Мера зверь: Прорыв (СИ) - Изотов Александр - Страница 25

И вот уже настоящие пальцы сомкнулись на моей шее, выдавливая жизнь. Рука на автомате «каменным жалом» вонзила копье в плечо противнику, но наконечник застрял в кольчуге. Да твою-то мать! Я только крякнул от бессилия.

— Ха-ха! — Мориц едва не надорвался от хохота, а в его глазах уже плавало самое настоящее безумие, — Хотел пробить, зверь?!

Чувство опасности грохнуло, как сирена. Через миг нарисовалась траектория смерти в грудь, из последних сил я успел подставить баклер, но Мориц просто долбанул пару раз по нему мечом. От звона меня оглушило, хрустнули кости, и моя рука безвольно повисла, выпустив щит.

— Удавлю, падаль! — и пальцы стали сжиматься.

Я бросил последнюю энергию в шею, пытаясь укрепить, оказать сопротивление. Как там делается эта «каменная рубашка»? Но стопы уже не доставали до земли, силы не хватало, а сознание стремительно темнело.

Да что ж они все меня удавить-то пытаются?! И в прошлый раз руку сломали… Последняя мысль подстегнула — тот ангел в деревне первушников точно так же игрался со мной.

Ассоциации прокатились волной — ангел, рука, дротик, яд… Я еще был в сознании, когда отпустил копье и сунул руку под доспех. Хватит дозы, нет? Неважно — через секунду в ладони командора, сжимающего мою шею, торчал дротик.

— Это что? — Мориц отдернул руку, и я свалился ему под ноги.

— Аха-а-ап! — я заглотал ртом, как рыба, хватая спасительный воздух.

— Что за дрянь? — командор шатнулся, тряхнул головой, — Каракоз?! Откуда ты, падаль, знаешь?

Но умирать от яда Мориц не собирался. Он все еще стоял, пошатываясь, дергал головой и часто моргал. Копье выскользнуло из плетений кольчуги, упало рядом со мной. Пальцы обхватили древко…

— Этим меня не свалишь, шавка, — прорычал командор, расправляя плечи.

Я прыгнул вперед, закручивая в теле спираль энергии для удара. Голый подбородок горел передо мной ясной целью. Но клинок Морица тоже пошел вперед, рисуя траекторию прямо мне в грудь. Если увернусь — дотянуться не смогу.

А если как Фолки? На пределе чувств я сместил тело так, чтобы клинок прошел чуть в стороне. Вот передо мной сверкнули злые глаза командора, он тоже успел сменить направление атаки. Я почуял, как клинок проходит под ребрами, но терять силу удара было нельзя — и мое копье вонзилось ему в подбородок.

Плоть человека — такая же плоть. Кончик копья звякнул о шлем с области затылка, и Мориц закатил глаза.

— Вот ты и сдох, четвертый перст, — прошептал я ему, теряя сознание.

Сильверитовый клинок был уже внутри меня — словно раскаленная струна прошла сквозь тело от живота до лопатки. Я зажмурился, прокатился стихиями по своим внутренним органам, оценивая ранение, и улыбнулся. Желудок и легкое пробиты, но сердце не задето…

Уже в который раз я теряю в Инфериоре сознание. Опять картинка отключается, отрубается звук окружающего мира, я погружаясь в темноту.

Прозвучал рог. Это не тот, еще один. Совсем другой звук.

— Примал, живи! — кажется, это Фолки.

И тут же пронзающий меня огонь исчез, и осталась только боль. Клинок вытащили.

— Ты чего наделал, Белый Волк? — раздался знакомый голос. Это Керт, тот самый ветеран, верный командор и учитель Зигфрида.

Я попытался что-то ответить, но силы у меня были не бесконечными. Хватило только на приятную мысль, что завалил-таки человека.

— Оружие бросьте, дурни! Встречайте приора.

Снова прозвучал рог, и картинка отключилась…

***

Наверное, ранение все же было серьезным. Я плавал где-то на грани, не понимая, что со мной происходит.

Со мной говорили. Небо, Рычок, Халиэль…

Мне снились люди и звери. Зверей было много. Целая вереница самых разных мужчин и женщин, воинов и обычных ремесленников. Они шли друг за другом ко мне, выстраивались вокруг меня, улыбались, некоторые кланялись. И все говорили спасибо.

А я все крутил головой. Где-то за их спинами мелькала детская фигурка. Бегает, играется, но ко мне не идет.

— Грезэ… — прохрипел я.

Все мое нутро тянулось к ней, хоть я и знал, что чужие мы друг другу. Нет, не чужие.

А вот голоса чужие.

— Рана серьезная, — сказал этот голос.

— Делай свое дело, лекарь.

Иногда появлялась Хильда, выходила вперед, касалась щеки пальцами. Ее голос я бы узнал из тысячи.

— Спика… Марк…

А потом меня кидали на твердый холодный камень, больно прикладывая затылком. Стискивали запястья и шею железными кандалами… Камень просил прощения за все муки, пытался подбодрить энергией, но больше он ничего не мог поделать. Это воля человека.

— Великий мастер Эмерик… Он же зверь! Мой примал помог твоему приорату.

Эмерик. Какое имя интересное. Не знаю никаких Эмериков.

— Ноль! — крикнул кто-то, — Сраная просва!

И я снова ползу под палящим солнцем, жажда разрывает горло. А в теле нет сил, совсем, этот проповедник совсем слаб. И меч еще так далеко, доползти бы до него.

Передо мной маячат фигуры. Кто там, Скорпионы?

— Дайте ему воды!

Кажется, я дополз до меча. Или нет? Но вода льется спасительной влагой по губам.

— Пей, Марк.

— Дерзкая зверица. Я знал твою бабушку, Спику. Если бы не она, я бы твои дерзости вообще не слушал.

— Мастер, она права. Белый Волк очень помог.

Я снова проваливался в сон. И снова камень менялся на мягкую подстилку, сквозь которую голую спину покалывала солома.

— Керт, друг, я знаю тебя давно. Но ты знаешь закон. Кабаньи Клыки говорят, что он был нулем. Да еще и просветленным.

— Да где ж ты нуля-то увидел, приор? Смотри, зверюга какой.

— Где это видано, великий мастер, чтобы ноль человека одолел?

— Вы мне зубы не заговаривайте. Видел я, Волчица, что натворил твой примал. Захваченные в плен звери до сих пор вздрагивают, когда вспоминают о нем.

— Какие законы, приор? Война к тебе пришла!

— Если бы я не следовал законам, она пришла бы гораздо раньше.

Говорили обо мне. Даже без сознания я понимал это. Я приоткрыл глаза — передо мной стоял незнакомый человек. Рыцарь в серебряных доспехах. Русые волосы собраны назад, на лбу диадема с изумрудом. И такие же зеленые, изумрудные глаза пристально вглядывались мне прямо в меру.

В этих глазах был закон. Непреодолимый, как само Небо.

— Зверь, ты был нулем? — спросил незнакомец.

— Да… — только и прохрипел я в ответ. Врать смысла не было.

Я лежал в полутемном помещении. Свечи в фонарях на стене, слабый свет в узком окошке. Мои глаза стали заплывать, слезиться, а надо мной появилась голова, толстая черная коса упала мне на грудь.

— Заткнись, Спика! — где-то рявкнула Волчица, но я уже закрыл глаза. Сил не было.

Будто удар кулаком в живот, как она всегда делала. Это Хильда ударила? Нет, это другая боль в животе.

— Они тебе что угодно расскажут… — еще один голос.

— Я все понимаю, звери. Но пленники перед Небом поклялись. Бывший проповедник… Я не знаю, что это такое, но где вы видели, чтобы так по мерам скакали?

— Первушником был, я только это знаю.

И снова боль. Меня снова пронзали той жгучей струной…

— Серьезная рана, сильверит пока вытянется… Главное, чтоб не убил его раньше.

Мысленно я усмехался. Если до этого не убил, то и сейчас не убьет.

— Так зачем лечишь его, приор?! Если казнить собрался…

— Законы Неба превыше всего. Таково слово приора, звери! — было ответом.

Глава 12. Узник

Камень стучался мне в голову, в лопатки, холодил спину и очень просил очнуться. Мягко подливал в меня энергию, и очень жалел, что все так получилось.

Раньше я так стихию не чувствовал, чтобы прямо с эмоциями…

— Ой-ой… — послышался голос, — Ой…

Открыв глаза, я осмотрелся. Каменная темница, толстая дубовая дверь… Сверху еле пробивается свет через зарешеченные окошки, и внизу темно. По полу кое-где накидана почерневшая солома, а передо мной упал на колени грязный, абсолютно голый ноль. Прикован одной тонкой цепью к стене, но ему и такой хватит — не вырвется.