Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Полонский Виктор - Страница 272


272
Изменить размер шрифта:

— Вы тут пока пообщайтесь, а мне надобно пройтись… проверить, знаете ли, одну мыслишку. До скорой встречи, господа, — вставая, проговорил Клим Пантелеевич. Привычно выбрасывая вперед трость, он зашагал в обратном направлении. Ему вслед растерянно смотрел Нижегородцев.

15

Длинный вечер

Справляться со скверным расположением духа Ардашев научился давно. Без этой способности в разведке не выжить. Агенту всегда приходится мысленно сражаться с разного рода опасениями. И если относиться к ним каждый раз серьезно, то можно сойти с ума. Верное средство избавиться от скверного настроения — заняться любимым делом, которое хотя бы на время позволит улетучиться дурным мыслям. Для Клима Пантелеевича такими увлечениями были: сочинительство, бильярд, шахматы и, пожалуй, преферанс. Но это в идеальном варианте. Когда же нет возможности воспользоваться этими приятными занятиями, то надобно начать размышлять о каком-нибудь малознакомом процессе, чтобы новые мысли постепенно вытеснили прежние страхи, опасения или разочарования. Пока, например, представишь, как был устроен паровой самолет Можайского и каким образом он должен был подниматься в воздух, забудешь обо всем на свете. Или, допустим, начинаешь думать о том, как удается африканским бушменам впрок заготавливать мясо антилоп без соли? И как долго можно продержаться в знойной саванне без еды и воды? Стоит также попробовать порассуждать об изобретениях будущего: если с помощью телеграфа и телефона уже научились посылать на любое расстояние слова, то каким образом будут передавать мысли? И что надежней — аэроплан или дирижабль?

Правда, блага цивилизации — клуб и курзал — Ардашев только что миновал и потому опять решил туда вернуться. «Да, доктор наговорил лишнего этому надоедливому литературоведу. Хорошо, если Сорокопятов еще не успел перезнакомиться с местными газетчиками. А то получится, что именно я и выболтал всю информацию о деле. Как тогда следователю в глаза смотреть? Ах, Николай Петрович, Николай Петрович! Ну какой смысл давать окружающим лишнюю информацию о себе и своих делах? Разве от этого можно стать успешнее? Скорее всего, нет. Если ты поделился радостью о нежданной удаче с завистником, то он сразу же начнет создавать вокруг тебя отрицательное поле из собственных негативных мыслей, поскольку к нему в дом эта капризная дама еще не заглядывала. То же и друзья — в лучшем случае назовут тебя баловнем судьбы. Вот и весь итог. Многим мало прожить целую жизнь, чтобы это понять».

Клуб представлял собой длинное одноэтажное здание, выходящее на улицу большими венскими окнами. Резная дубовая дверь с витой бронзовой ручкой распахнулась с легкостью садовой калитки. «Раз смазывают петли у входной двери, значит, следят за порядком и внутри», — справедливо рассудил Клим Пантелеевич и не обманулся в своих предположениях.

В светлой просторной зале стояли накрытые белыми скатертями столики. Они были заняты лишь наполовину. В основном присутствовали статские, но было и несколько компаний офицеров, среди которых встречались и флотские — с кортиками и в ослепительно-белых мундирах.

Бильярдные фрейберговские столы — их адвокат насчитал только четыре — расставили свои массивные резные лапы в соседней зале. Заказав чаю с ромом, Клим Пантелеевич с удовольствием погрузился в созерцание упорной схватки между невысокого роста усатым господином в пиджачной паре и пехотным поручиком. Играли в пирамиду и, судя по напряженным лицам, — по-крупному. Поручик время от времени прикладывался к коньячной рюмке, но это ему не мешало вгонять в лузу довольно сложных «чужаков». Статский вместо «Шустова» пил вино и потому, видимо, был успешнее. Офицер нервничал и пытался бить щегольски. Он чаще применял клапштос[124], от чего уставал и иногда киксовал[125], промахивался, получал штрафы. Его соперник играл уверенными, беспощадно правильными ударами. В них не было ни forte, ни piano, зато присутствовал холодный коммерческий расчет. Битков он пускал легким накатом, и они, ударив «заказанные», загоняли их в гнезда луз. По всему было видно, что поручик проиграет. Так оно и случилось. Зашелестели банковские билеты, перекочевывая из одного портмоне в другой. Изрядно охмелевший офицер, не желая мириться с проигрышем, предложил «угол» — двойную ставку. Соперник согласился. Вторая партия повторила первую. И опять освободился от «лишнего» груза бумажник военного. Ставка утроилась…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ардашев вдруг понял, что совсем не наблюдает за игрой, а мысленно возвращается к тому странному карандашному рисунку в комнате убитого полковника. «И все-таки что-то в нем не так — будто с ног на голову переставлено; то ли есть какая-то недосказанность, то ли наоборот — перебор фигур…»

Между тем поручик едва держался на ногах, пошел вразнос и уже играл на запись. Его дальнейшая участь была ясна и понятна, как судьба ощипанного петуха в кухмистерской.

Клим Пантелеевич оставил лакею целковый и вышел на улицу. Спокойствие вновь наполнило душу теплом, и присяжный поверенный с удовольствием вдохнул свежий морской воздух. Рука сама потянулась к заветной коробочке с надписью «Георг Ландрин». Но в этот момент ему в коленку ткнулся чей-то теплый нос. Это был Вилли. Позади него шла хозяйка.

— Здравствуйте, Клим Пантелеевич, а где же ваш друг? Он все еще нездоров?

— Добрый вечер, Лика! — воскликнул Ардашев. — Мой приятель выздоровел, но после болезни у него появилось опасное осложнение, по-латыни оно называется morbus boltunos и характеризуется повышенной разговорчивостью — слова лезут, точно нефть из бакинских скважин.

— Шутник! — засмеялась она.

— Угощайтесь! — он протянул ей коробочку монпансье. — С тех пор, как я избавился от курения, я пристрастился к этим маленьким конфеткам. Не знаю, как другим, а мне они помогают ускорить мыслительный процесс.

— И часто вас одолевают раздумья?

— Практически постоянно.

— И даже сейчас?

— А сейчас тем более.

— Было бы интересно узнать, что вас волнует в данный момент.

— Я ищу предлог, чтобы пригласить вас на чашечку ароматного турецкого кофе в кондитерской у Верне.

— А вы хитрец — одним предложением «убили двух зайцев»: и даму пригласили, и сделали намек на известное произведение Антона Павловича.

— Так вышло, — развел руками Ардашев. — Надеюсь, вы не против?

Она потрепала пуделя и спросила:

— Ну что, Вилли, пойдем?

Питомец, заслышав кличку, радостно залаял.

— Он не возражает, а значит, согласна и я, — улыбнулась Лика.

Кондитерская находилось совсем неподалеку. Кофе действительно оказался отменным. Нашлось угощение и для Вилли. Он оказался страшным сладкоежкой и с жадностью проглотил кусочек новомодного пирожного «Наполеон», названного так в честь столетней годовщины победы над французами. Официант с шумом откупорил бутылку золотого «Аи» и наполнил бокалы.

— За победу! — предложила тост Лика, и в ее глазах блеснули задорные искорки.

— Простите? — не понял Ардашев.

Дама улыбнулась:

— За победу над французами!

Они сделали по глотку.

— Ну вот, Лика, как вам нравится — мы сидим во французском кафе, заказываем французское шампанское, угощаемся тортом «Наполеон», а поднимаем бокалы за то, как мы разгромили этих самых французов, то есть пьем за их погибель. Не находите ли вы это странным?

— Ничуть. Они сами виноваты.

— И в чем же, позвольте узнать?

— Не надо было Москву сжигать, — в ее голосе послышались патриотические нотки. — А еще, — добавила она, — мне Кутузова жалко. Хороший был старичок, умный. А как его похоронили? Сердце в Пруссии, а тело в России. Разве это правильно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Наверное, нет.

«О боже! Как она наивна! — улыбнулся своим мыслям адвокат. — А впрочем, в этом нет ничего удивительного, — наивность — верный признак молодости».

— А почему вы улыбнулись?