруг там можно различить, кто есть кто.

Яркий свет стал бить в глаза, знаменуя о том, что я приближался к выходу из ущелья. Хоть внутрь намело много снегу, он не смог закрыть проход полностью, и пришлось провалиться по грудь, чтобы вылезти.

Шипя от боли в ноге, я барахтался в снегу, постепенно выползая на волю. Снаружи был все тот же залитый солнцем склон, покрытый искрящимя снегом. Ледяной поток, выходящий из ущелья, терялся под ним.

Едва я оказался снаружи, зажмурившись от солнца, как вдруг…

Легкая боль, охватившая все моё существо, подарила не страдания, а облегчение. По жилам пролилась уже знакомая сила. Перед глазами возник столб духа, а моя точка полетела вверх по мерам, и через миг была уже в пятой ступени зверя. Где и положено.

Я тряхнул головой и с легким удивлением выпустил сканер. Магия с радостью подчинилась.

— Снова зверь, — изумленно прошептал я.

Резкая догадка сверкнула молнией, и я направил сканер за спину. Снежная пещера, из которой мне удалось выбраться, пробивалась стихией лишь на метр, а дальше… стена пустоты. Ничего.

— Нет, это не сильверитовая пыль, — я плюхнулся прямо в снег.

Нога уже не болела так нещадно, звериная кровь подняла болевой порог. Я направил в вывихнутую стопу свое внимание, впустил туда стихии, и начал самолечение.

Одновременно я размышлял, составляя ассоциативный ряд.

Ущелье с просветлённой во льду. Провалился туда — сила исчезла. Вышел из ущелья — сила появилась. Искомый «икс» напрашивался сам собой.

— Дерьмо нулячье, — сказал я, а потом прикрыл рот рукой, и, обращаясь мысленно к той замёрзшей девушке, добавил, — Прошу прощения.

Мало ли, кто это. Уж не Абсолют ли?

Так, религия Просветлённых с каждым разом открывала мне всё новые грани. Правда, теперь это была уже не пустая болтовня Инфериорской грязи.

Но разве все просветлённые так могут?

А тот старик Юсто, про которого рассказывал Мордаш? Появись он в деревне возле Пантер и отбери у первушников вокруг меры, об этом бы всем стало известно. Тем более, когда он свалился на камни там, возле деревни Рогачей, я так и остался зверем.

Кстати, а первушники тоже лишаются силы? Я поскреб бороду… Как бы проверить?

Да и мой Перит не обладал такой способностью, ведь ни Рычок, ни Кабаны ни о чём таком не говорили. Судя по реакции убитых мной Безликих, потеря меры в Инфериоре происходит нечасто.

Получается, эта сила…

— Рычок! — я вытянул талисман и сжал его в кулаке.

Ну, точно! Храм в Проклятых Горах. Когда мы пришли туда, я потерял способность с копьем, а Рычок жаловался, что потерял свою силу.

Неожиданная мысль так возбудила меня, что я потерял контроль над лечением, и вскочил.

Мастер Женя разгадал тайну храма, и теперь может лишать силы по своему желанию, таская с собой какой-то артефакт в мешочке. Что же он там нашел в храме?

В спину дохнула опасность, и я обернулся, раздраженно поджав губы. Ну, кто еще?

Из снега в пяти шагах позади меня блестели внимательные глаза. Качнулся белый мех, едва заметный в снежном покрове.

Кстати, насчет первой меры.

— Иди сюда, — я, уверенно встав, обернулся, развел руки и отпустил копье.

Все пережитое показало мне, насколько ценный дар — мера зверя. И как на самом деле его легко потерять в Инфериоре. А значит, сейчас будем пользоваться на полную.

— Вот он я, давай!

Хищная мохнатая ящерица, размером чуть ли не с корову, приподнялась над снегом, и с сомнением посмотрела на меня. Добыча не должна себя так вести.

Но мое нахальное поведение возымело успех — хищник все же рванулся в атаку. Я же зарычал, принимая на себя удар огромного животного и одновременно отталкиваясь ногами. Пальцы перехватили клацнувшую перед лицом пасть. Инерция, усиленная моим прыжком, стремительно понесла нас в зёв снежной пещеры…

Единым снарядом мы влетели внутрь, и уже знакомое чувство слабости резко нахлынуло, возвращая боль в вывихнутой лодыжке. Я чуть-чуть не долетел до открытого льда и плюхнулся спиной в снег.

Меня должно было приложить весом огромного хищника, но этого не случилось. Лишь скользнуло из рук сухое чешуйчатое тело, испуганно свистнув.

— Ау! — я отдернул руку, когда меня укусили за палец.

Я задрал голову, глядя, как по ледяной пещере испуганно уносится обычная, размером с кошку, ящерица. Обычная для родной Земли.

Тут было холодно, и двигалась рептилия все медленнее, медленнее… Так она и заснула, не в силах забраться на очередной ледяной уступ.

Все знают, что животные в Инфериоре — та же первая мера. Только ступеней бесконечное количество. Первушники и животные появились в один день сотворения мира.

— Вот тебе и раз, — усмехнувшись, я рассматривал следы мелких зубов на пальце, а потом непроизвольно сунул его в рот.

Какой обычный вкус крови…

Встав и отряхнувшись, я выбрался на свободу. И снова зверь! Вот тебе и фокус.

Поняв, что размышлять о вечном можно вечно, я схватил копье и припустил по снегу вдоль ущелья, пытаясь на ходу восстанавливать вывих.

Где-то там в снегу валяется щит Белой Волчицы, я не мог просто так бросить ценную вещь. При этом мой взгляд не отрывался от вершины горы — Хильда наверху, если верить Безликим.