«Давай полетим к звездам!» - Чебаненко Сергей - Страница 57

Ближайшие перспективы вообще выглядели очень мрачно. “Лунник”, не совершив и одного витка вокруг Луны, должен был рухнуть на ее обратной стороне где-то в районе южного полюса. Вместе с моим бренным телом, естественно...

Но наши операторы в наземном ЦУПе быстро оценили ситуацию и немедленно выдали Макарину команду начать сближение с моим корабликом. Олег повел “Знамя” на перехват и очень точно смог перехватить “Лунник” на его нестабильной орбите. Ну, а сразу после стыковки двух кораблей понадобилось совершить маневр, чтобы уйти на стабильную эллиптическую орбиту вокруг Луны. Вот такая получилась петрушечка...

- Могли бы все же сказать, - проворчал я. Хотя, будь я на Земле, в Центре управления полетом, наверное, действовал так же. - А то катаете меня, как куклу, понимаешь...

- Да не бухти ты, Лешка, - откликнулся Олег. В его голосе чувствовалась усталость. Последние сутки Макарин работал в таком же напряженном режиме, как и я. Держался молодцом. -Готовься к переходу на “Знамя”. Только перед выходом из

корабля не забудь закрыть стекло гермошлема. А то нос отморозишь!

- Шутник хренов, - беззлобно ругнулся в ответ. - А где, кстати, праздничный обед и фронтовые сто грамм?! Готовы?

- Все готово, Леша, - хохотнул Макарин. - Борщ в тарелке стынет и котлета по-киевски готова!

Подготовка к выходу в космос не заняла много времени. Закрыл гермошлем скафандра, проверил герметичность. Поочередно выключил почти все бортовые системы “Лунника” - теперь ручное управление ими не нужно. Корабль будет до падения на Луну летать в беспилотном режиме.

Вручную включил клапан сброса давления из лунной кабины. Атмосфера “Лунника” начала тонкой струйкой вытекать в космос. Когда в кабине был уже практически полный вакуум, открыл выходной люк, прихватил с собой контейнер с образцами лунного грунта и неторопливо стал выбираться наружу.

Переход из “Лунника” на “Знамя” занял чуть более получаса.

Наверное, в иной ситуации, я бы уложился и в половину этого времени. Но из-за того, что при стыковке “Лунник” был ориентирован не совсем точно, - сказывалось вытекание газа из негерметичного топливного отсека взлетной ступени, - при соединении кораблей не удалось достигнуть их полной соосности. Стыковочный штырь “Знамени” вошел в одну из крайних ячеек на стыковочной плите “Лунника”. Это был еще не аварийный режим, но и не самый оптимальный и для орбитального маневрирования, и для перемещения из одного корабля в другой. С переходом через стык между кораблями пришлось повозиться - удержаться там, чтобы не сорваться в космическую бездну, оказалось не просто. Но я справился.

...Старт “Знамени” к Земле состоялся на тридцать восьмом витке вокруг Луны. Примерно за час до включения двигателя ракетного блока “И”, лунный орбитальный корабль по командам с Земли “потерял” бытовой отсек вместе с пристыкованным к нему “Лунником”.

К этому времени я успел “умыться” влажными полотенцами. Мы пообедали и перенесли в спускаемый аппарат “Знамени” все то, что требовалось вернуть на Землю из космического путешествия. В первую очередь перетащили “самое дорогое” - герметичный контейнер с образцами лунного грунта. Надели скафандры “Сокол” и заняли рабочие места в креслах спускаемого аппарата.

Корабль снова зашел “за Луну”. Теперь связь с нами Земля держала через спутник-ретранслятор “Луна-30” -пришло время и ему потрудиться. По команде из центра управления полетом включился двигатель разгонного ракетного блока. “Знамя” нарастил скорость и сошел с окололунной орбиты. Наш путь лежал к Земле, домой.

...Не спится. Навязчивые мысли лезут в голову.

Череда аварий и нештатных ситуаций в нынешнем полете зашкалила за все мыслимые пределы. Отказ двигателя на старте. Пожар в хвостовом отсеке ракеты. Сбой системы управления при первой коррекции. “Морская болезнь” у меня. Компьютерный “боб” при посадке “Лунника”. Поломка сразу двух двигателей при взлете с Луны. Дыра в топливном баке...

Что, черт побери, происходит? Рок какой-то...

До Земли еще трое суток полета. Впереди - две коррекции, посадка...

Мартын Луганцев и его собеседники - 8

(записки журналиста)

ЦЕНТР, КОТОРЫЙ УПРАВЛЯЕТ

“Советский Центр управления полетами в подмосковном Калининграде давно уже получил мировую известность благодаря сообщениям ТАСС, в которых освещались очередные достижения отечественной космонавтики.

Сегодня у нас появилась возможность рассказать о работе ЦУПа подробнее. Центр управления полетами - это структурное подразделение Центрального научно-исследовательского института машиностроения. С августа 1961 года ЦНИИМаш возглавляет Юрий Александрович Мозжоров, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий, доктор технических наук, профессор. По просьбе нашей редакции директор ЦНИИМаша Ю.А.Мозжоров согласился рассказать о работе Центра управления полетами, о тех, задачах, которые ЦУП решает в ходе нынешней лунной экспедиции”.

Я вытащил из пишущей машинки лист и раздраженно бросил его на стол:

- Ерунда какая-то получается. Сухо, казенно, стандартно...

Инга отложила в сторону книгу, которую читала, сидя на диване, подошла к столу и заглянула в лист.

- Ну, и что? Нормальное вступление к статье. Стандартное. Что тебе не нравится?

- Понимаешь, Солнышко, Мозжоров очень необычный человек. Не только хороший специалист, но и замечательный рассказчик. И еще очень хороший хозяин. Заметь, не просто директор, формально и сухо исполняющий обязанности, а именно хозяин: толковый, болеющий за людей и порученное дело. Он почти два часа водил меня по лабораториям института... Ну, и главное... Я своими глазами увидел наш Центр управления полетом. Святая святых, один из наших главных космических секретов вплоть до недавнего времени.

- Подумаешь, секрет, - Инга надула губки. - Его уже несколько дней каждый вечер показывают по телику!

- Показывают только главный зал управления, - возразил я. - А ЦУП намного больше. Это настоящее чудо техники!

Инга еще больше насупилась. На встречу с Мозжоровым она не попала. Я договорился с бюро пропусков института машиностроения о том, что меня будет сопровождать фотокорреспондент. Но всего за пять минут до нашего отъезда к Мозжорову, Инге лично позвонил сам Аджубеев и распорядился немедленно отбыть на метростройку в Бирюлево - там Хрущев и члены правительства открывали к очередной годовщине революции новую станцию метро.

- В общем, ничего особенного, - сказал я поспешно, чтобы окончательно не испортить настроение моему сокровищу. -Обычный космический центр.

...Перед тем, как начать беседу, Юрий Александрович с настоящим хозяйским гостеприимством накормил меня обедом в институтской столовой.

- А кофе, Мартын Андреевич, давайте выпьем у меня в кабинете, - сказал Мозжоров. - Анна Григорьевна, мой секретарь, готовит его просто замечательно.

Кабинет у Юрия Александровича оказался довольно скромным для человека, который возглавляет всесоюзный институт со штатом примерно десять тысяч работающих. Обычный письменный стол с приставной тумбочкой, на которой в стартовой готовности замерли пять или шесть телефонов, Т-образный стол для совещаний, книжные шкафы, забитые разноформатными и разноцветными томами. В углу кабинета скромно приютились журнальный столик и два мягких кресла.

На правой стене, рядом с рабочим столом, обнаружился портрет улыбающегося Гагарова, одетого в оранжевый полетный скафандр, с непонятной подписью “Гагарин” в углу над рамкой.

“Так, знакомая песня, - мысленно отметил я. - Видения и странности продолжаются!”.

- Давайте здесь расположимся, - Мозжоров кивнул в сторону кресел. - И кофе выпьем, и побеседуем.

Я не возражал. После двухчасовой экскурсии по институтским корпусам подкашивались ноги, и гудело в голове. Поэтому с облегчением опустился в предложенное хозяином кабинета кресло, достал из сумки блокнот и ручку. Мозжоров расположился напротив.