Привет! Я вернулся (СИ) - Филимонова Лина - Страница 17

И куда смотрит Глист? Почему его женщина в печали, а он при этом сидит вечерами перед теликом?

Он Насте явно не пара. Как она вообще его выбрала?

Ну Настя дает!

Отказалась от ресторана, затащила меня в какую-то столовку… Вот тебе и свидание! Приходится жевать резиновый шницель и слушать ее уверения в том, что она счастлива.

Она злится, хочет уйти, но я ее крепко держу. Настя мечет в меня молнии своими зелеными глазами, но все же снова опускается на стул. И я понимаю, почему. Она тревожно озирается. Видно, в этой столовке есть ее знакомые. И она не хочет, чтобы они стали свидетелями наших разборок.

А неплохо, что мы пришли именно сюда!

— Давай начнем все сначала, — говорю я.

— Что начнем? — лепечет Настя.

— Наш дружеский разговор. Кажется, он свернул куда-то не туда.

— Ладно, давай, — равнодушно кивает она. — Если он действительно будет дружеским.

И смотрит на часы.

— Как у тебя дела? — спрашиваю я.

— Спасибо, все хорошо, — вежливо отвечает Настя.

— Мне кажется, ты выглядишь расстроенной. У тебя какие-то проблемы?

— Кроме тебя, никаких.

— Может, я все же могу чем-то помочь? Подумай. Я готов…

— Ты очень поможешь, когда улетишь сегодня, — выпаливает она.

Так-так… Значит, это я порчу ей настроение. Я — заноза в ее шикарной заднице. Из-за меня она печальна и расстроена…

Настя

Матвей сменил тактику. Отбросил намеки и напоминания, ведет себя подчеркнуто вежливо. Предлагает помощь… А я ужасно злюсь на него!

— Зачем ты приехал? — не выдерживаю я. — Заявился через пять лет…

Я знаю, что не должна задавать этот вопрос. Помню, что план у меня был совсем другой. Я должна быть холодной и равнодушной. А не злой.

Но я не могу удержаться.

И зачем я спрашивала? Матвей все равно не ответил!

Но он оставил свою вежливую холодность. И десяти минут не продержался!

Снова пожирает меня глазами…

— Ты стала еще красивее, — почти шепотом произносит он, наклонившись ко мне.

— Неправда, — мотаю головой я.

— И все такая же дурочка. Не ценишь себя… Надеюсь, твой Паша понимает, как ему повезло.

Да, он понимает! И ценит. Хотя именно сейчас трудно в это поверить…

— Чего ты хочешь? — выпаливаю я.

— Ты знаешь…

Он накрывает мою руку своей тяжелой теплой ладонью.

— Хочешь быстренько трахнуть меня перед отлетом? Прекрасный план!

Глаза Матвея расширяются от удивления. Что, не ожидал такой прямоты?

— Может, тебе это покажется странным… Может, в твоем мире это ненормально… Но я люблю мужа. И ни за что не буду ему изменять.

— Я не сомневался в этом, Рыжая Кошка, — выдает Матвей. — Я, правда, просто хотел с тобой поговорить. И мне было очень приятно тебя увидеть.

Я молча встаю. Матвей тоже поднимается.

— Пока, красавица, — произносит он.

И направляется к выходу.

— Подожди! — окликаю его я.

Он резко оборачивается. В глазах надежда…

— Тут нужно убирать за собой.

Вселенское разочарование. Примерно такое я видела на лице Матвея, когда в прошлый раз отправила его в гостиницу.

Уф.

Все позади. Все прошло прекрасно.

Не совсем гладко, но в целом хорошо. Я донесла до Матвея все, что хотела. Он меня понял. Он уехал! Наверное, сейчас он где-то на пути в аэропорт.

А я иду из детского сада за руку с Ваней.

Сегодня я забрала его вовремя. Он радостно бросился мне на шею, я затискала и зацеловала его… А сейчас мы собираемся немного погулять на новой детской площадке неподалеку от дома.

— Мама, там есть горка-ракета! — радостно вопит Ваня. — И качели-машинки!

Он вырывает свою ладошку из моей руки и несется на площадку.

А я оборачиваюсь. Что-то заставляет меня резко обернуться.

Пронзительный взгляд…

Мне снова кажется, что почва уходит из-под ног, и весь мир начинает кружиться вокруг меня каруселью.

Потому что на меня смотрит Матвей.

Он переводит взгляд на Ванечку и делает шаг ко мне.

Боже….

23

Настя

Мои ноги одеревенели, в горле пересохло, сердце бешено колотится.

Матвей идет ко мне. Я испытываю дикое желание схватить Ванечку и убежать. Далеко. Куда глаза глядят. Туда, где Матвей нас не найдет…

Он подходит.

— Ты же должен был уехать, — лепечу я.

— Уже почти уехал. Решил попрощаться.

— Мы попрощались!

— Не совсем.

Я вижу, что Матвей ищет глазами Ванечку. Тот носится по площадке, залезает на горку, с воплем скатывается с нее, карабкается на лестницу…

— Твой пацан? — спрашивает Матвей.

— Мой, — почти шепчу я внезапно охрипшим голосом.

Блин.

Опять я растерялась! Надо было сказать: ребенок подруги, племянник, соседский мальчишка… Слишком поздно мне в голову пришла эта спасительная мысль.

— Прикольный, — произносит Матвей. — Но на тебя не похож.

Черт.

Он знает. Он догадался. Да и как тут не догадаться…

Сейчас на лице Матвея появится злое удивление. Он набросится на меня с упреками. С замирающим от ужаса сердцем, я жду, когда он скажет: “Это же мой сын! Мой ребенок, о котором ты ничего не сказала…”

Но он произносит не это. Он спрашивает:

— Сколько ему?

В этот раз я не растеряюсь!

— Три, — выпаливаю я. И добавляю уже спокойнее: — Ему три года.

И в страхе жду, что Матвей рассмеется мне в лицо и обвинит во лжи.

На самом деле мой Ванечка совсем не крупный. Он родился недоношенным, долго не добирал в весе. Сейчас он почти наравне со своими ровесниками, но все равно довольно мелкий. А Матвей, я надеюсь, не очень разбирается в детях…

— Три года… — повторяет он. — Значит, ты вышла замуж четыре года назад?

— Да, — киваю я.

И нервно сжимаю руки, пытаясь унять дрожь.

Прокатило! Матвей поверил, что Ванечке три года. Ему и в голову не пришло, что это его ребенок…

От облегчения у меня подкашиваются ноги. Я делаю несколько неуверенных шагов к скамейке и опускаюсь на нее.

— Эй, Кошка, с тобой все в порядке? — встревоженно спрашивает Матвей.

— Да, все хорошо. Просто устала.

Все хорошо. Все замечательно. Моя тайна в целости и сохранности.

— Совсем себя не бережешь, — замечает Матвей.

— Ты не опоздаешь в аэропорт? — спрашиваю я.

— Не терпится избавиться от меня? — ухмыляется отец моего ребенка.

Я не смотрю на него. Боюсь, что по моим глазам он что-то поймет…

— Мама, мама! — слышу я звонкий голосок Ванечки. — Смотри, как я могу!

Ваня забрался на самый верх лестницы, уселся на верхнюю перекладину и… отпустил руки, опрокинувшись назад и зацепившись ногами.

— Ваня! — испуганно выдыхаю я. — Не делай так, пожалуйста!

Мой сын весело хохочет, слезает с лестницы, забирается на качели….

— Хорошее имя — Ваня, — слышу я голос Матвея.

Хорошее. И отнюдь не случайное. Прекрасно сочетается с отчеством “Матвеевич”. И с фамилией “Иванов”.

Когда Ваня родился, я уже не была уверена, что Матвея вообще зовут Матвей и что фамилия у него настоящая. Но я все же назвала сына Иваном. И отчество у него Матвеевич.

Хорошо, что Матвей этого не знает!

— Тебе пора, — тороплю его я. — Зачем ты вообще заехал?

— Вот зачем.

Он внезапно наклоняется ко мне, его рука касается моих волос, скользит к шее… Он притягивает меня к себе и нежно целует в губы.

24

Матвей

Настя права. Мне нечего тут делать.

У нее муж, ребенок… Чего я лезу? У нее налаженная жизнь, которая ее устраивает. И пусть мне абсолютно не нравится этот ее Глист… Главное, что он нравится ей.

Мне показалось, что она несчастна. Что на ее плечах лежит какая-то тяжесть. Вот именно — показалось! Вижу то, что хочу видеть.

Не могу смириться, что ей хорошо с другим…