«Давай полетим к звездам!» - Чебаненко Сергей - Страница 81

Ну, поехали...

0...

9...

Сзади за спиной суета, Донилья все еще возится с Луганцевым. Только бы эта сволочь не убила мальчишку!

0...

3...

- Волянецкий, на место! Всем стоять! - окрик Карлоса. Побереги голосовые связки, дружок! Начал дело - делай смело. Работаем!

1...

9...

Какая-то возня за спиной... Что там? И не посмотришь... Луганцев? Снова сцепился с Донильей? Держись, Март!

3...

4...

Краешком глаза вижу, как рванула с места Инга. Да и как же ей утерпеть, если на ее глазах бьют любимого мальчишку? Давай, девочка! Не зря же тебя учили в ваших гуроновских разведшколах. Отвлеки господина мироустроителя хотя бы на пару секунд.

Теперь дополнительные цифры.

Шмя-я-як! Чье-то тело влипает в стену. Инга? Карлос? Хорошо, если бы Донилья.

5...

Кто-то концом пальца с силой тычит меня в левое плечо. Одновременно грохот выстрела. В кого?!

4...

В меня.

Наши “ангелы-хранители” автоматически отключаются внутри управленческих помещений миростроителей - зачем охранять отдельный объект в месте, где надежно обеспечена коллективная безопасность? Я был сейчас совершенно беззащитен. Но почему-то втемяшил себе в голову, что Карлос

побоится в меня стрелять из боязни повредить пульт. Глупость, конечно...

Сзади снова бабахнуло. Второй удар в спину, ниже и правее первого. Сверху, от потолка наползает темно сизый туман, похожий на огромную грозовую тучу. Что за хрень?

7...

Медленно, как все-таки медленно движутся пальцы... Но я успею!

Где “Ввод”, черт возьми?!

“Ввод” - вот! Со всей силы, большим пальцем! Есть!!!

Огромные металлические тарелки с обеих сторон ударяют в виски. Толстое сверло буравит ребра правее позвоночника. Сизый туман сделался черной ваксой и давит на веки. Пульт с зеленой лампочкой, сигнализирующей об успешном вводе команды, сам собой почему-то отрывается от стены, разворачивается в пространстве и ударяет меня в правую бровь. Песочные ноги уже не держат тело и ссыпаются на пол. Я еще пытаюсь сделать глубокий вдох, но острая боль разрядом электрического тока вонзается в затылок.

...Маленький “Ньюпор” с дымящим простреленным мотором несется вниз, к темно-зеленому ковру сосен. Сплюснутый оранжевый шарик солнца на горизонте, складывает кроваво-красные крылья заката. А сверху тихо и безжалостно опускается на землю черный пресс неба...

Алексей Леонтьев и все, все, все -14

(из дневника космонавта)

ВЫСТРЕЛ

Когда Карлос Донилья выстрелил, Чеслава Волянецкого швырнуло вперед, он ударился лбом об стену и мешковато осел на пол, завалившись на спину.

Инга уже снова была на ногах. Донилья стал разворачиваться в ее сторону, но не успел. Лаукайте ударила по его правой руке, выбивая “вальтер”, и одновременно локтем с размаху въехала в лицо.

Пистолет отлетел к моим ногам. Но сам Карлос устоял на ногах, и левой рукой нанес Инге мощный удар в пах. Словно порывом урагана девушку согнуло и отшвырнуло к стене.

“Вальтер” по-прежнему лежал у моих ног. Карлос отыскал его взглядом, и сделал шаг к пистолету. В его глазах было столько бешенства, злобы и ненависти, что я в одно мгновение понял: ничего, кроме смерти - немедленной и неотвратимой - нас всех теперь не ждет.

...Жаркое лето сорок второго года. Хохочущий гестаповец поднимает “вальтер” и целится в мальчишку...

В облике Донильи не было ничего, что хоть чуточку напоминало того фрица из моей военной юности.

Но мне не хотелось вновь оказаться под прицелом. Надоело жить с жутким ожиданием смерти. Хотелось освободиться от этого страха - раз и навсегда.

Карлос сделал еще шаг вперед, стал наклоняться, чтобы подхватить с пола пистолет.

Я на доли секунды снова стал ловким мальчишкой из лета сорок второго года и оказался проворнее. Перегнувшись через раненого Королевина, голова которого лежала у меня на коленях, первым схватил “вальтер”.

В училище у меня была “пятерка” по стрельбе. Да и охотник я неплохой.

Пуля попала Донилье точно в середину лба. С широко распахнутыми и враз остекленевшими глазами, он по инерции сделал еще шаг и лицом вперед повалился на пол, едва не придавив Сергея Павловича.

...Фриц из прошлого не ожидал выстрела. Голова его дернулась. Глаза превратились в стеклянные бусы. Он отшатнулся, потерял равновесие и рухнул в черную бездонную яму, таща за собой ужас смерти и темные тени страха, которые цепко держали мою душу все эти годы....

- Алексей, - слабым голосом позвал Королевин. -Подай-ка мне уником. Если Донилья не врал, сейчас сюда явится целая банда этих мироустроителей... Нам потребуется помощь!

Мартын Луганцев и его собеседники -14 (записки журналиста) “ОН МЕРТВ!”

Все-таки Донилья основательно приложил меня кулаком по затылку. В голове гудели колокола, в глазах пересекающимися спиралями вертелись размытые цветные пятна.

Но сознание я не потерял. Даже сделал попытку подняться, но левая рука предательски подогнулась в локте, и я снова хорошенько ткнулся лбом в мраморные плиты на полу. В голове что-то ослепительно и гулко взорвалось.

Окончательно пришел в себя, когда Инга перевернула меня на спину и несколько раз легонько шлепнула по щекам. Открыл глаза. Пространство над головой еще качалось, как лодка на воде, но цветастые пятна пропали.

Инга лучисто улыбнулась, наклонилась вперед и поцеловала меня в губы.

И сразу же исчезло все лишнее - Ингина тайна, о которой она молчала, инопланетный ГУРОН с его заданиями, моя обида на любимую женщину. Осталась только любовь. Наша любовь. Сейчас и навсегда.

Я ответил на поцелуй, обхватил голову Инги руками, притягивая к себе, но она мягко отстранилась. Погладила меня ладошкой по лицу. Не вставая, на четвереньках, поползла к Волянецкому, который, раскинув руки, лежал на полу около пульта.

Я сначала сел, а потом стал, опираясь рукой о стену, подниматься на ноги. Видел, как Инга принялась нащупывать пульс на шее Чеслава. Замерла на несколько секунд, а потом отпрянула, и тихонько сказала:

- Он мертв...

Чеслав Волянецкий и другие -14

(рабочие записи)

ПОСМЕРТНЫЙ МЕМУАР

Темнота...

Тишина...

Спокойствие...

Умиротворенность...

Прошло мгновение.

Или, может быть, вечность?

Я...

Я.

Я - есть.

Пространство и время.

И где-то в нем - я. Маленькая соринка в бескрайнем океане мироздания.

“Я мыслю - следовательно, я существую”.

Привет, Декарт!

Картезий, а ты помнишь, как примерно пять тысяч лет назад - конечно, наших, абсолютных, не земных, - мы пили с тобой вино в уютном и теплом кабачке на улочке Луанде в Марселе? За окном ветер мел поземку, хулиганил в ветвях деревьев, рвался внутрь домов. А мы пили вино, ели жареное мясо, и ты от души смеялся, когда я с большими вольностями и купюрами пересказал тебе сюжет “Бабочки” Рэя Брэдбери. Ты помнишь, Рене?

“Я мыслю - следовательно, я существую”.

Яркая белая точка зажглась впереди. Растянулась в линию. Линия изогнулась, замыкая в себе пространство. Окружность оторвалась от плоскости, завертелась вокруг горизонтальной оси.

Я внезапно осознал, что вишу в центре огромного шара.

Черная масса зашевелилась внизу, превращаясь в темную поверхность океана. Легкий ветерок дунул сверху, становясь небом.

Внизу плеснула волна. Сияющее изнутри голубоватым светом тело гигантской черепахи поднялось из морских глубин, распласталось на водяной глади.

Три неярких вспышки над панцирем. Светящиеся внутренним светом огромные серые слоны стали в вершинах треугольника прямо подо мной.

Бешено вертящийся вихрь над слонами. Пыль - диск -земля. Полусфера над диском - небо.