«Давай полетим к звездам!» - Чебаненко Сергей - Страница 35

Ленинск - это город-новостройка, город - строительная площадка. Стандартные коробки пяти- и девятиэтажных домов соседствуют с огороженными заборами пустырями, на которых возводятся новые дома, школы и магазины. Только у Сыр-Дарьи тянутся длинные ряды старого жилья, еще пятидесятых годов, - типовые одноэтажные коттеджи из дерева.

Перекусил в кафе “Снежинка”, и немного побродил по еще немногочисленным и коротеньким городским улицам. Инга снабдила меня в дорогу своей портативной фотокамерой, и самые замечательные городские достопримечательности, на всякий случай по-шпионски озираясь, я отщелкал на фотопленку. Вопреки ожиданиям, фотосъемку никто не прерывал, и я сделал вывод, что городская жизнь Ленинска давно уже не относится к числу строго охраняемых государственных секретов.

Вечером сходил от нечего делать на “Кавказскую пленницу”, которая шла в местном кинотеатре “Сатурн”, вернулся в номер, завалился на кровать и принялся за чтение какого-то отечественного опуса “про сыщиков” из МУРа. Опус был написан так талантливо, что уже минут через десять чтения у меня обнаружилась неодолимая тяга ко сну.

...Ночью приснилась комната первого отдела в здании нашей редакции. За письменным столом восседал Павел Петрович Синицкий и молча буравил меня взглядом маслянисто-черных глаз. Улыбнулся добродушно, шутливо погрозил пальцем и напомнил:

- За вами должок, Мартын Андреевич. Статья об Инге Яновне Лаукайте!

Проснулся в холодном поту.

Почему я не решился сразу рассказать Инге о задании кагэбэшника? Может быть, она меня поняла бы и простила...

А теперь уже поздно...

Мерзавец и предатель!

Я заскрипел зубами и с головой укрылся одеялом.

...Утром едва не проспал рабочий поезд, который именуется на Байконуре смешным словом “мотовоз” и на котором по утрам военные и гражданские специалисты едут из Ленинска работать на стартовые площадки, расположенные в глубине казахстанской степи. “Мотовоз” оказался обычным поездом из нескольких купейных пассажирских вагонов, которые тянул новенький маневровый тепловоз. В купе пассажиры размещались по шесть-восемь человек, было душно и тесно. Я всю дорогу до “двойки” простоял в коридоре у раскрытого окна, созерцая открывавшиеся взгляду степные пейзажи.

Монтажно-испытательный корпус 1А я нашел на второй площадке без особого труда - он расположен в непосредственной близости от пассажирской платформы, к которой подкатил наш мотовоз. Прошел через командно-пропускные пункты и попал в большой и хорошо освещенный монтажный зал. Первый же встреченный работник на вопрос, как найти доктора наук Бушунина, молча указал мне на Константина Давидовича, уже поджидавшего меня у стапеля, на котором стоял резервный корабль “Знамя”.

Бушунин оказался человеком самой заурядной внешности. Среднего роста, худощавый, немного сутулый. На голове почти не осталось волос, лишь на висках сохранилась поредевшая, местами уже совершенно седая растительность. Острый внимательный взгляд глубоко посаженных глаз, широкое скуластое лицо и заостренный подбородок предавали его облику что-то мефистофельское. Судя по взгляду, которым он окинул меня, профессор Бушунин был не в восторге от предстоящей беседы с журналистом.

- Здравствуйте, Константин Давидович, - я постарался, чтобы приветствие прозвучало как можно более доброжелательно. - Март Луганцев, журналист из “Советских Известий”. Мы договаривались с вами о встрече.

- Доброе утро, - бесцветным ровным голосом откликнулся он. - Извините, у меня не слишком много времени -вот-вот должно начаться заседание государственной комиссии, Конструктор выглядел уставшим и чем-то озабоченным. На высоком лбу пролегли глубокие морщины, под глазами обозначились синие круги:

- Поэтому давайте не будем затягивать надолго нашу беседу... Что касается моей биографии - она ведь вам тоже нужна для статьи, не так ли? - зайдете потом в сто двадцать третью комнату. Это наша канцелярия. Я оставил для вас подробнейшее описание моего жизненного пути.

Последнюю фразу он произнес с плохо скрываемым сарказмом, еще раз давая понять, что не в восторге от нашей встречи.

Бушунин был одет в темно-серый костюм и коричневую “водолазку” с плотно облегающим воротом. На лацкане пиджака обнаружился золотистый квадратик значка с изображением улыбающегося Гагарова и непонятной подписью “Гагар” с волнами, которую Инга прочитала как “Гагарин”. Ингин фотоаппарат предусмотрительно болтался у меня на шее и я тут же незаметно запечатлел на фотопленку как образ самого главного конструктора “Знамени”, так и квадратный значок на его груди. Под потолком зала, гудя электродвигателем, полз по рельсам мостовой кран, и щелчок фотокамеры оказался неслышным.

Что же, если времени у нас мало, будем без длинных предисловий брать быка за рога.

- Константин Давидович, - я открыл рабочий блокнот с заготовленными заранее вопросами и приготовился записывать, - как родилась идея сконструировать лунный пилотируемый корабль?

- О, наша дорожка к этому кораблю оказалась очень длинной, - губы Бушунина сложились в улыбку. На его усталом лице и улыбка показалась какой-то вымученной. - Сама идея корабля стала вызревать к началу шестьдесят второго года. Тогда уже стало ясно, что на одноместном “Востоке” далеко не уедешь. Точнее, не улетишь...

Я скорописью делал пометки в блокноте, стараясь не прерывать Бушунина. Рассказывая мне историю создания космического корабля “Знамя”, Константин Давидович что называется “разговорился”. С увлеченными своим делом людьми такое бывает часто: у человека плохое настроение, а начнешь говорить с ним на интересную для него тему - и видишь, что глаза зажглись, лицо порозовело и проблемы отошли на второй план.

- Константин Давидович, расскажите об устройстве лунного орбитального корабля “Знамя”, - от истории проекта полета к Луне я довольно резко поворачиваю к чисто техническим вопросам. Что поделаешь: советский читатель должен знать, как устроены лучшие образцы самой передовой в мире техники.

- Я ждал этого вопроса и неспроста предложил вам встретиться именно около стапеля с резервным кораблем, -Бушунин хитро улыбнулся. - Лучше один раз увидеть наше “железо” в натуре, чем посмотреть десяток чертежей в кабинете.

Он достал из кармана пиджака заточенный карандаш и указал им в сторону космического корабля:

- Начнем по порядку, сверху вниз. Вот там, в носовой части корабля находится стыковочное устройство. Оно позволит состыковаться с “Лунником” после старта с Луны...

- Как называется шарообразный отсек, на который сверху крепится стыковочный узел?

- Это бытовой отсек. Две полусферы соединены между собой небольшой проставкой в форме усеченного конуса. Внутри отсека находятся приборы для научных исследований, запас воды и пищевых продуктов для космонавтов, небольшой диванчик для отдыха... Бытовой отсек используется и как шлюз во время выхода космонавтов из корабля в космическое пространство. Кстати, на Земле, экипаж попадает внутрь корабля тоже через этот отсек. Это непростая операция, поскольку космонавты одеты в скафандры “Сокол”....

Бушунин указал карандашом в центральную часть космического корабля:

- Вот это - спускаемый аппарат. Он имеет форму автомобильной фары. Спуск фарообразного корабля становится управляемым, перегрузки при посадке значительно уменьшаются...

Карандаш-указка скользнул вниз:

- Есть отсеки, в которые космонавты не имеют доступа во время полета. Под днищем спускаемого аппарата находится приборно-агрегатный отсек, который, как видите, имеет цилиндрическую форму с расширяющейся конической “юбкой”. Эта “юбка” - энергетический отсек.

Бушунин украдкой взглянул на часы. Все понятно. Время беседы истекает.

- Еще пара вопросов, Константин Давидович. На Западе сейчас много спекулятивных публикаций о надежности нашей космической техники. Скажите честно, вы уверены, что “Знамя” - это надежный корабль?

- Конечно! - Бушунин улыбнулся. - Три беспилотных пуска, четыре пилотируемых полета - и ни одной серьезной аварийной ситуации! Поэтому можете аршинными буквами написать в своей газете: “Корабль “Знамя” - это очень надежный корабль”.