Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Полонский Виктор - Страница 353

Когда до калитки оставалось несколько шагов, статский советник предложил:

– А знаете, Митрофан Тимофеевич, нам надо немного развеяться. Давайте поедем на Хиабан Лалезар, посидим в каком-нибудь уютном «кавэханэ»[210]. Там, насколько я помню, раньше делали вкусное мороженое. А в такое пекло оно особенно кстати, не находите?

– С удовольствием, – замыкая калитку, согласился Байков.

Солнце разморило автомобильного стража. И он, положив голову на руль, видел восьмой сон. Услышав шум открываемой двери, парнишка протер глаза и что-то виновато пролепетал. Ардашев улыбнулся, дал ему несколько шаи на конку и на сласти; вернув ключи, он велел передать хозяину, что решение об аренде особняка еще не принято. Зажав в кулаке монеты, довольный мальчишка зашагал по тротуару.

«Форд» вновь побежал по узким тегеранским улочкам, обгоняя «дрожке» и редких прохожих. Солнце стояло в зените, и люди прятались от жары в своих большей частью глинобитных ханэ. В раскаленном воздухе вырисовывались очертания снежных шапок Эльборусского хребта, слившихся с едва заметными, прозрачными, как папиросная бумага, облаками.

Автомобиль остановился прямо перед иностранной надписью «Cafй». Драгоман решил купить газету, а Клим Пантелеевич вошел внутрь. Дверной колокольчик известил хозяина о появлении гостей. Тотчас же, будто джинн из лампы, вырос официант. Поклонившись и приложив руки к груди, он провещал:

– Хош амедид, ага! Мияд, бефармаид, ага![211]

Клим Пантелеевич кивнул и уселся за столик у открытого окна, выходящего на проспект. Не дожидаясь Байкова, он заказал два шербета, две порции мороженого и два вида палудэ[212]: из дыни и яблочное. Вскоре появился переводчик со свежей газетой «Недват» за одиннадцатое июля. Из ее передовицы следовало, что вчера Австро-Венгрия предъявила Сербии ноту с требованием выполнить десять явно неприемлемых пунктов.

– Это значит, что кризис перерастает в войну? – спросил драгоман.

– Думаю, да.

– И когда же она начнется?

– Если учесть, что ответ должен быть дан не позднее сорока восьми часов, то, скорее всего, на следующей неделе. А по большому счету можно считать, что она уже началась.

– То есть как?

– Вы же понимаете, что сам ультиматум – проформа, некая формальность, необходимая для развязывания боевых действий.

– А я как раз собирался в отпуск. И что же теперь делать? – грустно выговорил Байков.

Как раз в этот момент подали мороженое, палудэ и шербет в мисочках. А к нему – особый шик – деревянные ложки с вырезанными изречениями восточных мудрецов.

Клим Пантелеевич взял одну из них и проговорил:

– А вот вам и ответ на вопрос, правда, не мой, а Омара Хайяма:

– А ведь и правильно, – согласился переводчик. – Надобно дорожить каждой отведенной тебе Всевышним минутой. – Он поднес к глазам свою ложку. – А у меня вот другое рубаи:

Он лукаво улыбнулся и спросил:

– Простите, Клим Пантелеевич, но раз уж достопочтенный Гияс ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури упомянул «тайну», то и я хотел бы приподнять чадру над одним мучающим меня с самого утра вопросом, если вы, конечно, не возражаете?

– Пожалуйста, Митрофан Тимофеевич.

– Благодарю. Так вот доктор Любомудров, как вы недавно изволили заметить, ошибся, приняв вас за раненого моряка, который оказался на греческом судне десяток лет назад. Однако в то же время, если помните, консул Казвинской сатрапии господин Красноцветов дал понять, что ходили слухи о вашем убийстве. И, по его словам, это случилось тоже лет десять назад (правда, вы его поправили и уточнили, что с тех пор минуло девять лет и три месяца), так?

– Допустим.

– Вот мне и кажется, что Любомудров сегодня не обознался…

Ардашев неторопливо доел мороженое, промокнул губы белоснежным платком и негромко изрек:

– Вероятно, я вас разочарую, если отвечу все той же строкой: «И донеслось в ответ: «…увы…увы…увы!..»

Драгоман вздохнул и уставился в потолок. На его лице остался отпечаток неудовольствия. Он молчал.

Когда с угощениями было покончено, затрезвонил дверной колокольчик и на пороге появилась дама в элегантной голубой шляпке, из-под которой выбивались темные локоны. Впрочем, примечателен был не столько дорогой и модный наряд – длинное, небесно-голубое платье с оборками, сколько она сама. Статная брюнетка поражала правильными чертами лица. В ее внешности не было ни малейшего изъяна: брови, словно два натянутых лука, увеличивали и без того большие глаза с длинными ресницами, а прямой, аккуратный, будто вылепленный античным скульптором нос придавал лицу черты нежной строгости; полные, точно лепестки распустившейся розы, губы невольно притягивали внимание. Ей, кажется, было не более двадцати пяти лет.

За красавицей следовал английский офицер. Главным в его облике были нафабренные, торчащие в стороны густые усы. Они уже давно вышли из моды, но еще оставались популярными у отставных военных, цирковых силачей, ну и, конечно же, у Вильгельма II. Мужчина внимательно осмотрел кафе. Очевидно, он был ревнивцем и ненавидел всю мужскую часть Персии, которая, не стесняясь, рассматривала его спутницу. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, поскольку для многих иранцев женское лицо так же волнительно, как для тверского крестьянина ножки танцовщицы во французском кабаре. Остановив взгляд на драгомане, незнакомец приветливо кивнул. Дама улыбнулась уголками губ и лишь махнула ресницами. Вежливым поклоном ответил им и Байков. Повернувшись к Ардашеву, он прошептал трепетно:

– Не правда ли, она прекрасна?

– Спешу согласиться.

– Я буду себя чувствовать крайне неловко, если не представлю вас. Не возражаете?

– Напротив. К тому же мы и так собирались уходить.

Первым к чужому столику приблизился Байков. Почтительно раскланявшись, он трепетно поцеловал даме ручку и затем проговорил на французском длинную тираду:

– Позвольте познакомить вас с моим соотечественником. Его зовут Клим Ардашев. Он дипломат и прибыл из Петербурга совсем недавно.

Статский советник вежливо поклонился и краем глаза заметил, что незнакомка разглядывает его весьма внимательно. А переводчик между тем продолжал вещать:

– Госпожа Лиди Ренни, собственный корреспондент «Le Figaro» в Тегеране.

– Klim, – выговорила она, – как легко произносится ваше имя! И не надо ломать язык, как, например, эти ужасные: Dobrinia, Amvrosi, Sviatopolk.

Госпожа Ренни заглянула в глаза Ардашеву (что, естественно, не ускользнуло от всевидящего ока ее обожателя), а потом сказала негромко:

– Уверена, мы станем хорошими друзьями.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, мадам, – учтиво парировал Клим Пантелеевич.

Байков указал на ее спутника и, перейдя на английский, представил:

– Британский военный агент – капитан Вильям Фог.

– Рад знакомству.

– Взаимно. Надеюсь, у нас еще будет возможность пообщаться, – сухо выговорил офицер.

– А вы приходите завтра в клуб, там и поговорим, – предложила француженка ангельским голоском.

– А где это? – Клим Пантелеевич вопросительно посмотрел на Байкова.

– Господин Ардашев там еще ни разу не был, но я стану его проводником, – пообещал драгоман.